Резистенс

– Берёте любое уродство, и называете это нормой. Норму объявляете уродством. Глумливо высмеиваете традиционные ценности. Хотите пример? Помните этого юношу, который ловил покемонов в храме? Он сделал это для того, чтобы увеличить количество своих подписчиков в этих ваших интернетах, то есть – мальчик тупо хотел бабла и известности! Кто он? Конченый урод и скудоумный примат, но! В рамках моей философии, мы объявляем его «прекрасным, талантливейшим мальчишкой», «жертвой режима» и «узником совести». Теперь понимаете, как это работает?

– Да. Если честно, то я немножко разочарован.

Чтобы не заканчивать эфир на этой грустной ноте, позвольте мне взорвать информационную бомбу. Я уже сказал в начале передачи, что не только не считаю себя русским, но, и не считаю себя человеком. Я чувствую ментальное родство с лошадью, но, поскольку я всегда был предельно циничен, то решил раздвинуть границы вашего сознания ещё больше. Я пришёл к вам на эфир в пиджачке, пошитом из лошадиной кожи, блестящий пошив, не правда ли?

– Да.

– Зачем я это сделал? У наших любимых попов есть заповедь «не убий», вы знаете моё отношение к попам, поэтому я счёл своим долгом убить своего любимого коня, и пошить себе этот блестящий пиджачок. Более того, я решил, (как это говорится в ваших интернетах), «разорвать шаблон», и принёс на эфир кусок конской колбасы. Сейчас вы станете свидетелями акта каннибализма в прямом эфире!

Малик – Сандр оторвал зубами кусок конской колбасы, и стал ожесточённо жевать её на глазах у изумлённого ведущего. Я тронул Петра за плечо.

– Пошли на воздух. Поговорим.

Пётр неторопливо потянулся, и обратился к официанту.

– Уважаемый, выйдешь с нами? Пошли! Покурим!

Официант испуганно замотал головой.

– Судя по твоим пожелтевшим пальцам, ты любишь это дело!

Официант заметно побледнел, но не сдвинулся с места.

– Куришь, пьёшь вино и пиво? Ты – пособник Тель – Авива!

4.

Мы вышли к сверкающему огнями Большому Марвел – театру. Украшавшую ранее фронтон здания аляповатую, безвкусную квадригу, управляемую проходимцем из греческих мифов, заменила стильная фигура Бэтмена, сурово грозящего кулаком всем врагам свободного мира.

– Был там?

Я мотнул головой в сторону Большого Марвел – театра.

– Нет, комиксы не люблю.

– А балет? Балет любишь?

– Балерин люблю. Балет не очень.

– Балерин любишь? Помнишь эту…как её…ну, дура непроходимая, которая везде садилась на шпагат…

– Которая на морского ежа плюхнулась?

– Да!

– Смешная смерть. Да, все балерины теперь в штатах, народ ходит сюда для того, чтобы мультики в 5 D смотреть, эх…

– Террористы чего творят, ужас прямо!

– Согласен, молодцы! В смысле подлецы, негодяи!

Я достал из кармана сигарету, размял её, и вставил в рот.

– Не провоцируй птичку.

– А что? Бац! И конец мучениям. …умереть, уснуть. И видеть сны, быть может…какие сны приснятся? А может тучные стада прекрасных обнажённых женщин, за мной бегущих с криками: Васятка! Я хочу от тебя ребёнка!

Я щёлкнул зажигалкой, и поднёс её к сигарете. Петя с интересом смотрел на колеблющийся на ветру огонёк.

– Не сейчас. Позже.

– На, возьми.

Он вложил мне в руку плотный квадратик бумаги.

– Я про такое в книжках читал – бумажки, шифры, и прочая мутотень…

– А можно, я не буду её есть, если меня поймают, очень боюсь проблем с кишечником…

– Если тебя поймают, то кишечник – самая маленькая из твоих проблем…Ладно, увидимся…Слава шакалу!

– Шакалим на славу!

Я неспешно прошёл мимо памятника Марсу и Сникерсу (важнейшие символы новой России – подлинный вкус свободы, вязнущий в зубах, и вызывающий оскомину), раньше на этом месте стояла каменная глыба, из которой торчал бюст какого – то кудлатого мужика, презрительно смотревшего на Бэтмена, грозящего кулачком с крыши Большого Марвел – театра. «Баланда – центр» провёл замеры общественного мнения, и выяснил, что 90 % московитов не знают человека, в честь которого был поставлен этот памятник. 5% опрошенных послали интервьюера, и только оставшиеся 5% сумели объяснить, что этот глыба – человек, какой – то дальний родственник (то ли бабушка, то ли дедушка) вождя мирового пролетариата, тело которого было вынесено из Мавзолея. Жуткий пережиток тоталитаризма был ликвидирован, кудлатого деда выкорчевали и вывезли в неизвестном направлении. На этом месте, по личному распоряжению Верховного Манагера воздвигли памятник Марсу и Сникерсу, два шоколадных батончика, образующих латинскую V, символ победы демократии в масштабах всей Московии. Восхищённые московиты говорили, что Манагер «бросил пару палок у Большого», выражая тем самым неподдельный восторг, вызванный тонким вкусом Верховного.

Раскованной походкой ледащего верблюда, ко мне подошёл негр в оттянутых до земли штанах. Он что – то пробубнил себе под нос, и широко улыбнулся, демонстрируя слюнявые дёсны.

– Что, простите?

– Мальчика не желаете? Есть любые. Смелые, умелые, рыжие, бесстыжие, розовые попочки, глазки словно кнопочки. Пять монет – анал плюс минет!

– Спасибо большое, как – нибудь в другой раз.

Интурист сменил тактику.

– Чего шляешься здесь? – он говорил без акцента, как природный московит – вынюхиваешь чего?

– Расслабься, брателло…

– Носорог рогатый в Африке – твой «брателло».

– Я должен был убедиться, что ты – не коп. Всё нормально, теперь я уверен. Хочу негритёнка, чёрненького, с глянцевой кожей, упругой попочкой, и вывернутыми фиолетовыми губками…Аж слюни потекли,…есть такие мальчонки у тебя, а, вождь?

– Есть! – он выплюнул это слово с отвращением – бабки гони!

– Ну…так дела не делаются, ты что? Новенький что ли? Здесь камеры везде…сделаем так, я зайду вот в ту арочку, и подожду тебя там, там вроде камеры не достают, а ты…

– Не учи учёного. Пять минут.