Черная бабочка страсти

Это необыкновенное прибыльное расследование Марина провела прошлым летом. Она называла свою работу, как обычно, «журналистским расследованием», ведь никакой лицензии на детективную деятельность у неё не было, как не было профессиональных знаний и навыков. Только упрямство, умение задавать вопросы и логика помогли ей в розыске пропавшего человека. Тогда Марина очень гордилась результатом, мечтала, чтобы ей чаще предлагали такую работу. Но раз нет возможности стать частным сыщиком, придется делать хорошо свою работу журналиста и, конечно, – мамы.

Марина-мама уложила сына на послеобеденный сон под окном веранды, а Марина-журналист присела к самому подоконнику с ноутбуком и занялась правкой статьи Андрея «Об инфляционных механизмах постиндустриального общества». Для начала сменила заголовок: «Как дорожает потребительская корзина?» А «инфляционные механизмы» перевела в подзаголовок. Вычищала повторы, расставляла недостающие запятые и заменяла некоторые иностранные слова русскими. Прошел примерно час, она увлеклась и не сразу поняла, что слышит знакомый звук телефона. «Звонит кто-то близкий: папа, мама или Маша. Неужели сон в руку?» – тревожно толкнулось сердце. Звонил Олег Ярославский.

***

Я металась по квартире и думала, о чем же меня хотела предупредить Соня? Боже мой! Это меня, а не Соню хотели убить! Конечно, меня! Но за что?

Вчера я вернулась поздно, отупевшая от усталости, и заснула, едва голова коснулась подушки. Проспала до полудня, голод вытащил меня из глубокого, как пропасть, сна. Сварганила яичницу из трех последних яиц, не до деликатесов. Крепкий чай окончательно вернул меня к действительности. И вдруг среди дня мне стало страшно! Я захлопнула все окна и шторы задернула. И без того было пасмурно, а стало совсем темно. Включила свет, но стены давили, а дверь казалось такой ненадежной. Пыталась смотреть телевизор, но происходящее на экране до меня совсем не доходило.

Папа! Папочка! Как же ты не во время уехал в командировку! Я не могу быть сейчас одна!

Раз за разом набираю номер отца на телефоне. Вне зоны действия! Какое сегодня число? Он должен был уже вернуться! Конечно, он поехал на дачу! Там всегда плохо ловит телефон. Все собираются поставить новую вышку, да так и не поставили. Я сейчас же поеду к отцу.

Папка разберется во всем и защитит меня.

Мы с папой живем одни. Когда мама умерла, папа так и не женился. Он очень любил маму. Мама была редкая красавица, жаль, что я не в неё. Папа влюбился в неё с первого взгляда, голову потерял от любви. Он часто мне рассказывал, как мама выглядела в их первую встречу, как была одета. С мамой они жили дружно, никогда не ссорились. А потом случилась эта авария. Мама вела машину и не справилась с управлением. Мама умерла сразу, не мучилась. Про аварию папа не говорит, а про маму часто рассказывает. Как она пела, аккомпанируя себе на гитаре, как танцевала. Я тоже хочу встретить человека, чтобы один единственный раз выйти замуж. Жить с ним счастливо и долго, пока смерть не разлучит нас.

Я схватила сумку и выскочила на улицу. Я не могла оставаться в своей квартире, где всё напоминало мне Соню. Серый день плавно перетекал в серый вечер. Самый час пик. Но я решительно пересекла наш двор и направилась на (…) вокзал, на электричку.

«Папка должен быть на даче. Если он ещё не приехал, возьму ключ от дачи у соседей, переночую там. А утром папа обязательно вернется из командировки».

Наша дача – это вовсе не дача, а огромный дом, в котором можно жить зимой. Когда я была маленькой, мы с папой жили безвылазно в городе. Конечно, ребенку постоянно нужна была поликлиника, разные детские кухни и прочие сервисы, которых нет в деревне. Но теперь папа большую часть времени проводит за городом, когда он не в командировке. А нашу городскую квартиру предоставил мне.

Народу набилось в электричку предостаточно, несмотря на будний день. Лето, дачники. Мне удалось сесть у окна. Рядом пристроилась пышная бабушка с такими же объемными сумками. Я прижалась к стене. «Тик-так-так», – размеренно стучали колеса. Я заснула, и чуть не проспала свою станцию. Вагон уже остановился, когда я вскочила с места и, расталкивая пассажиров, побежала к выходу. Не я одна оказалась ротозейкой: спортивного вида черноволосый, помчался за мной. Мы оба еле успели выскочить, как вагон тронулся. «Интересное лицо, худое, и как будто испанское», – отметила я. Парень скрылся, даже не посмотрев на меня. Как жалко!

– Лиза, Лиза, приехала! – на перроне с сумками стояла и махала мне рукой наша соседка Мария Ивановна.

Я подошла к соседке и обреченно взяла пару сумок.

– Сам Бог мне тебя послал! Петька, охламон, заигрался видно, не встретил. А обещал! Стою и думаю, как же мне добираться на нашу окраину, и тут ты выходишь! Повезло, так повезло!

Мы еле тащимся по пыльной дороге. Мария Ивановна говорит, не переставая. Ей безразлично, слушаю я или нет.

– Пенсию получать ездила в город, а с пенсии гостинцев накупила. У меня сейчас на даче – столпотворение: дочка приехала с внуками, и сын отдыхает в отпуске, те всем семейством пожаловали. Младшую, Катюшку, на ночь в старую ванну кладем, а Мишатка на стульях спит. В первую ночь положили его на стулья, а ночью ребенок провалился на пол в щелку. Крутился, да разошлись стулья-то. Слышу, зовет меня: «Баба, баба, закрой меня, мне холодно». Я сонная в темноте шарю, шарю по матрасику, а ребенка нет. Включила ночник, а Миша сидит на полу, головку на край матраса положил, а сам спит. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде. А Мише стулья теперь связываем.

– А что же Вы пенсию не переведете на карточку? Снимали бы деньги в банкомате, и в город ездить не надо. Стоит на станции банкомат.

– Ты что, милая! Не доверяю я этим карточкам. Принесут на дом, и вот они – денежки. Нет, лучше я в город смотаюсь лишний раз, да и отдохну от гама и шума. Нет, никогда не соглашусь на карточку, кто знает, что там переведут: всё или нет. А вдруг потеряется что? До чего же я люблю свою дачу! – меняет тему разговора Мария Ивановна. – Хоть и далековато от станции, зато лес рядом. И как же нам с Митей повезло, что мы дачу купили! Митя, покойничек, бывало, сядет вечером на крылечко, и говорит: «А ведь есть Бог на свете! Не иначе он нам подсказал, помог с дачей».

Историю про дачу я слышу раз в двадцатый, а то и больше. Любимая тема для разговора Марии Ивановны. Я давно знаю все подробности той, давней, покупки: дешево среди лета дом с садом продавали… приехали, а домик чистенький, огород ухоженный… на смородине ветки аж до земли нагнулись, все в ягодах…малины красным-красно… яблочки наливаются…ссуду на заводе взяли…

«Интересно, а почему среди лета и очень дешево продали? Кто-то умер у них?» – вдруг я задаю себе этот вопрос.

Оказывается, я задала вопрос вслух. Мария Ивановна замолкает, теряется:

– Да нет, никто у них не умер. Даша деревенская была, одна жила, корову держала, и вдруг надумала к сыну ехать.

– А что же осени не подождала? Урожай бы собрала, варенья наварила, и солений наделала.

– Мало ли какая причина у человека была. Продала и продала… Вот и дошли с тобой за разговорами.

***

Посёлок наш, Лопухино, вырос на месте старинной деревни. До революции на этих землях была вотчина князей Лопухиных. Затем мимо прошла железнодорожная ветка, станцию открыли. Деревня сильно расстроилась, протянулась до самой станции. Появились дачи и коттеджи. А наш дом остался в старой деревне, а вернее на самой окраине старой деревни. За домом Марии Ивановны стоит дом Натальи, а там и наш крайний – после мостика через речушку. Идти пешком от станции до нашего дома далековато. И на машине по грязи ехать через старый поселок не весело. Но мы с папой обычно выбираем другую дорогу, через бывший санаторий, который был в бывшей барской усадьбе. Усадьба сразу за нашим домом, повернуть и через рощицу. От санатория шла бетонка до самого шоссе. Санаторий сейчас закрыли, а дорога сохранилась.

Наш дом построили еще до революции, в нем жила семья егеря князей Лопухиных. Говорят, все князья любителями и ценителями охоты слыли. Собак держали. Богатая псарня была. Имение князей Лопухиных чудом сохранилось в огне гражданской войны и всяких разбоев. Сначала в здании был госпиталь, а затем до 90-ых годов прошлого века какой-то элитный санаторий. Дом егеря папа купил давно, меня ещё не было. Он на заводе работал, и им какую-то большую премию дали. И занял, конечно, у друзей. Он очень любит свой дом, а я нет. Папа, папа… Хоть бы ты оказался дома!

Темнеет. За разросшимися кустами сирени белеет дом Марии Ивановны. Вереница внуков радостно несётся ей навстречу. Я наспех прощаюсь и бегу на свой мостик, всматриваясь в окна нашего дома. Темно. Неужели папа не приехал?

Калитка заперта. Я заворачиваю за угол, отодвигаю доску в заборе. У забора растет большой куст калины. Вода с мокрых веток стекает мне за шею. Я спотыкаюсь, падаю в мокрую траву, сумка отлетает в сторону. Незадача! Сидя на корточках, я потянулась за сумкой, шарю руками в мокрой траве. Слышу чьи-то осторожные шаги вдоль забора. Человек крадется. Мне страшно. Я сжимаюсь в комок. Тень от забора скрывает меня и куст, за которым я прячусь. Человек остановился у калитки, и заглядывает во двор. Свет уличного фонаря освещает его лицо. Я узнала его. Это тот парень, что выскочил за мной из электрички.

Я сидела на корточках и тихо плакала. Ноги затекли, но я боялась встать.

– Арсений Николаевич! Арсений Николаевич! Приехали?

Наталья, наша соседка. Терпеть не могу эту дурёху, но сейчас её появление обрадовало меня.

– Это я, Лиза.

– Лизонька, – притворно радуясь, вскрикивает Наталья. – А я вроде вижу, ходит кто-то. Дай, думаю, посмотрю, не приехали ли Арсений Николаевич? Сегодня утречком как раз убралась в вашем доме. И не живет никто, а пыли, пыли каждый раз!

Наталья, несмотря на прохладный вечер, нарядилась в шелковое платье, синее в белый горох. Платье с большим вырезом спереди, в который выпирает её мощная грудь. Пышные формы Натальи с трудом вместились в блестящий шелк. Полными руками Наталья непрерывно одергивает платье.

«И накрасилась, и принарядилась», – с неприязнью смотрю я на соседку.

Соседка явно имеет виды на моего отца. Неужели она не понимает, что не пара она такому, как мой папа. Да мой папа с самим Михалковым знаком, и не только с ним. А Наталья – типичная деревенская баба, о чем с ней можно разговаривать? Хотя где-то я читала, что голая женщина не бывает глупой. Допускаю, что папа переспал с ней пару раз, как говорится, «на безрыбье». А эта деревенщина и возомнила себе. Уж если папа столько лет живет один, не женился, то и сейчас навряд ли женится. А на таких драных кошках, как Наталья, и подавно!

– Вам ключи дать от дома? А может, у меня переночуете, страшно одной. А на станцию идти поздно, темнотища, да и дождик собирается.

Мне действительно страшно представить, как я буду одна в огромном пустом доме, и я покорно бреду за Натальей.

Наталья с готовностью открывает передо мной двери. Кислый запах чуть не сбивает с ног. Какая же Наталья грязнуля! Горками стоит на столе посуда с засохшими остатками еды. Рой мух слетает с посуды.

– Извините, не прибрано у меня, на огороде весь день копалась. Выходной у меня сегодня. Дождики идут, трава так и прёт. Я вам на веранде постелю, там свежо, спится хорошо. Ужинать будете?

Я представила, как сажусь за этот липкий, вонючий стол, и тошнота подкатила к горлу.

– Нет, нет, я не голодна.

Мы проходим на веранду. Я сажусь на скрипучий стул. Железная кровать с никелированными спинками, серый дощатый столик и пыльная этажерка. Наталья вносит постельное белье, одеяло и подушку.

–Устраивайтесь, вам постелить? Сами постелите… Тогда – спокойной ночи!

Я гашу свет и подхожу к окну. Где же мой преследователь? Если он следил за домом, то знает, где я. Старую деревянную дверь он откроет без особого труда. И Наталья не помешает. Она даже не услышит в доме, как мне здесь свернут шею.

Я смотрю на часы, через час идет последняя электричка. Успею! Окно почти не скрипело. Я спрыгнула на землю и огородом пробралась на соседнюю улицу: «Попробуй, поймай меня!» – Мысленно обратилась я к своему преследователю.

На пустынном перроне я пристроилась к небольшой компании, расположившейся на двух лавочках: три девушки и два парня. Две скромные подружки тихонько беседовали друг с другом, Красивая рыжеволосая девушка с африканскими косичками кокетничала сразу с двумя парнями. Парни весело поддерживали легкий флирт Вики, так звали девушку. Они сыпали анекдотами, а Вика заразительно смеялась.