Русские эмигранты и их потомки. Истории успеха

Сейчас найдено достаточно свидетельств личного расположения короля Коджона к русскому архитектору. Наверняка государю импонировали такие бесспорные качества Середина, как честность, порядочность, готовность работать даже в сложных условиях. Видимо, именно в силу полного доверия к Середину со стороны короля, в конце 1890-х годов он получает уникальное для европейца задание: построить пять павильонов, да не где-нибудь, а на территории королевского дворца Кёнунгун (с 1907 г. носит название Токсугун). «Вторжение» русского архитектора во дворец с целью изменить его облик многие сановники восприняли не очень доброжелательно. Но так пожелал король.

Все пять павильонов, построенных Серединым с использованием как корейских, так и европейских элементов, носили необыкновенно поэтичные названия: «Павильон умиротворённого созерцания», «Дворец доброты и милости», «Павильон девяти достижений», «Беседка зелёного бамбука», «Дворец проникающего света». Перечислив их, так и хочется сесть в беседку из зелёного бамбука под лучи проникающего света, преисполниться доброты и милосердия и умиротворённо созерцать плоды своих девяти достижений. К сожалению, до наших дней полностью сохранился только Павильон умиротворённого созерцания.

Главной особенностью уцелевшего павильона с точки зрения сочетания традиционного корейского и западного стилей является наличие двойного ряда колонн. Первый ряд, опоясывающий павильон по периметру, представляет собой эталон традиционного корейского зодчества. Второй ряд, чуть утопленный в глубину павильона, выполнен в классическом античном стиле. При этом колонны из первого ряда соединены изящной позолоченной решёткой с символами долголетия и процветания. С первого взгляда может показаться, что павильон излишне причудлив и сочетает в себе несочетаемое, однако он до сих пор очень любим в народе. В выходные дни в нём всегда толпится много посетителей, желающих приобщиться к истории своей страны. Соблюдая многовековую традицию, перед тем, как войти в павильон, корейцы от мала до велика почтительно снимают обувь.

Второе название этого чудесного павильона – «Кофейный павильон», или «первое корейское кафе», поскольку предполагается, что традиция пить кофе пошла именно отсюда. Правда, это было кафе для одного-единственного посетителя – короля Коджона, который именно в этом павильоне наслаждался полюбившимся ему напитком. Павильон показан во всей своей красе в фильме «Русский кофе», о котором говорилось выше.

Почему же мы так долго говорим об этом, в целом, небольшом и скромном павильоне? Чем он так важен для современной Кореи? Ведь кофе пьют по всему земному шару, в этом смысле Корея не является исключением. А всё дело в том, что, как замечает кореевед А.Н. Ланьков, для местных жителей кофе – напиток № 1, который давно затмил по своей популярности чай. А это, согласитесь, совсем не характерно для азиатского региона. При этом традиция кофепития ассоциируется здесь исключительно с Россией – страной, где кофе, как нам хорошо известно, не производится вовсе.

Разные виды Кофейного павильона (он же – Павильон умиротворённого созерцания)

А началось всё, как мы помним, с госпожи Зонтаг, потчевавшей Коджона этим новым для него напитком во время его пребывания в русской дипмиссии. Вот что пишет в связи с этим А.Н. Ланьков:

«Имя этой женщины (заметим, совершенно забытое на её родине) известно, как не раз приходилось убеждаться, буквально любому корейцу, мало-мальски интересующемуся историей своей страны. С лёгкой руки госпожи Зонтаг и началось триумфальное шествие кофе, который сейчас стал, пожалуй, главным напитком Кореи»[15 - «(Хаотические) заметки корееведа» А. Ланькова.].

Вид Кофейного павильона изнутри

Так что Кофейный павильон – вовсе не очередное историческое здание, а настоящий символ зарождения современных корейских традиций. И, безусловно, приятно осознавать, что берут они своё начало из России. Ну а закончить этот «кофейный» пассаж я хотела бы красивыми словами из упомянутого фильма, которые очень ярко показывают значимость кофе для современных корейцев:

«Кофейный павильон был построен в задней части дворца, и аромат кофе распространился по всей стране. Для одного человека кофе означает любовь, для другого кофе представляет собой империю».

* * *

Наконец, после строительства павильонов Середину поручили возведение самых масштабных дворцов на территории Кёнунгука – дворца малых приёмов Тондокчон и «Каменного дворца» Сокчоджон (при строительстве второго Середин принимал участие только на начальном этапе). И в отличие от предыдущих павильонов, в которых чётко прослеживается попытка соединить стили Востока и Запада, оба эти здания были выполнены полностью в европейском стиле, если не считать незначительных элементов декора.

Дворец малых приёмов простоял недолго и был снесён в 1920-х годах. Именно здесь в 1907 г. короновался последний правитель Кореи – император Сунджон, сын короля Коджона и королевы Мин. Его архитектура во многом неуловимо схожа с московской архитектурой начала ХХ века. Чувство дежа вю возникает даже при беглом взгляде на сохранившиеся фотографии Тондокчона. При более же детальном изучении здания сразу отыскиваются знакомые элементы дизайна: выложенные кирпичами ромбы, красивые архивольты и декорированные простенки, обрамляющие окна и отдалённо напоминающие наличник; замковые камни в верхней точке арок и использование при строительстве кирпича двух контрастных цветов.

«Каменному дворцу» Сокчоджон повезло намного больше: он и сейчас стоит на своём месте, по соседству с традиционными постройками Кёнунгуна. Кажется, что его будто перенесли сюда из совсем другого мира и в нём нет ничего корейского. Здание полностью выполнено в классическом стиле со всеми его атрибутами: широкий портик, высокие ионические колонны, балкон по периметру здания и элегантные вазоны наверху. Однако если приглядеться, то в самом центре главного портика мы увидим «Мугунхва» – цветок с пятью лепестками, национальный символ Кореи, известный нам как гибискус. Как говорится, всё самое главное – всегда в деталях!

Долгими годами самозабвенной работы Середин заслужил в Корее настоящий авторитет как опытнейший архитектор. К нему обращались не только за созданием новых проектов, но и за помощью в сложных ситуациях. К примеру, при строительстве Мёндонского собора, который ныне является главным для всех католиков Кореи, архитекторы столкнулись с рядом трудностей, которые тогда казались просто непреодолимыми. Даже в самом конце XIX века в стране всё ещё ощущалась нехватка квалифицированных рабочих, имеющих опыт возведения высоких зданий, вследствие чего стены возводимого собора несколько раз рушились. В конце концов было решено обратиться за помощью в Русскую миссию – к Середину. Благодаря его техническим консультациям и советам собор всё-таки был закончен в 1898 г.

Дворец малых приёмов Тондокчон

«Каменный дворец» Сокчоджон

* * *

Тем временем русское влияние в регионе стало постепенно сходить на нет. Это было связано с целым рядом обстоятельств, в первую очередь с тем, что в Петербурге решили уступить Корею Японии, дабы избежать столкновения между двумя державами.

В феврале 1897 г. король Коджон покидает русскую миссию и возвращается в свой дворец. Вскоре после этого он объявляет Корею империей, а себя – императором… по российскому образцу. Однако даже расположение императора Кореи к России уже не могло изменить принятого в Санкт-Петербурге решения дистанцироваться от проблем полуострова. В результате резкого изменения внешнеполитического курса поверенный в делах России Карл Иванович Вебер был отозван и вынужден вернуться в Петербург. Дипломат стал неудобен, поскольку был слишком самостоятелен и слишком горячо отстаивал необходимость энергичных мер против японских покушений на суверенитет Кореи.

На протяжении долгих лет Вебер оставался глубоко и деятельно вовлечён во внутренние дела Кореи. Именно он добился того, что русские офицеры прибыли в эту страну для обучения местных солдат. Он же способствовал максимальному сближению интересов двух держав. Естественно, что на протяжении всех тринадцати лет своей службы он был японцам как кость в горле.

По всей видимости, Токио уже давно добивался от Петербурга замены Вебера на кого-нибудь более спокойного и менее деятельного, и, наконец, достиг своей цели. Российские власти пришли к выводу, что их представитель чрезмерно усердствует и его инициативы идут вразрез с официальной позицией Министерства иностранных дел. Так быстро и несправедливо закатилась звезда человека, которого и друзья, и недруги признавали самым верным слугой российской монархии. Принятое за тысячи километров от Сеула решение стало настоящим ударом для Карла Ивановича. Как писал видевший его на пути в Россию чиновник, «он очевидно никак не мог примириться с фактом отозвания его из Кореи и всё время о ней говорил»[16 - «Владыки старой Кореи», Т.М. Симбирцева, издательство: РГГУ, 2012 г., серия: Orientalia et Classica.].

* * *

Хотя, как утверждают историки, изначально Николай II рассматривал усиление влияния в Восточной Азии как одну из главных задач своего правления, «уступка» Корейского полуострова была со стороны России не чем иным, как попыткой умиротворить агрессора. Иными словами, уступить в малом, дабы избежать войны и больших потерь (что, кстати, опровергает распространённую теорию о том, будто Николаем II война с Японией воспринималась как «маленькая победоносная война»).

А уже через три года, в 1900 г., Середин покидает Сеул. Новый начальник таможенного управления, английский подданный, сумел наконец-то наладить финансовую дисциплину в своём ведомстве и пригласил на службу своего соотечественника – дипломированного архитектора с прекрасными рекомендациями, чьё жалование, естественно, было значительно выше, чем у Середина. Странно: почему император Коджон, для которого Середин проделал столь значительную работу, так легко простился с ним? Увы, каких-либо достоверных сведений на этот счёт не сохранилось, но было бы очень интересно узнать ответ на этот вопрос. Возможно, русский архитектор и сам устал от обременительной должности и от того, что на протяжении долгих лет он был вынужден разрываться между Сеулом и Чемульпхо, в котором продолжала жить его семья.

Итак, в 1900 г. наш герой прибывает в растущий и расширяющийся по его собственному проекту Чемульпхо и, к счастью, быстро обнаруживает, что жизнь продолжается. Ведь хорошего архитектора заказчики везде найдут! У него появляется два крупных заказа: построить представительство солидной английской компании «Holme, Ringer and Company», а также русский Дипломатический клуб. Представительство, увы, до наших дней не сохранилось, а вот клуб существует и поныне. В нём часто проводятся дни дружбы Южной Кореи и России.

Но самый яркий, хотя и финальный, аккорд в архитектурной карьере Середина был ещё впереди. В 1902 г. ему поручено строительство современного отеля, который будет поражать своей изысканностью самых взыскательных европейцев. Заказ на строительство пришёл от старой знакомой Середина – госпожи Антуанетты Зонтаг, чьё имя и было присвоено отелю.

«Белых пятен» в её биографии, пожалуй, не меньше, чем у самого Середина. С какой целью эта дама оказалась в Корее и почему осталась после отъезда Вебера? Какие именно функции были на неё возложены в русском представительстве? Вряд ли тому причиной шпионские страсти, и не стоит представлять г-жу Зонтаг в качестве Маты Хари из Сеула. У этой дамы не было таких намерений. Зато, по всей видимости, Антуанетта Зонтаг обладала предпринимательской жилкой и была не прочь использовать имеющиеся у неё связи себе на пользу.

Постепенно, благодаря поддержке Карла Вебера, она приобрела вес при корейском дворе и снискала расположение короля Коджона и королевы Мин. Её величеству было интересно общаться с Антуанеттой Зонтаг, сумевшей немного освоить корейский язык. Но если король и королева были очарованы этой необычной для корейского общества женщиной, которая вела себя весьма независимо и самостоятельно, то сам Середин придерживался о ней не самого благоприятного мнения. Афанасий Иванович был уверен, что именно её влияние на королевскую чету привело, пусть и косвенно, к убийству королевы Мин.

Вот что писал по этому поводу сам Середин: «В то же время и русский Представитель, Его Превосходительство К.И. Вебер, по-видимому, тоже желал иметь своё влияние, с каковой целью определил на службу корейского правительства свою родственницу, г-жу Зонтаг ‹…› Благодаря своему исключительному положению, г-жа Зонтаг очень часто посещала Королеву и, как она сама рассказывала, часто просиживала с нею по 2-3 часа подряд. Всё это было бы очень хорошо в другое время и при других обстоятельствах, для Кореи более благоприятных, но в настоящее время несчастная Королева, видя такое к себе внимание от Представителя России, страны, заставившей Японию отказаться от дорогой всякому японцу мечты владения Ляодунским полуостровом, мало-помалу оставила свою обычную осторожность и начала действовать настолько самостоятельно, как если бы японцы уже совершенно очистили от своего присутствия Корею. Что крайняя, по моему скромному мнению, немного несвоевременная близость г-жи Зонтаг к Королеве довела раздражение японцев до последних пределов, в этом в Сеуле никто не сомневается»[17 - Статья «Убийство во дворце Кёнбоккун» Т.М. Симбирцевой.].

* * *

Если верить Середину, подобное нелестное мнение о г-же Зонтаг гуляло по всей столице. Однако едва ли она действовала со злым умыслом и вряд ли её стоит всерьёз обвинять в том, что японцам для оправдания убийства было достаточно такой малости, как дружба королевы с какой-то иностранкой. В любом случае очевидно, что император Коджон, испытывавший глубокое чувство привязанности к своей жене, г-жу Зонтаг ни в чём не обвинял. Напротив, он предоставил ей концессию на земельный участок с разрешением возвести на нём отель европейского образца, в котором было бы не стыдно принимать сановных гостей-иностранцев.

В свою очередь и архитектор, получив интересный заказ, отодвинул личные антипатии в сторону и быстро приступил к работе.

На этот раз творение Середина по внешнему облику можно было отнести к так называемой колониальной архитектуре. Двухэтажное здание с приземистой треугольной крышей и высокими окнами, из которых виднелись шикарные гардины из тяжёлой, дорогой ткани, – таким предстал первый европейский отель перед сеульцами. При этом отель расположился на небольшом холме, что позволяло ему возвышаться над старыми корейскими постройками так же величественно, как русской дипмиссии. Кроме того, с балконов отеля открывался завораживающий вид на город и загнутые черепичные крыши, походившие на вздымавшиеся морские волны.

Тем не менее нам, привыкшим видеть многоэтажные пятизвёздочные гостиницы, давящие своей роскошью при одном только взгляде на них, отель «Зонтаг» может показаться, мягко говоря, скромным. Всего два этажа, не слишком широкий фасад, никаких подпирающих своды кариатид или мраморных вазонов. Можно подумать, что «Зонтаг» – частный домик зажиточного человека. Но первый взгляд часто обманчив.

Судя по сохранившимся фотографиям, пусть и не очень чётким, настоящий шик таился внутри отеля. Это было великолепное и для многих желанное сочетание пышного богатства уходящего века и прогресса века грядущего. Судите сами: каждый из 25-ти номеров был оснащён своей собственной ванной комнатой с горячей и холодной водой и ватерклозетом; в отель был проведён свой собственный телеграф и даже телефон (нам даже известен его приятно короткий номер: 739). И все эти достижения науки и техники сочетались с дорогими тканями, хрустальными люстрами и канделябрами, освещавшими залы ярким электрическим светом, высокими зеркалами и изысканной мебелью.

В «Зонтаге» с вами были готовы говорить на корейском, французском, итальянском, испанском и английском языках. Здесь же вам с радостью предложили бы переводчика, гида и даже лошадей для более комфортного передвижения. Недалеко от гостиницы находились бар и бильярдная, где постояльцы могли беззаботно коротать своё время. Как видим, «Зонтаг» полностью оправдывал своё название, создавая атмосферу неспешного отдыха в окружении роскоши[18 - В переводе с немецкого языка слово «Sontag» означает «Воскресенье», которое по христианской традиции считается днём отдыха.]. Кроме того, из Франции был приглашён опытный шеф-повар, сделавший кухню отеля его визитной карточкой. В некоторых источниках даже можно встретить мнение, будто королева Мин заказывала себе блюда французской кухни исключительно в «Зонтаге». Но мы-то с вами понимаем, что это, к сожалению, не соответствует действительности.

Отель «Зонтаг»

Иногда в литературе можно встретить утверждение, будто «Зонтаг» считается первым отелем европейского образца в Корее, однако это не так. Подобные гостиницы строились здесь и раньше. Однако «Зонтаг», по утверждению корееведа Ланькова, стал первым солидным, хорошо поставленным заведением, которое быстро превратилось в одно из самых известных мест в Сеуле. И, само собой разумеется, на первом этаже гостиницы располагалось кафе – первое общественное кафе во всей Корее.

Отель просуществовал недолго, всего два десятилетия, и был разрушен в начале 1920-х годов. Однако за свою короткую жизнь он видел и, думаю, сумел поразить своим блеском сливки общества буквально со всех континентов. Здесь останавливались Уинстон Черчилль и Джек Лондон, королевские особы и политики, дипломаты и журналисты. «Зонтаг» стал для Кореи тем, чем является для нас «Астория», для американцев – «Ritz», а для арабов – «Burj al Arab»: красивой сказкой о тех временах, когда всё только начиналось, и открывающаяся миру Корея была полна тревоги за ускользающее прошлое и надежд на завтрашний день. В сегодняшней Корее этому отелю и его интересной истории даже посвящён мюзикл под названием «Отель Зонтаг».

«Зонтаг» стал последней работой Середина-Сабатина в Корее. В 1904 г., в преддверье войны между Россией и Японией, он вместе со своей семьёй был вынужден покинуть страну, в которой прошли его самые плодотворные годы. Конечно, сложно утверждать что-либо наверняка, но всё-таки считаю, что отъезд из Кореи дался Середину так же тяжело, как в своё время Карлу Ивановичу Веберу.

Позади остались воспоминания, и хорошие, и плохие, но, безусловно, яркие. Уверенный в своих силах и в своей удаче самоучка смог стать придворным архитектором и заработать авторитет в стране, где к европейцам ещё только начинали присматриваться. Ему посчастливилось стоять у истоков формирования нового облика Кореи, у истоков её открытия – а так крупно везёт только единицам. Теперь же вместе с Серединым, г-жой Зонтаг, которой в конце концов пришлось продать свой отель, и десятками других русских уходил тот уникальный период, когда наши страны были как никогда близки и искали друг в друге союзников. Кропотливые старания мирных людей, кирпичик за кирпичиком возводивших мосты между двумя культурами, были в одночасье перечёркнуты войной, для которой не нужны ни дипломаты, ни строители.

* * *

На страницах этой книги автор постарался в первую очередь рассказать о Середине-архитекторе, другие грани этой уникальной личности пришлось оставить за кадром. Оно и понятно: жизнь такого человека заслуживает подробного изучения и отдельной биографии. И всё-таки в самом конце главы хочется добавить, что Афанасий Иванович сумел состояться не просто как талантливый архитектор. Он владел несколькими языками, обожал долгие пешие прогулки, умел прекрасно плавать и, как вспоминают его потомки, даже спас нескольких утопающих. В те периоды, когда он по той или иной причине не мог работать архитектором, Середин устраивался в местные газеты (в том числе и в английские) в качестве журналиста. Он не боялся никакой работы и за любое дело брался с присущим ему энтузиазмом.

Вместе с тем, судя по сохранившимся воспоминаниям знавших его людей, Середин был достаточно ранимой личностью и обладал неуравновешенным характером. Приблизительно в 1908 г. он впал в депрессию и, оставив свою семью, уехал на юг России, предположительно, в Ростов-на-Дону. И если год его смерти известен достаточно достоверно, то место захоронения не найдено до сих пор. Судя по всему, он умер в бедности, одиночестве и безвестности среди людей, которым и в голову не могло прийти, что живущий с ними по соседству пожилой мужчина возводил дворцы для короля Кореи. Как писал в дальнейшем сын Середина Пётр Афанасьевич, его отец «ничего в жизни, в конце концов, не достиг».

Так ли это или нет – многие теперь могут проверить самостоятельно. С 1 января 2014 г. наши страны вновь стали на шаг ближе друг к другу благодаря отмене визового режима с Южной Кореей. Попасть туда стало несколько проще, особенно жителям Дальневосточного региона. Уверена: тем, кому посчастливится побывать в Корее, будет приятно увидеть собственными глазами всё то, чего сумел добиться Середин. Это не деньги, и не минутная слава, а настоящая народная память и уважение. Его постройки входят в число основных достопримечательностей Сеула и Инчхона, которые вам обязательно покажут местные гиды. Да и сами корейцы очень любят приводить своих детей к монолитным воротам Тонниммун или к воздушному Павильону умиротворённого созерцания. Давайте и мы присоединимся к ним и полюбуемся вместе шедеврами русского архитектора на корейской земле.

Что ещё можно почитать о Середине-Сабатине?

Афанасий Иванович – один из немногих героев нашей книги, о котором можно прочитать серьёзные исследования на русском языке. Первопроходец в деле изучения его биографии – это замечательный исследователь, историк-востоковед Татьяна Михайловна Симбирцева, опубликовавшая несколько подробных статей, посвящённых Середину. Если вас заинтересовала судьба этого необычного архитектора и возникло желание узнать о нём поподробнее – смело берите статьи Симбирцевой (к примеру, «Убийство во дворце Кёнбоккун» или «Архитектор его величества Кореи»). Их без труда можно найти в интернете.

Но, согласитесь, взгляд на жизнь Середина не будет полным без представления о самой Корее конца XIX века. Если вас заинтересовала та эпоха, то с большим удовольствием могу порекомендовать статьи и книги знаменитого корееведа Андрея Ланькова (например, «(Хаотические) заметки корееведа»). Даже если вы раньше никогда не увлекались историей Кореи, то наверняка оцените глубокие знания и искреннюю любовь автора к предмету своего исследования.