Школа для дурака

Школа для дурака
Ак – патр Алибабаевич Чугашвили

Вы никогда не читали о школе ничего подобного. Это история молодого человека, который устроился работать в обычную, российскую школу, и столкнулся с нескромным обаянием нашей системы образования. Главный герой окунётся в приторно – сладкую, пряно пахнущую человеческими пороками, среду. Нашего героя ожидают: интриги, зависть, злоба, и необходимость сделать выбор: остаться человеком, или подчиниться системе.

– Секретарша томно мотнула головой влево – Заходите, Милена Власьевна ждёт Вас.

Захожу в кабинет, кожаные кресла, стол т – образной формы, хозяйка кабинета стоит спиной к входу.

– Не пизди!

– Да… я…и не собирался – бормочу я, сконфуженный необычным началом собеседования.

– Не надо мне на уши приседать, делать будем так, как на совещании в департаменте договаривались – директор школы развернулась в мою сторону, и только в этот момент я увидел прижатую плечом к уху трубку телефона, и со стыдом понял, что все предыдущие слова были адресованы не мне.

– Всё, потом договорим, у меня совещание. ( Без всякого перехода, на этот раз, обращаясь ко мне) – здравствуйте, Роман Викторович!

–Здравствуйте, Милена Власьевна.

Она делает паузу, и дотошно шарит взглядом по моему лицу (складывается ощущение, что она выискивает место для прицельного плевка ), удовлетворённая увиденным, бросает –

–Вы молоды!

Звучит как обвинение, таким тоном обычно произносят – «вы вор» или как вариант «насильник», «убийца».

– Надеюсь, это не является уголовным преступлением, что я могу сделать для того, чтобы исправить эту досадную оплошность?

– Да нет, всё в порядке, просто я вас представляла более таким, зрелым что ли… Роман Викторович, я правильно понимаю, вы закончили истфак МГУ?

– Да, с красным дипломом.

– Очень хорошо, я хочу дать вам шестые, седьмые и восьмые классы, самые лучшие в нашей школе, зайчики, золотые деточки, наша надежда, наше светлое будущее…

– Простите, что прерываю Милена Власьевна, когда я проходил практику, мне говорили, что молодым специалистам обычно подсовывают самые слабые, недисциплинированные классы, если они такие «золотые», то почему с ними никто не работает?

–Неправильно вам говорили, просто ваш предшественник неожиданно уволился по семейным обстоятельствам, и у бедных деток три месяца не было истории, а они так любят ваш предмет, и со слезами спрашивают у меня – где, где наш учитель?

– Это другое дело…

_ Так вы согласны?

–Да, я для этого и пришёл, чтобы…

– Замечательно, за расписанием зайдите к завучу, секретарь вам объяснит, где её найти.

Она встала для того, чтобы пожать мне руку, и дать мне насладиться её красотой. Хороша бабенция, чудо как хороша. Лихая, тотально наетая, розовая мужицкая харенция, заплывшие глазки поблескивают из – под короткой чёлочки, неизвестно откуда появившаяся в углу рта сигарета, ожерелье из нескольких дополнительных подбородочков кокетливо обвивает мощную шею, бесформенное тело укутано в безвкусную тряпку (нечто среднее между тогой и застиранной банной простынёй). Будь на моём месте Рубенс, вряд ли ему бы удалось сдержать эякуляцию. Заворожённый неземной красотой, я продолжал стоять посреди кабинета, Милена (для подчинённых Власьевна), присела, величаво закурила, непринуждённо и очень неторопливо закинула одну мощную ногу на другую (Шэрон Стоун в «Основном инстинкте», масштаб три к одному), внимательно отслеживая мою реакцию на промелькнувшее великолепие. Наверное, я чем – то себя выдал, потому что она удовлетворённо и победительно улыбнулась, и спокойно занялась бумагами, не обращая на меня больше никакого внимания. Простояв несколько секунд, я заторможено развернулся и вышел в приёмную.

– А где я могу…

– Зайдите в 403 кабинет, там вам всё объяснят.

Табличка на 403 кабинете гласила: История. Хозяин кабинета жевал, в положении полулёжа, блаженно закрыв глаза и вольно отставив левую руку с многоэтажным сэндвичем.

–Здравствуйте, я…

Он возмущённо замычал, и энергично замахал бутербродом, призывая меня заткнуться, и не портить ему удовольствие, по – прежнему не открывая глаз. Неторопливо, тщательно прожевав пищу (всё по науке), он приоткрыл ближний ко мне глаз – ты… ( длинная пауза)…кто?

– Учитель истории.

– А, взамен свежеумершего Миши, привет!

Он грациозно вытер пальцы о лежащую перед ним тетрадь, и, шмякнув на неё истекающий майонезом сэндвич, протянул пухленькую, короткопалую руку – здорово!

–Простите, не расслышал, как вас зовут?

– Гхы, не расслышал он, я и не называл себя, поэтому ты и не расслышал. Давно работаешь?

– Нет, я только после института.

– Молодой специалист, значит, знаешь разницу между молодым специалистом и старым?

– Нет.

– Молодой специалист не умеет работать, а старый умеет не работать! Смешно, да? Я не успел отреагировать, а «старый специалист» уже визгливо расхохотался, выплёвывая не до конца прожёванные куски бутерброда на детские тетради. Всегда любил людей, увлечённо смеющихся над собственными шутками – сам себя не похвалишь, три дня как оплёванный. Отсмеявшись вдоволь, он вытер лицо рукой, и старательно, пальчик за пальчиком протёр об тетрадь, оставляя жирные, масляные пятна. Проследив мой удивлённый взгляд, небрежно заметил – детские тетрадки, они такие свиньи, эти наши маленькие «зайчики», никакого представления о порядке, сдают замусоленные, мятые тетрадки, а я ковыряйся в этом дерьме.

–Я хотел спросить…

– Ты учти, если собираешься чему – то учить этих даунов, то это – напрасный труд, они ничего не учат, и ничего не понимают, побольше задавай им, пусть больше пишут, планы, конспекты, что там ещё… да, к администрации обращаться бесполезно, завучи ничего не делают, и ни в чём не разбираются…

– А директор?

– Она ничего не решает, завучи ей вертят, как хотят, это – целая банда, ну сам поймёшь скоро, ладно, заболтался я тут с тобою, некогда мне, тетради проверять надо, пока! Он снова протянул мне пухлую руку, после рукопожатия цепко схватил начатый бутерброд, и ожесточённо откусил большую его часть, левый глаз его, начал блаженно закатываться, пока товарищ окончательно не впал в гастрономическую нирвану, я решил попытать счастья – вы сказали вместо «свежеумершего Миши»?

Движение мощных жвал резко остановилось, полузакрытый, подёрнутый плёнкой глаз ясно и яростно вытаращился в мою сторону – фто?

– Как «свежеумерший»? Директор сказала, что он по семейным обстоятельствам уволился.

– Ифёш ты на х…какие семейные обстоятельства (он, наконец прожевал), да он умер месяц назад, у него эпилепсия была, ещё он пил по – чёрному, у станции тошниловка есть, «У Леопольда» называется, там он и загнулся, прямо за столиком.

– А директор мне сказала…

– Какая разница, чего она сказала (он начал орать, медленно, и как – то снизу, от шеи, наливаясь кровью), я тебе говорю – умер.

– Понятно, а где мне завуча найти?

– Падлу Трахимовну что – ли?

– Как? Падл…

– Это я её так ласково называю, её имя Падэлла Трофимовна, якобы французское, на самом деле жидовка, тухлая, наглая, гаже не бывает. Её кабинет на втором этаже, спустишься по лестнице и налево.