Сладость на корочке пирога

– Теперь скорее желтая, – ответила я. – Оттенок скорее сульфура, чем купрума.

Я выучила, что ложь, скрытая подробностями, как горькая пилюля сахаром, проходит намного легче. Но на этот раз, едва произнеся это, я поняла, что перестаралась.

– Эх, Флавия! – сказал Нед. – Ты водишь меня за нос.

Я подарила ему свою лучшую улыбку туповатой деревенщины.

– Ты меня поймал, Нед, – призналась я. – Полностью признаю свою вину.

В ответ он, словно странное зеркало, отразил мою улыбку. На миг я подумала, что он передразнивает меня, и начала сердиться. Но потом поняла, что он и правда рад, что разгадал меня. Это был мой шанс.

– Нед, – приступила я, – если бы я задала тебе ужасно личный вопрос, ты бы ответил?

Я подождала, пока до него дойдет вопрос. Общение с Недом напоминало телеграфную переписку с едва умеющим читать корреспондентом из Монголии.

– Конечно, я отвечу, – сказал он, и плутоватый блеск в его глазах намекнул мне, каким будет продолжение. – Естественно, я могу не сказать правду.

Мы хорошенько посмеялись, и я перешла к делу. Я начала с тяжелой артиллерии.

– Ты ведь без ума от Офелии, правда?

Нед облизал губы и оттянул пальцем воротник.

– Она очень хорошая девушка, отдаю ей должное.

– Но разве ты не хочешь в один прекрасный день обосноваться вместе с ней в коттедже с соломенной крышей и воспитывать выводок детишек?

К этому моменту по шее Неда поднялась краснота до самых ушей, словно ртуть по термометру. Он стал похож на птицу, надувающую глотку, чтобы привлечь самку. Я решила, что надо ему помочь.

– Просто предположим, что она хотела бы видеться с тобой, но отец не позволяет. Предположим, что тебе могла бы помочь ее младшая сестра.

Краснота начала спадать с его шеи. Я подумала, что он сейчас заплачет.

– Ты на самом деле думаешь так, Флавия?

– Честное слово, – подтвердила я.

Нед протянул свои мозолистые пальцы и пожал мне руку с неожиданной нежностью. Как будто я прикоснулась к ананасу.

– Дружеское рукопожатие, – сказал он, что бы это ни значило.

Дружеское рукопожатие? Мне что, только что продемонстрировали секретное рукопожатие какого-то сельского братства, проводящего встречи на залитых лунным светом церковных погостах и в тайных рощах? Я теперь принята в члены и должна участвовать в ужасных кровавых полуночных ритуалах в тайных местах? Интересная перспектива!

Нед ухмылялся, как череп «Веселого Роджера». Я взяла его за руку.

– Слушай, – сказала я. – Урок номер один: не подкладывай мертвых птиц на крыльцо любимой девушке. Это приличествует только мартовскому коту.

Нед непонимающе взглянул на меня.

– Я оставлял цветы один или два раза, в надежде, что она заметит, – сказал он.

Вот это новость. Должно быть, Офелия уносила букеты к себе в комнату, чтобы повздыхать над ними, до того как кто-то из домочадцев успевал заметить.

– Но мертвые птицы? Ты меня знаешь, Флавия. Я бы не стал этого делать.

Если бы я заранее поразмыслила над этим вопросом, я бы сообразила, что это так и есть. Но зато мой следующий вопрос попал точно в цель.

– А Мэри Стокер знает, что ты вздыхаешь по Офелии? – Эту фразу я услышала в каком-то американском фильме – «Встреть меня в Сент-Луисе» или «Маленькая женщина», и мне первый раз подвернулся случай ее использовать. Как Дафна, я запоминала слова, но не записывала их в бухгалтерские книги.

– Какое Мэри имеет к этому отношение? Она дочь Тулли, и больше ничего.

– Перестань, Нед, – сказала я. – Я видела тот поцелуй утром… когда проходила мимо.

– Ей нужно было утешение. И все.

– Из-за какого-то типа, который подкрался к ней сзади?

Нед вскочил на ноги.

– Черт побери! – воскликнул он. – Она не хочет, чтобы это выплыло наружу.

– Когда она перестилала простыни?

– Ты сам дьявол, Флавия де Люс! – зарычал Нед. – Уходи отсюда! Возвращайся домой!

– Скажи ей, Нед, – послышался тихий голос, я обернулась и увидела Мэри в дверях.

Она стояла, одной рукой опираясь на косяк, а второй сжимая блузку у шеи, как Тэсс д’Эрбервилль[22 - Героиня романа Томаса Харди «Тесс из рода д’Эрбервиллей», жертва несчастного стечения обстоятельств.]. С близкого расстояния я разглядела, что у нее натруженные красные руки и явное косоглазие.

– Скажи ей, – повторила она. – Теперь тебе уже все равно, верно?

Я сразу же поняла, что она меня недолюбливает. Житейский факт – девушка сразу понимает, нравится ли она другой девушке. Фели говорит, что между мужчинами и женщинами поврежденная телефонная связь и мы никогда не знаем, кто повесил трубку. Имея дело с мальчиком, никогда нельзя понять, он стукнул тебя, потому что хотел причинить боль или шутил, но с девочками все становится ясно в первые три секунды. Между девочками происходит бесконечный молчаливый обмен сигналами, словно радиообмен между берегом и кораблями в море, и этот тайный код точек и тире сигналил, что Мэри меня терпеть не может.

– Ну же, скажи ей! – крикнула Мэри.

Нед тяжело сглотнул и открыл рот, но у него не вырвалось ни звука.

– Ты Флавия де Люс, не так ли? – обратилась она ко мне. – Одна из девиц Букшоу. – Она бросила мне эти слова, словно торт в лицо.

Я молча кивнула с таким видом, словно я неблагодарное создание из господской усадьбы, которому надо потакать. Лучше подыграть, подумала я.

– Пойдем со мной, – сказала Мэри, поманив меня жестом. – Шевелись побыстрее и сохраняй тишину.

Я проследовала за ней в темную каменную кладовую и затем по прилегающей лестнице, которая винтом поднималась на второй этаж. Наверху мы оказались в месте, которое, должно быть, когда-то служило шкафом для белья: высокий квадратный буфет, теперь заставленный полками со средствами для стирки и уборки, мылом и восками. В углу были беспорядочно свалены метлы и швабры, и кругом царил всепроникающий запах карболки.

– Тсс, – прошептала она, яростно сжимая мою руку. Приближались звуки тяжелых шагов, кто-то поднимался по тем же ступеням, что и мы только что. Мы вжались в угол, стараясь не уронить швабры.

– Это будет чертов день, сэр, когда лошадь Котсуолда возьмет чертов приз! На вашем месте я бы поставил на Морскую Звезду и наплевал на советы, которые вы получили от какого-то чертова засранца из Лондона, который не отличит скакуна от ломовой лошади.