Пазлы. Современная проза

– …Да нет, пойдем домой… – она представила себя одну среди холодных занавесей, ни для кого примеряющую блузку, а он в это время нервничает, так как сигарета давно закончилась, и ходит около,… и смотрит на часы…

А днем он работает.

«Знаешь, милый, мне так хочется, чтобы ты был дома и спал. Занавесить шторами окна, скользнуть к тебе, прижаться. Мне не надо больше ничего, ни секса, ни разговоров о любви… ничего… просто мне хочется обнять тебя и уснуть спокойно и счастливо. Почему по глупым людским законам это невозможно сделать сразу, как захотелось? А может быть, ты этого не хочешь?»

Работа. День. И паззл, который вот-вот будет собран…

Целиком рисунок почему-то выглядел куда беднее и проще. А фигурка была всего одна… То, что Женька принимала за другую, оказалось всего лишь мольбертом, над которым косынкой торчал солнечный зонтик… Единственная фигурка принадлежала мужчине и стояла на месте… Женя ощутила какою-то неприязнь к незнакомому ей художнику – Джевану, законченному шовинисту, ибо кто еще с таким бесстыдным эгоизмом может изобразить себя в самом центре ее, Женькиного мира…

Проснувшись утром, она обнаружила, что собранный паззл аккуратно перенесен на большой обеденный стол. Рядом стояла баночка с клеем и лежала небольшая кисточка. «Неужели я проспала и он ушел на работу не поев?» – испугалась, но в это время позади хлопнула входная дверь и вошел он.

– Утро доброе, – усмехнувшись, он чмокнул ее в щеку, – Я мусор выносил… Сейчас руки помою…, – и быстро скользнул к раковине.

– Ой, а поесть успеешь? – она как-то вдруг засуетилась, заметалась… Он вытерся, обернулся и крепко обхватил ее дрожащие ладони:

– Женька, сегодня воскресенье!!! Я дома. И поесть мы еще успеем… Ты посмотри… – жестом указав на лежащий на столе рисунок, усмехнулся, – Даже не ожидал, что он будет… таким.

– Каким? – она вся напряглась, ожидая услышать что-нибудь критическое и наивно-грубое, но он задумался и ответил совсем тихо, непонятно:

– Когда я впервые его увидел, то сразу подумал о тебе… мне показалось, что в нем есть что-то от тебя… Нет, я не хочу сказать, что ты такая же, – быстро добавил, заметив, что она хочет что-то возразить, – Но часть тебя, какая-то мне неясная, которая в тебе всегда… как головоломка… – от недостатка слов он покачал головой и застенчиво замолчал, с выражением, которое она уже забыла с тех пор, как они вместе…

Она удивилась и принялась рассматривать свои руки, удобно лежащие в его ладонях:

– А я увидела в нем и тебя тоже, когда собирала… и …испугалась…

– Правда? – он нахмурился, потом как-то устало вздохнул и обнял ее, – Жень, я все понимаю… Ведь в самом деле мы скучаем друг по другу, хоть и живем рядом… – потянулся губами к самому ее ушку и договорил, – Просто мы оба слишком гордые, чтобы в этом признаться.

Она подняла на него взгляд:

– Даже друг другу?…

А потом они вместе были на балконе и он курил, а она просто стояла рядом и смотрела вниз, вслед за каждым листком, уносимым ветром к земле, к небу, к соседним домам. И еще она смотрела на него, гадая – что же такое непонятное есть в ней…

– И что теперь? – решилась она нарушить томную негу ранней осени, на что ветер недовольно мазнул ей по лицу крылом, вызвав ясную слезу. Он обернулся:

– Жить будем… Расскажи мне про этот паззл. – выкинул докуренную сигарету вниз… – А потом пойдем, я хочу посмотреть, как ты выглядишь в том платье, на которое так долго смотрела.

– В каком платье? – она нахмурилась, пытаясь вспомнить, потом вспомнила и улыбнулась. Он вскинул брови:

– В каком же еще «каком»?! В том красном! – и всезнающе и властно притянул ее голову к себе на грудь.

Женя попыталась отстраниться, но все окружающие силы были явно против…

– Да я же… – она немного посопротивлялась, а затем, с мыслью: «Да что же я такое делаю?», – сама прижалась к нему, – Ладно. Пойдем. И в красном тоже…

Снег

– Сыпется на улице снег?

– Да, еще как! Пожалуй, к утру навалит по колено. Завалов, вроде, правда, не обещают, но валенки пригодятся… – Я закончил протирать стаканы и выставил их на полку. Мой посетитель был последним, прочие давно сбежали по домам – по ящику сегодня футбол.

– Когда еще увидишь такой снег…

Говоривший был мне не виден, судя по голосу, мужчина лет сорока. Обычный тип, ищущий, с кем бы поговорить.

– Здесь у нас такой каждый год. – Что ж, дал втянуть себя в разговор, до закрытия все равно есть время – Как зарядит под рождество, все рассветы потом с веником встречаешь… Так к обеду лопатой отмашешься, что… – Только теперь я сделал полуоборот к окну… – Но сегодня действительно крупный… Да…

Снег валил хлопьями. Нет, не валил, а падал, вернее, «ниспадал» на землю, как невесомая мантия из белой ткани. Фонари сквозь него не просвечивали, свет их рассеивался, и потому создавалось ощущение постоянного колыхания тени на однотонном полотне, которое то прижималось к внешней стороне стекла, то снова отодвигалось.

– Мне этот вот снег всегда навевает… – неведомый собеседник замер, облокотившись о стойку, отчего та слегка скрипнула, я провел пальцами по окну. След руки оставил за собой ледяной шум и капельки, сбежавшие в деревянную складку рамы. Близко в окне я видел только размытый его силуэт, сквозь который, снаружи сыпались хлопья. Последний посетитель. Вероятно, он пришел вместе с толпой рабочих, иначе я бы его запомнил. И он точно не относился к числу постоянных клиентов.

– Воспоминания… – продолжил мужчина, и в голосе мне почудился грустный смех, – В двадцать лет на многое смотришь иначе. Не сомневаешься в том, что сможешь видеть такой вот снег много-много лет спустя, что все впереди. В чем-то, конечно и так, но… Я возвращался с работы, остановился. Знаете, как бывает, вдруг вспоминаешь, не забыл ли чего, все ли сделал. Остановился и выпал из своих размышлений прямо в идущий снег. А я шел и даже не подозревал, что вокруг меня снег, считал: так себе… Вот как этот кружился. Дома, дороги закрывал, подрезал столбы… Я, замер и следил за хороводом, все пытался запомнить какую – то одну деталь, а их было так много: красивых, больших… И тогда увидел белую шубку, так похожую на снег, что… Может, и игра света – трудно сейчас судить… Очертания.

Кому как, а для меня, сквозь снег шла девушка в белом, не замечая, взмахивая руками – белые варежки как птицы взлетали над снежным воинством, ничуть не боясь пораниться о снежинки. И девушка смеялась, и в ее смехе чудилась музыка. Я подумал, что она должна пройти рядом со мной – и тогда я загляну в ее глаза, какие они, может быть, тоже снежные, глубокие, звонкие? Но эти мелочи жизни… Как всегда! Будто нарочно порыв ветра забросил горсть ледышек за воротник, разлегся на груди, отвлек. Это было делом секунды, но пока я поправлял шарф, они ушли… Девушка и ее снежинки, оставив растаявшие минуты на моих ладонях как добровольную жертву. А я ведь был готов безоглядно влюбиться, набрался бы смелости…

Ушли… В такой же вот снег, мне тогда было двадцать лет… – неведомый собеседник замолчал, его искаженное смутное отражение замерло. Я поправил недовольно ползущую по подоконнику струйку тепла и до боли в глазах вгляделся в снег – что там, за ним?

Когда повернулся, у стойки селилась тишина, собеседник, оказывается, уже ушел, оставив мерцающий в свете лампы пустой стакан. А позади, за стеклянной гранью летел снег.

Светлячки

Это про Тебя…

Не самый крупный Дракон, возрастом в 5 или 6 тысяч лет, уныло лежал посередине лесного пейзажа, глядя в пустоту перед собой. В ночь и под утро шел дождь, а он даже не шевелился, потому что всё вокруг ему откровенно надоело.

Тот же лес, что и вчера, тот же воздух, что и неделю назад. Даже горы – те же самые, лишь немного просевшие за последнюю тысячу лет.

Вдруг на его морду откуда-то сбоку вывалилась бабочка и стала торопливо отряхиваться. Бабочка была совсем юна, её крылышки раскрылись, вероятно, лишь несколько часов назад – она не понимала, что с ними делать, потягивала их и недоумённо поводила плечиками из стороны в сторону. Глаз дракона она, видимо, приняла за большое зеркало и вертелась перед ним, как модница перед трюмо.

– Извините… – вдруг неожиданно для себя проговорил дракон, почти не раскрывая рта, – Но Ваша пыльца падает мне прямо в нос…

– Ой! – воскликнула Бабочка и прижала лапки к груди.

Она опасливо огляделась, не понимая, что это такое с ней заговорило, но не испугалась, потому что даже представить себе не могла целого дракона.

– А Вы… где?…

– Для Вас я, вероятно, везде… – помедлив, ответил Дракон и сочувствующе спросил, проявив участие, – Чешется?!

– Очень!… пожаловалась Бабочка, – А еще они болят. И вот тут, – она указала на свой полупрозрачный животик.

– А Вы попробуйте ими помахать… – предложил он.

– Да?… – Бабочка взмахнула крыльями, они распрямились и приподняли её над драконьим носом…

– Ого! – восторженно запищала она и крутанулась в воздухе, продолжая рассматривать себя в Драконе, – И как я Вам так?!

– Замечательно! – поощрительно чуть не кивнул Дракон, а Бабочка продолжала крутиться и лепетать: