Тёмная молитва

Тёмная молитва
Ай Айдин

Неизвестный убийца отсекает головы жертв и прячет их в темных уголках улиц, куда не достигает ни свет фонарей, ни внимание случайных прохожих. Только Иван знает, где их обнаружить. Каждое полнолуние он слышит таинственный зов, словно сама ночь призывает его отправиться на поиски. Страшные находки все больше напоминают темные дары, а Иван начинает сомневаться в собственном психическом здоровье. Чтобы выяснить, кто стоит за убийствами, ему предстоит разобраться с собственной головой.

Тёмная молитва

Ай Айдин

© Ай Айдин, 2024

ISBN 978-5-0064-7247-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается Тому, Кто все превращает в пепел.

Как понять, что ты безумен? Где проходит грань, отличающая нормальных людей от опасных для общества?

Осенний ветер завывал среди арок и сквозных улиц, будто обгладывал кости неведомого животного. Я бродил посреди ночи в тапочках и домашнем халате по дворам Питера. И мне казалось, что я перешел черту. Я прижимался к стенам, прячась в тени от редких прохожих. Если они и замечали белое пятно халата, то сразу отводили глаза и ускоряли шаг.

Тело дрожало от холода. Надо было одеться, прежде чем выходить на улицу. Тогда бы не пришлось привлекать к себе лишнее внимание. Еще не поздно вернуться и переодеться. А лучше и вовсе остаться дома. Проснуться утром на работу и притвориться, что ничего не было.

Такие мысли посещали меня, когда я смотрел вслед прохожим. Стоило им отдалиться, и ко мне возвращалось неистовое возбуждение. Бредовая смесь морфия и адреналина.

Все это ненормально, я знаю. Все – начиная от моей опьяненной походки и заканчивая целью поисков. Мне еще хватало рассудка испуганно озираться по сторонам. Должно быть, только страх быть пойманным удерживал меня от того, чтобы рехнуться окончательно.

Иногда я останавливался и смотрел на полную луну. Те мгновения казались настолько прекрасными, что я терял всякий стыд. Я готов был рассмеяться в лицо любому, кто посмеет меня отвлечь. Имело значение лишь то, для чего я вышел сегодня на охоту. То, из-за чего у меня не нашлось время надеть кроссовки. То, что звало меня из теней мрачных закоулков. Затем облака вновь забирали луну в свои недоступные простым смертным владения, и я вспоминал себя, проклинал за медлительность и продолжал бродить по каменным лабиринтам улиц.

На Василеостровской есть множество дворов-колодцев, смотрящих в небо своими пустыми глазницами, будто оживающими в особый час, в надежде, что кто-то разгадает их тайны. Я забрел в один из них. Инстинкт повел меня туда, где отсутствовало всякое освещение. Я зашел в оставленную не запертой парадную и спустился по лестнице в подвал. Он тоже был любезно открыт, словно меня ждали.

По полу прозвенела отскочившая от моей ноги бутылка. Я обернулся назад, в очередной раз спрашивая себя, насколько далеко я переступил черту? Что я делаю ночью полуголый в подвале?

Глаза еще привыкали к мраку. Тапочки промокли, ноздри защекотал запах мочи и чего-то тухлого, будто я очутился внутри холодильника с давно просроченной едой. Если бы внезапно включился свет, я не удивился бы, увидев повсюду копошащихся червей.

Мне это все не нужно. Меня ждет дом, где есть душ и чистая, теплая постель. Там и следовало мне сейчас находиться. Что бы это ни было, пусть оно меня отпустит. Я хочу проснуться нормальным!

Но я не мог вернуться домой. Я был в подвале не один. Из темноты на меня смотрело нечто. Оно наблюдало, как угасают последние проблески моей воли, как я морщусь от отвращения, пошаркивая ногами среди мусора, как протягиваю руки в черноту и сразу с первого раза нахожу предмет своих поисков, будто заранее знаю, где он находится. Оно торжествовало, когда я забрал то, что должен был, и, спотыкаясь, помчался обратно на улицу. Оно ухмылялось, когда я уставился при свете луны на свою находку.

Черными провалами выколотых глаз на меня смотрела отрезанная голова.

Я вскрикнул от ужаса, но не посмел ее выронить. Я знал, что должен найти именно ее. Теперь, когда трофей был у меня в руках, все мое болезненное воодушевление отступило. Я остался наедине со своей страшной находкой. Стены маленького дворика стремительно сжимались. Они хотели запереть меня здесь, пойманного с поличным.

Если бы не звук собственного крика, я так и остался бы тут стоять, связанный цепями паранойи. Эхо от моего голоса многократно умножилось. Кричал теперь не я, а весь двор, кричали стены, окна и трубы, кричали те, кто жаждал уличить меня в преступлении.

Я ринулся бежать. Уже на ходу я сообразил снять халат и обернуть им свою находку. Пусть свидетели лучше запомнят обнаженного человека в трусах, чем маньяка с отрубленной головой в руке. Где-то по дороге я потерял свои тапки. Добрался до дома, с трудом справляясь с одышкой. Пока я гулял посреди ночи, дверь в собственную квартиру оставалась нараспашку. Повезло, если меня не ограбили. Вздрагивая при каждом лязгающем повороте запредельно громкого замка, я закрыл дверь и повалился на пол прямо в коридоре.

Не знаю, сколько времени прошло. Медленно, словно какая-то изощренная пытка, меня настигло ощущение чего-то давящего мне на грудь. Когда оно стало невыносимо отчетливым, я покосился и увидел, как из размотавшегося халата на меня уставились черные глазницы.

Они смотрели со злобной одержимостью, желая заставить меня слиться с этим лицом незнакомого человека. Лицом мертвеца. Наверное, я пролежал бы так сутки. Из забытья меня вернул будильник. Обычно нервирующая мелодия заиграла спасительным гимном. Это был знак, что наступил день. Привычная рутина упорядоченной жизни. Где-то под черепом, вроде бы даже под моим, зашевелился разум, узнавая содержание предстоящих событий. Пора на работу.

Стараясь не опускать взгляд на то, что у меня в руках, я прошел на кухню и открыл морозильник. Эхом прозвучал голос бывшей жены: «Зачем нам покупать отдельную морозилку? Что мы туда будем складывать?» Я был упрям и настаивал на своем решении, хотя и сам для себя не мог толком объяснить, зачем она нужна. Мы не раз ссорились из-за проклятой белой громадины, которая бестолково занимала место на кухне. Теперь-то я знал, для чего ее купил.

Я разгреб замороженные овощи и мясо. Там на дне я прятал другую отрубленную голову. Я нашел ее во время прошлого полнолуния. Тогда приступ случился со мной впервые. Подчиняясь какому-то смешанному со страхом безотчетному инстинкту, я хранил ее в морозильнике и чего-то ждал. Я положил в образовавшуюся емкость вторую голову, раздобытую этой ночью, придавил сверху замороженными овощами и захлопнул крышку.

Если бы только вода умела смывать мысли. Я направился в ванную и по пути обнаружил, что мои ноги оставляют грязные следы. Или это не мои? С трудом сдержался от того, чтобы остановиться и осмотреть их. Встал под душ. Включил воду на полную мощность, настолько горячую, насколько мог выдержать человек.

Я протирал себя мочалкой, едва не сдирая покрасневшую кожу. Зловоние из подвала пропитало все мое тело, проникло в вены и отравляло мозг. Когда я вышел из ванной, то обнаружил, что потратил слишком много времени. В десять начинался мой рабочий день, добираться час, а уже было девять. Я торопливо оделся и собирался выйти на улицу, но грязные следы на полу не отпускали меня. Нужно стереть их, иначе они так и будут меня преследовать. Когда я вернусь домой, ничего не должно напоминать о произошедшем этой ночью. Спешно помыл полы влажной тряпкой и заодно закинул халат в стиральную машину.

Вышел из дома. Оставалось сорок восемь минут. Будничная гонка со временем на экране телефона. Следовало еще проявить борцовские качества, чтобы в час пик быстро попасть на станцию метро «Василеостровская». Я угодил в водоворот толпящихся у входа людей. После чего медленно пингвиньим шагом начал свое приближение к прозрачным дверям метрополитена. Чем ближе ко входу, тем теснее и недоброжелательнее становилась толпа, то и дело раздавались ругательства.

Я запрокинул голову и увидел железный занавес из серых облаков и тусклого света. «Ночью оно было другим. Оно было живым и говорило со мной», – мелькнула мысль, но я тут же поспешил ее прогнать.

Плотный поток людей, одетый по какому-то негласному правилу в основном в темные цвета, затащил меня в метро. Свистели турникеты. Я приложил карточку к валидатору, вспомнив, что на ней осталось мало денег, и поспешил бегом вниз по эскалатору. На перроне меня ждало новое испытание: теперь следовало попасть в вагон. Возле каждой двери приехавшей электрички образовывались такие очереди, что казалось удивительным, как в нее помещается столько людей.

После нервотрепки в метро я приезжал на работу вымотанным. Но на этот раз я пребывал в отчужденном спокойствии и как бы наблюдал за собой со стороны. Толпа затащила меня в вагон. Кто-то пихнул меня локтем в бок, другой наступил мне на ногу и упал бы, только падать было некуда. Раздалось: «Осторожно двери закрываются». Электричка тронулась. Я с трудом мог пошевелиться, и мне не особенно хотелось этого. Жарко. В вагоне стоял характерный запах духоты. Я вспотел. Все это было привычным, повседневным, нормальным, а потому казалось мне сейчас утешительным.

Я вышел на станции «Электросила» и, несмотря на еще один спринт, теперь до бизнес-центра, все равно опоздал почти на пятнадцать минут. К счастью, мой начальник тоже любил опаздывать, поэтому маленький проступок остался незамеченным. Не обращая внимания на коллег, я сразу прошел к своему столу. Впрочем, «своим» этот маленький клочок пространства язык поворачивался назвать лишь от безысходности. В нашей тесной бесцветной коробке ежедневно проводился эксперимент, сколько всего в ней поместится офисных заключенных и как они будут себя вести.

Все столы были приставлены друг к другу впритык. Пол в узких проходах закован в провода, тянущиеся к переходникам и розеткам. Чтобы отодвинуть стул и сесть за «свое» рабочее место, приходилось быть аккуратным, иначе он ударялся в спину коллеги позади. Сидение на этих офисных стульях тоже своего рода изощренная пытка: они были старыми и изношенными. Спина от их кривизны к концу дня болела и умоляла больше сюда никогда не возвращаться. В разгар интенсивности рабочего дня здесь стоял ор. Если тебе удавалось слышать по телефону клиента и членораздельно ему отвечать, то считалось, что ты справляешься. Добро пожаловать.

Днем из-за обилия людей на метр квадратный (всего нас было двенадцать-тринадцать человек) царила духота значительно безжалостнее, чем в час пик метро, а единственное окно открывалось только наполовину из-за стола с компьютером рядом с ним. Это не обсуждалось, но все коллеги знали, что каждый из нас спрашивает себя, почему он здесь работает, по несколько раз в день.

Мой ад назывался «Сонар» – интернет-магазин мебели. Ежедневно к нам поступали заказы со всей России. Я надрывал горло, отвечая на идиотские вопросы вроде «подойдет ли это кресло к моим зеленым шторам» или «рассчитайте, пожалуйста, доставку… а почему так дорого?».

Забормотал старый процессор, проснулось окно монитора. Я не приступал к работе, пока не заварю кофе, чтобы выиграть пару минут для моральной подготовки, пройти стадии отрицания и принятия. Сегодня я поспешно, без лишних ритуалов открыл программу, где отображались заявки на заказы с сайта, и сразу начал звонить. Мне хотелось утонуть в голосах клиентов. Пусть они полностью завладеют моим вниманием и вытеснят из воспоминаний ночной кошмар. Так я погрузился в нервный туман многозадачности из заявок, переговоров и отчетов.

Несмотря на отсутствие комфорта, платили в этой фирме относительно хорошо. Поэтому текучка здесь, конечно, была, но не критичная – терпения у сотрудников хватало. Руководство экономило на аренде и на налогах – почти все работали неофициально. Зарплата – единственное, что держало здесь людей.

У меня есть сын, который сейчас живет отдельно – с мамой и ее новым мужем. Есть двухкомнатная квартира. Мы до сих пор с Леной оплачиваем ипотеку. Когда-то я возил семью на машине, но сейчас от нее остался только кредит. Никаких перспектив я в своей жизни не видел, кроме блеска осколков из прошлого. Обязательства, за которые я в глубине души держался и боялся отпустить, а потому исполнял ревностно.

Кто-то шлепнул меня по плечу и что-то сказал. До меня не сразу дошло, что разговаривают со мной.

– Эй, почему не здороваешься? Зазнался, что ли?

Это была Наташа. Симпатичная тридцатилетняя разведенка. Единственная, кому хватало сил каждый день улыбаться в нашем офисе.

– Время обеда? – удивился я, посмотрев на часы в мониторе.

– Конечно, зачем ты мне еще нужен, – сказала она и слегка хлопнула меня по спине. – Давай быстрее.

– Мне бы еще пару звонков сделать.

– Я голодная!

– Хорошо, иду.

– И ты так и не поздоровался, между прочим.

– Привет! Прости.