Русские эмигранты и их потомки. Истории успеха

В отличие от многих своих современниц, графиня Данмор не оставила свои владения на волю управляющего, а решила самостоятельно вникнуть во все тонкости, связанные с унаследованным ею имуществом, и всё держать под строгим контролем. Между тем вникать приходилось быстро, ибо время не было к ней благосклонно. Удар по состоянию графини Данмор был нанесён стремительно и, как водится, с той стороны, откуда его совсем не ждали.

* * *

В 1845 г. на Ирландию и Шотландию обрушился неурожай картофеля. Событие в общем-то рядовое, хотя и неприятное, и никто тогда не придал ему большого значения. Периодически неурожаи случались почти повсеместно, поэтому даже бедняки, в рационе которых картофель составлял весьма значительную часть, поначалу решили, что следует просто потуже затянуть пояса в предстоящую зиму. Зато уж следующий год наверняка принесёт богатый урожай, ведь не приходит одна и та же беда дважды!

Однако поразивший картофель фитофтороз решил по-другому. Тёмно-коричневая гниль, передававшаяся от клубня к клубню с токами воды, распространялась с пугающей скоростью. Каждая протекавшая мимо картофельных полей речка, каждый падавший с неба дождь становились губительными для всего северного региона Британских островов. Из раза в раз крестьяне с отчаянием вырывали из земли сморщенные, прогнившие картофелины, которые были абсолютно непригодны для еды. Те немногие клубни, которые удалось сохранить для посадки следующего урожая, уже несли в себе споры фитофтороза, поэтому в 1846 г. бедствие неминуемо повторилось. В общей сложности неурожаи продолжались в течение пяти долгих лет, в результате чего в одной только Ирландии от голода погибло около 1,5 миллиона человек!

Больше всех пострадали бедняки-крестьяне, кормившие себя исключительно возделыванием арендованной земли. Пытаясь спастись от голодной смерти, они толпами потянулись в города, а наиболее отчаянные из них решили искать счастья по ту сторону Атлантического океана, в Америке. Нашлись и те, кто не постеснялся заработать «лёгкие деньги» на чужом горе и извлечь максимум выгоды из внезапно возникшего огромного спроса на корабли, курсировавшие между Ирландией и Штатами. На воду были спущены обветшалые, давно отслужившие своё суда, прозванные в народе «плавучими гробами». Многие из тех, кто на последние деньги покупал «спасительный» билет на подобное судно, так и не достигли заветной цели. Ослабленные голодом и болезнями люди не могли осилить длительный путь в душных каютах и умирали прямо на корабле.

У оставшихся на родине конец был не легче. Толпы измождённых, обезумевших от голода людей бессмысленно передвигались по улицам, пока не оседали, прислонившись к стене. На них уже никто не обращал внимания. От крайнего изнеможения у многих не хватало ни физических, ни эмоциональных сил, чтобы сопереживать даже родным.

«Неужели поля арендаторов были засеяны исключительно картофелем?» – спросите вы. Конечно же, на полях Англии произрастали и другие овощи и злаки. Но тысячи бедных крестьян вели своего рода «монохозяйство», поскольку картофель на меньших площадях давал значительно больший урожай, нежели другие культуры. Таким образом, первый неурожай изрядно подкосил их хозяйства, а последующие – окончательно добили.

Если быть предельно честным, то в массовой гибели крестьян была виновата не только злосчастная эпидемия картофеля. Видя, что беднякам стало не под силу оплачивать аренду, лендлорды[22 - Лендлорд (англ. landlord, буквально – земельный лорд) в Великобритании – крупный землевладелец, получатель земельной ренты.], не сильно вдаваясь в причины происходящего, начали попросту отдавать свои земли более крупным нанимателям. Эта мера привела к насильственному выселению бедняков, которым было не по карману платить арендную плату по прежней ставке. Лишившись даже крыши над головой, эти люди становились ещё более уязвимыми перед болезнями и непогодой.

«А что же правительство?» – спросите вы. К сожалению, почти все попытки поддержать обнищавшее население потерпели полный крах. Что именно явилось причиной такого провала и был ли в этом чей-то злой умысел – эта тема остаётся предметом непримиримых дискуссий и по сей день. Происходившие в то время политические процессы заслуживают отдельных скрупулёзных исследований, которые выходят за рамки нашего рассказа. Однако все факты сводятся к тому, что простое население осталось один на один со своим горем. Многим приходилось уповать лишь на милость своих землевладельцев и на Бога.

В Шотландии население стояло на грани гуманитарной катастрофы и боролось за выживание, а последствия заболевания картофеля были ощутимы вплоть до 1857 г. В период с 1846 по 1852 г. Шотландию покинуло свыше 1,7 миллиона человек. Некоторые лендлорды не просто выселяли своих мелких арендаторов, но и насильно вывозили их из страны в колонии, чтобы в прямом смысле слова «скинуть» груз ответственности.

Горькая ирония судьбы заключалась ещё и в том, что многие спасающиеся от голода ирландцы в надежде, что в Шотландии хоть немного, но лучше, ринулись туда в поисках спасения. Видимо, такая миграция возникла ещё и потому, что многих пу гала перспектива долгого и мучительного переезда в Америку. Вместе с тем оставаться на родине для этих людей уже не было никакой возможности. Как следствие, в течение всего 1848 г. порт Глазго еженедельно принимал в среднем 1000 беженцев. Несложно догадаться, что такой поток вновь прибывших измождённых людей только усугублял положение дел в самой Шотландии, которой тоже пришлось несладко.

Правда, в Шотландии правительство организовало более стабильную программу поддержки населения, но и её хватало с трудом. На каждого мужчину выдавалось по 24 унции (680 гр.) овсянки в день. Женщинам была положена лишь половина этого рациона – 12 унций (340 гр.), а детям – всего лишь несколько ложечек овсянки в 8 унций (230 гр.). При этом полученное продовольствие приходилось отрабатывать на бесплатных работах 6 дней в неделю по 8 часов. И, как будто этого было мало, между голодающими и полагающимся им рационом моментально выросла стена из бюрократов, дотошно проверяющих количество отработанных часов и наличие прав на получение миски овсянки. Неудивительно, что многие предпочитали бежать на край света от такой всеобъемлющей заботы государства. Этот тяжёлый для региона период известен теперь под названием Шотландский картофельный голод (Highland Potato Famine) или Великий голод (Great Famine), если речь идёт о бедствиях Ирландии и Шотландии в целом.

Картофельный голод, иллюстрация современника тех событий

Как видим, владениям леди Мюррей грозило запустение и последующее разорение, если бы у арендаторов быстро не нашёлся иной, кроме возделывания земли, источник дохода. Именно в этот сложный момент Кэтрин Мюррей обращает внимание на шерстяную ткань под названием твид.

Разумеется, твид вовсе не был изобретением леди Мюррей, ведь он производился на Гебридских островах задолго до появления там самой Кэтрин. Однако всё сводилось к кустарному изготовлению для бытовых нужд – чтобы обеспечить тёплой тканью прежде всего членов собственной семьи. Иными словами, ткачихи обшивали своих родных, в лучшем случае – продавали свои изделия соседям или обменивали их на разные необходимые в быту вещи. Изредка глава семейства доезжал до ближайшего городка, чтобы продать несколько ярдов изготовленной женой ткани. Таким образом, твид с острова Харрис был знаком лишь местным жителям, и ни о каком широком производстве речи не шло.

Вместе с тем в середине XIX века уже вовсю работают различного рода фабрики с десятками ткацких станков и рабочими, чьи действия отработаны до автоматизма. Рано или поздно новые подходы к производству могли свести на нет кустарное изготовление островного твида. Случись так, история твида Харрис закончилась бы, даже толком не начавшись.

Существуют разные версии того, как именно леди Мюррей разглядела потенциал этой ткани и почему решила сделать ставку именно на неё. По одной из них, лучшие отрезы твида были доставлены в поместье Кэтрин местным фермером, Норманом Маклаудом, который при этом обмолвился, что лучший твид на острове делают две его дочери, красавицы Кристин и Мэри-Энн. Ткань полюбилась молодой графине не только своим внешним видом, но и неоспоримыми достоинствами для сельской жизни: твид очень прочен, долго носится, не промокает под дождём и с него легко удаляются пятна от земли и травы. Почему бы такой практичной и тёплой вещи не пользоваться спросом в прохладных шотландских краях?

Однако, не желая делать поспешных выводов, графиня Данмор для начала заказала у сестёр одежду для своих егерей, чтобы на деле проверить местный твид. Результат превзошёл все ожидания: костюмы не только оказались удобными, но и привлекли внимание состоятельных соседей, которые захотели одеть своих работников ничуть не хуже – и обратились к графине с первыми заказами. Тем временем практичная Кэтрин старалась смотреть вперёд и, размышляя о возможностях твидового производства, быстро уяснила для себя три вещи.

Во-первых, обойтись силами всего двух сестёр-ткачих, пусть даже и очень талантливых, при крупных заказах невозможно. Следовательно, потребуется гораздо большее количество работников.

Во-вторых, само производство вполне может быть организовано как надомное. В сущности, маленькая деревенька, где каждая из жительниц знает весь цикл обработки ткани, мало чем отличается от фабрики. Таким образом, нет нужды в строительстве здания, под крышей которого пришлось бы собирать работников. Куда приятней и спокойней выполнять работу в стенах родного дома или у соседей, не забывая при этом о собственном хозяйстве и детях. Укоренившись в этой мысли, леди Мюррей, сама того не зная, встала у истоков надомного производства в Шотландии, которое приобретёт широкий размах к концу XIX века.

И наконец, в-третьих, потенциал твида следует развивать намного шире, чем пошив одежды для егерей.

Ведь если для бедняков 40-е годы XIX столетия стали настоящим крахом и кошмаром, то высшее общество всё ещё находилось под влиянием идей романтизма, в результате чего размеренная жизнь на природе в загородном доме с ежедневными конными прогулками, странствиями по горам и лесным тропинкам становится неимоверно популярной. Знать выезжает «на природу» целыми семьями и возвращается в город лишь по особо важным делам или к новому великосветскому сезону. Естественно, что все эти романтические прелести жизни требуют практичной, комфортной и тёплой одежды. Проще говоря, они требуют твида.

Но как ни заманчиво выглядели перспективы, любое денежное вложение – это большой риск. А вложение в экономически неспокойные годы – риск вдвойне. Стоит ли вообще затевать производство, если ту или иную шерстяную ткань женщины делают почти в каждой деревне? Даст ли результат обучение малообразованных ткачих, многие из которых не умеют толком читать и писать? Да и зачем настоящей леди ломать голову над меркантильными вопросами выгоды, прибыли, окупаемости?

Думаю, подобного рода сомнения не могли не беспокоить графиню Данмор. Тем не менее все плюсы и минусы своей затеи она решила проверить на практике. Не тратя времени даром, Кэтрин отправляет несколько рукодельниц с острова Харрис на обучение ткацкому делу в город Аллоа, который, к слову сказать, находится на противоположном побережье Шотландии. Здесь им предстояло углубить свои знания и научиться тем премудростям ткацкого дела, которые не были знакомы их бабушкам и не передавались из поколения в поколение.

После того, как работницы вернулись и графиня поняла, что обучение явно пошло им на пользу, она просит их перенести фамильные цвета клана Данмор на твидовую ткань. Это был не просто коммерческий шаг, который позволил разнообразить расцветку и заявить о себе, как о производителе твида. Это было настоящее признание мастерства первых ткачих твида Харрис. Ведь «свои» цвета, которые уникальны для каждого клана и никогда не повторяются, служат предметом настоящей гордости для многих шотландцев. Для этих расцветок существует отдельное понятие – тартан (tartan). Даже сегодня по случаю праздников и торжеств шотландцы одеваются в одежду с тартаном своего клана.

Тартан клана Данмор

Следует отметить, что существует и несколько иная версия, согласно которой первым, кто попросил ткачих с острова Харрис сделать тартан клана Данмор, был супруг леди Кэтрин. Правда, не совсем ясно, в связи с чем граф сделал такое распоряжение. Как бы то ни было, обе версии имеют право на существование, хотя и предполагают несколько разную хронологию событий. Однако вклад леди Кэтрин в развитие твида Харрис остаётся всё таким же значительным.

Благодаря её усилиям производство твида Харрис было поставлено на поток, постепенно набирало обороты и разрасталось. Всё больше жительниц острова присоединялось к надомному производству, внося свой вклад на той или иной стадии обработки шерсти. Ведь до того как попасть на ткацкий станок, она должна была пройти несколько важных этапов.

* * *

Существенным отличием производства твида Харрис от многих других было то, что овечью шерсть здесь выщипывали, а не срезали, поскольку в результате срезания последующая шерсть вырастает более грубой, в то время как выщипывание создаёт качественно иной эффект. После стрижки шерсть сортировали, а затем мыли в горячей воде, чтобы избавить от любого постороннего загрязнения. Высушив на солнце, её обрызгивали небольшим количеством чёрного масла, которое производилось из печени крупных рыб, для того чтобы в дальнейшем шерсть было проще расчесать. Затем происходил трудоёмкий процесс расчёсывания, чтобы все волокна легли в одном направлении и создали своего рода «ленты». После расчёсывания принимались за прядение, иными словами, из получившегося материала делали нити.

Затем приступали к окрашиванию, перед которым шерсть вновь мыли в щёлоке, смешанном с холодной водой, и только после этого клали в котлы с красителем. Кстати, любопытно, что в отличие от крупных производств, которые, начиная с 1860-х годов, переходили на химические анилиновые краски, твид Харрис по-прежнему приобретал свою расцветку благодаря натуральным красителям.

К примеру, чёрный цвет получали благодаря Ирландскому корню или корню щавеля обыкновенного; цвет сепия – за счёт торфа и сажи; для тёмно-коричневого использовали корень водяной лилии, для разных оттенков зелёного – вереск и ракитник. За все оттенки синего отвечали индиго и черника с купоросом или бузина с квасцами, а коричневый, красный и алый давали местные лишайники. После окрашивания шерсть отдавали ткачам, которые делали саму ткань.

Казалось бы, дело сделано, ткань получена. Но только после всех этих этапов начиналось самое интересное. Обычной шерстяной тканью никого не удивишь, тем более что она по-прежнему оставалась колкой и грубоватой. А как сделать её мягкой, но прочной? Для этого был изобретён процесс валяния и отбивки ткани, который стал ключевым в производстве твида.

Ткань отбивалась руками, ногами или же специальными деревянными молотками. Это была очень трудоёмкая и продолжительная работа, которая могла длиться по несколько часов. Чтобы скрасить свой досуг и сделать работу менее монотонной, работницы вместе пели песни, получившие в народе специальное название – Волкингсонгс (Waulking songs), а сам процесс валяния начали называть волкинг (waulking). Ритм этих песен соответствует ритму ударов по ткани. Начинаются песни с довольно медленного ритма, который потом ускоряется – по мере того как ткань становится мягче и податливее. Песни исполнялись в основном на гэльском языке, являвшимся родным для шотландцев.

За столетия производства твида было создано великое множество Волкингсонгс. Говорят, что их большое количество объясняется укоренившейся среди работниц приметой: во время одной «сессии» отбивки песни ни в коем случае не должны повторяться. Как правило, Волкингсонгс повествуют о дальних краях, в которые уплыли мужья, или о разлуке с любимыми. Интересно, что, несмотря на внешнюю сдержанность жителей здешних земель, некоторые песни носили довольно фривольный характер. Возможно, уединившись в чисто женском коллективе, работницы могли себе позволить петь о наболевшем, не боясь косых взглядов и осуждения. Одна из таких нескромных песен называется «Haoidh o» (примерный перевод звучит как «Эй!»). Она наверняка звучала среди прочих Волкингсонгс, исполнявшихся работницами леди Мюррей.

Одна из разновидностей волкинг, при которой валяние осуществлялось ногами

Haoidh o

Ты слышала сплетни о юной девице,
С которой Нил Бэн решил порезвиться
У склона горы среди белого дня?
Увы, то была не я!
Не стала бы рвать я его воротник,
Но, если б порвался, зашила бы вмиг
Серебряной нитью в тончайшей игле
И пятна с рубашки бы смыла в воде.
Как жаль, что судьба не свела тогда нас
Подальше от жадных, завистливых глаз.
Мы шли бы домой, не скрывая свой грех,
Как если бы венчаны были при всех[23 - Перевод Аиды Арье.].

О волкинге как о способе сочетать работу и весёлое общение часто писали в английских газетах. К примеру, «Данди курьер» («Dundee Courier») от 6 августа 1898 г. оставил нам до статочно подробное описание не только самого процесса валяния, но и тех эмоций, которые вызывала у местных жителей эта совместная работа:

«Каждая девушка в селении отлично знает, кто отдал свой материал ткачихе и когда он должен быть готов. Не быть приглашённой на вечер, отведённый для валяния или, как говорят северяне, для „волкинг“ (waulking), чьё название происходит от стародавнего способа этой работы, которая раньше производилась ногами, означает, что вашей компании не рады. Перед началом волкинг с петель снимается крепкая дверь и кладётся на опоры, после чего с каждой стороны садится по три девушки, гордые своим избранием для этой работы. Женщины постарше разворачивают ткань, отмеривают от 6 до 10 ярдов, и обрызгивают её мыльной водой. Волкеры берутся за ткань, и веселье начинается. Кто-то запевает одну из гэльских песен, другие с радостью подхватывают её, и пока удивительное звучание песни не смолкнет, ткань отбивают и резкими движениями передают с одного края стола на другой. Молодёжь следит за работой и смеётся вместе со всеми, если кто-то отпустил удачную шутку или спел забавную песню. Когда ткань даёт усадку примерно на дюйм, берётся следующий отрез, и так продолжается до тех пор, пока в результате пятичасовой работы текстура ткани не станет прочной, плотной и тяжёлой, но, в то же время, мягкой и эластичной. Кроме того, вечера волкинг – это ещё и способ развлечься для жителей селений, в которых обычно ничто не нарушает спокойного течения жизни»[24 - Dundee Courier – Saturday 06 August 1898, «Harris Tweed-making» (Газета «Данди курьер» за 06 августа 1898 г., статья «Создание твида Харрис»).].

После волкинг ткань последний раз мыли, основательно сушили на открытом воздухе, аккуратно заворачивали в жёсткую ткань и относили перекупщику.

Однако ни изматывающий труд валяльщиц, ни мастерство ткачих не могли гарантировать успех твиду Харрис, известному лишь в маленьком регионе. О новинке должны повсеместно узнать, о ней должны говорить и по-настоящему желать приобрести. Как видим, реклама в том или ином виде всегда являлась неотъемлемой частью любого производства.

И здесь графине Данмор как никогда пригодился её высокий социальный статус. Ей незачем было ходить от дома к дому с тяжёлыми отрезами ткани, умоляя соседей приобрести у неё хоть несколько ярдов. Ей не приходилось долго доказывать превосходство своего материала перед скептически настроенными зрителями. Леди Кэтрин были открыты все двери лучших домов Великобритании, и ей достаточно было лишь ненароком появиться в платье из твида Харрис, чтобы о нём начали говорить во всех гостиных.

Итак, Кэтрин не составило особого труда совместить приятное с полезным, дабы «невзначай» завести разговор о своём домашнем производстве, а заодно и продемонстрировать великолепную ткань. Результат не заставил себя долго ждать, и уже в конце 40-х годов XIX века через посредников она начинает поставлять отрезы твида для аристократических кругов в Лондон и Эдинбург. Постоянными клиентами и ценителями твида Харрис становятся лица, наиболее приближённые к королевской семье, что уже само по себе является лучшей рекламой.