Кощеева невеста

Она рассмеялась, и Василиса тоже фыркнула в ответ – скорее из вежливости. Больше, чем шутки новой знакомой, её волновало зрелище за окном. Там высилась огромная башня – похожая на воронёные стрельчатые зубцы замковых башен, а всё же не совсем такая. Во-первых, камень её был не чёрный, а серый. Во-вторых, в башне было всего одно окошко – высоко-высоко, близко к остроконечной крыше (уже начало смеркаться, и в нём горел свет). А в-третьих, башня была окружена своей собственной стеной. Довольно высокой, между прочим.

– Что это за башня? – Василиса утёрла с подбородка яблочный сок.

И тут Анисья закашлялась. Пришлось постучать её по спине и помахать салфеткой, чтобы та продышалась.

– Ой, ну ты спросишь! – зашептала она, придвигаясь ближе. – Дык тайна это. Но, ладно, тебе расскажу – её Невестиной башней называют. Догадываешься, почему?

Василиса покачала головой. Предчувствия её одолевали нехорошие, но она решила не мучиться, перебирая догадки, а позволить Анисье продолжить рассказ. Та, как оказалось, только того и ждала:

– Чую, тебе не понравится. Не должна я этого говорить, но как не предупредить хорошего человека. В эту башню Кощей непокорных девиц сажает – жён али невест, без разницы. Тех, которые ему чем-то не угодили, но ещё могут быть полезны, понимаешь? Уже не достойны наших палат, но ещё не созрели для подземных казематов. Только это всё одно что темница, потому что выйти из Невестиной башни ещё никому не удавалось.

Да, о чём-то примерно таком Василиса и думала. Аппетит у неё вмиг пропал, и она отложила недоеденное яблоко. Мысленно обругала себя: нельзя быть такой чувствительной! Знала же, что не на прогулку отправляется, а к Кощею в лапы.

– И что, там сейчас кто-то живёт? Свет-то вон в окошке мерцает.

Анисья заговорила ещё тише, почти ткнувшись губами в Василисино ухо:

– Дык! Елица её зовут, а мы величали по-простому – Еля. Из дивьих она, как и Отрада Гордеевна, только нравом помягше. Прежде она тут, в твоих покоях обитала. И гребень тот тоже её.

– И за что же Елицу в башню посадили?

Анисья, вздохнув, слизнула с губы прилипшую крошку щербета:

– Дыкть сбежать пыталась. Пришёл к ней Кощеюшка, опоила она его сонным зельюшком – ключик от решётки змеиной вытягнула из кармана – и дёру. Перед этим подготовилась, конечно. Для собак лакомство припасла. Видала огнепёсок-то? Вот она их год прикармливала через окно. Говорила, мол, любит зверей всяких, и Кощей этому не противился.

– А змеи как же? Их она тоже прикармливала?

– Не-а, – фыркнула Анисья. – Их же мышами кормят. Кто по своей воле мышу в руки-то возьмёт? Я вот ни в жисть бы! Да и на кой это нужно? Змеюки – не псы, след не возьмут, в погоню не пустятся… В общем, всё у Ельки на мази было. А за стенами, я слыхала, прежний жаних её ждал. Да не дождался – споймали бедняжечку.

– И как же её споймали, если всё, как ты говоришь, «на мази» было? – Василиса хоть не знала эту девушку, но сердце всё равно заныло. И Елицу было жалко, и жениха ейного. Сильно любил её, видать, коль в само Кощеево княжество за ней пошёл. Даже завидно было немного: вон Ванюшка за Даринкой, небось, тоже побежал бы. А за ними с Марьяной никто не придёт, эх…

– Дык когда через стену перелазила. Схватили её огнепёски за подол, и всё. Она ж прикормила только тех, что за внутренней стеной бегали, прямо в замке. Кто ж знал, что между внешней и внутренней стеной полно места и там другие огнепёски бегают? – Анисья шмыгнула носом и обмакнула в мёд печенье. – Эй, ты не смотри, я обычно столько не жру. Просто нервничаю…

Но Василиса и не думала её осуждать. Вместо этого слушала и наматывала на ус – вдруг пригодится, когда самой придётся побег совершать? Однажды этот час настанет – в этом Василиса не сомневалась.

– И почему же Кощей её в башню посадил, а не в острог? Зачем ему Елица нужна?

– Затем же, зачем и все мы: наследника принести. Елька с дитятей во чреве на побег решилась. Теперь вот на наших глазах судьба её решается: родит сына – выживет. А коли дочь на свет появится – обеих сгубит Кощей.

– Жуть… – только и смогла сказать Василиса.

– Дык, и не говори! – Анисья захрустела печеньем.

Можно было подумать, что бедственное положение Кощеевых жён её ничуть не заботило. Василиса поначалу чуть было не сочла новую знакомую бревном бесчувственным, но быстро поняла: только так здесь можно выжить и не сойти с ума.

– Выходит, у Кощея шесть жён, а не пять?

– Да. Но о шестой – молчок! Не гневи князя расспросами и меня под немилость не подводи. Он и так считает, что я слишком много болтаю. А я разве много? Да я вообще молчу!

Василиса усмехнулась в кулак, но возражать не стала. В конце концов, разговорчивость Анисьи была ей даже на руку: надо же откуда-то узнавать, как тут всё заведено?

А та даже не думала униматься:

– Ну чо, будем сейчас тебя в наряды парчовые да шёлковые рядить али немного погодя? Не терпится небось перед зеркалом покрутиться?

Василиса, погруженная в свои мысли, собралась ответить не сразу, а когда раскрыла рот, Анисья вдруг крепко цопнула её за руку:

– Ой, Васёна, гляжу, не рада ты нарядам да угощению. Вроде улыбаешься, а глаза грустные-грустные, аж душа заходится на тебя смотреть. Нешто был у тебя кто на сердце? Жаних али просто парень какой?

– Никого не было, – мотнула головой Василиса: ещё не хватало сплетнице сразу всё про себя выкладывать. Та вроде не злая и участливая была, но доверие ещё заслужить надобно. – Я, Анись, знахаркой хотела стать. У бабки одной училась. Мечтала людям помогать да зверей лечить – и домашних, и лесных. Но в одночасье сделались прахом мои мечты.

– Ой, ну почему сразу прахом-то? – Анисья поморщилась, словно кислую виноградину слопала. – Книг тут немеряно. А навий язык – тьфу, выучишь. Есть такое средство – узри-трава называется. Надо натереть глаза её соком, и всё, сможешь читать, что вздумается, ежели прежде умела, конечно. Я вот грамоте не обученная, так что выпросила у Кощея глаголь-траву. Это чтобы говорить да песни спевать, значит.

– Удобно, – Василиса приободрилась. Уж где ещё, как не в волшебном краю, продолжить изучать колдовскую науку? – Значит, об этой травке Кощею сказать надобно?

– Да ты не тушуйся – прямо проси. Он только порадуется. Говорит, мол, глупые вы бабы – даже поговорить не с кем. Отрада Гордеевна могла бы хорошей собеседницей стать, да не захотела – всякий раз, когда Кощей её навещает, молчит. Может там по делу фыркнуть, ежели что не так, а поболтать о задушевном – ни-ни.

Ага, значит, Кощею не хватало дружеских бесед. Это Василиса тоже запомнила – пригодится.

– Скажи, Анися, а что ещё нужно знать, когда с Кощеем разговариваешь? Ну, чтобы не ляпнуть лишнего и почём зря в немилость не угодить. А то не хотелось бы… – она совсем незаметно кивнула в сторону башни, но Анисья всё поняла.

– Дык, – она начала загибать пальцы. – Привечать мужа, не перечить ему, сбежать не пытаться, на змеек-кощеек не наступать, огнепёсок не дразнить, с другими жёнами в мире жить – не ссориться, не драться. Тут, на самом деле, не так уж и плохо, лет через пять привыкаешь.

– А сколько ты здесь?

– Да уж, почитай, скоро дюжина вёсен будет, как Кощей меня из родного дома забрал.

– Дюжина? – Василиса воззрилась на неё с недоверием. – Сколько же тебе тогда годков было?

– Я уж и не упомню-то, – беспечно отмахнулась Анисья. – Ты не смотри, что молодо выгляжу. Яблоко мне Кощей подарил. Молодильное. Не старею я теперь, как будто настоящая навья баба. Ну или дивья – меж ними, признаться, особой разницы-то и нет. На рожу не схожи, а внутре – одно и то же.

На этот раз Василиса улыбнулась её шутке совершенно искренне.

– Ух, Анися, как я тебе завидую! Хотела бы я тоже не стареть и не умирать!

– Дык это, Васён, дело наживное. Будешь хорошо себя вести – сама вскоре яблочко получишь в награду, и сестрице твоей вечная молодость перепадёт. Вы Кощею уж очень нравитесь. Прежде не бывало такого, чтобы он сразу двух невест из одного дома приволок.

Анисья хотела добавить что-то ещё, но тут зеркальные двери распахнулись, ударил незримый колокол, и в покои вошла мрачная… ну, наверное, злыдница. Хотя, может, и упырица – кто их разберёт? Лицом синюшная, глаза навыкате, когти длиннющие, вся кожа в пятнах, в ушах – волосня, на носу бородавки, и зубы острые. Ну чисто баба Яга из сказок, да только не старуха, а молодуха.

– Князь Кощей велел невестам поскорейше к пиру одеваться. Сегодня вечером свадьба! – её голос был похож на скрип несмазанных дверных петель, аж мороз пробирал.

– Вот, я же говорила! – Анисья всплеснула руками. – А мне, между прочим, цельный месяц ждать пришлось, пока обо мне вспомнили.

– Ох… уже? – из рук Василисы выпала чашка (к счастью, не разбилась).

По правде говоря, она предпочла бы, чтобы Кощей о ней и вовсе не вспоминал. Но как тогда узнаешь, где его смерть запрятана? Нет, тут уж придётся прикинуться верной женой, стать приятной собеседницей, улыбаться и сиять, а не по углам прятаться. И хоть больше всего сейчас ей хотелось забиться за портьеру и кричать от ужаса, она встала, расправила плечи и требовательно топнула ногой:

– Ну, и чего стоишь, дура зубастая? Кто меня наряжать будет?!