Академия СКАТ: Между нами космос

На горизонте взрывается и потухает Анкарда – Умирающая звезда, как её называют местные. На деле эта малоизученная субстанция, даже не получившая официальный статус звезды, скорее переживёт всю нашу галактику, чем помрёт. А может, даже пожрёт весь Тритон и не подавится. От вспышки фиолетового света небо становится таким ярким, как будто кто-то включил неоновые огни посадочной студенческого космодрома. Серый, безжизненный пейзаж Планктона от этого становится ещё более депрессивным, безрадостным и пустым. Прям во всех отношениях отражает моё настроение. Мерзкое предчувствие какой-то вселенского масштаба пакости неприятно гложет душу.

Пиликает датчик ключ-порта на отсеке. Голоэкран подсвечивается метаданными, сообщая, что лейтенант Берг припёрся с визитом. Дружеским ли? Вполне может оказаться, что киска проболталась. Пусть на арене она била себя хвостом в грудь, что наш общий грязный секрет следует хранить пуще, чем она берегла свою девственность, но я-то знаю, как хорошо Идан умеет добывать информацию, заговаривать зубы, вести беседу так, что совершенно не замечаешь, как выдаёшь всю подноготную. Умный, расчётливый и хладнокровный, мой старший брат мог бы стать страшным человеком, не будь таким любителем нарушать правила. Добился бы многого в политике или в управлении, но почему-то поступил в СКАТ. Туда, где ему совершенно же не место. Устав, необходимость следовать правилам, постоянные стычки и конкуренция в физическом плане – всё это так же чуждо Идану, как мне философские трактаты и статьи по андроинженерии, которую, к слову, и брат, и дядька просто обожают.

Внутреннее напряжение только усиливается, стоит двери отъехать в сторону. Я мог бы запретить проход, но смысла в этом нет. Во-первых, всё равно собирался рассказать брату правду, во-вторых, слишком уж подозрительно будет выглядеть отказ от разговора. Мы не в ссоре, и потому поводов прятаться от его общества у меня попросту не имеется.

– Как-то быстро ты оставил свою ненаглядную.

Дан выгибает бровь, демонстрируя крайнюю степень наигранного удивления.

– Тебя это вдруг стало касаться?

И правда, не моё дело. Я и раньше не раз поднимал тему их отношений, но всегда в контексте неправильности этой кощунственной для Бергов связи.

– Так зачем ты прилетел? Ещё и без предупреждения?

– Мне нужно получить у тебя официальное разрешение, чтобы увидеться? Думал, братьям это не обязательно. – Дан садится на стул у стены, чуть развернув его в мою сторону.

– Тебя распределили в Систему H1R. Это закрытая зона, и до окончания срока стажировки не должны были давать права на вылеты и посещения. – H1R считается вредным сектором на задворках галактики. Находящийся совсем близко к Умирающей звезде, он вечно попадает под влияние её поля. Когда сына маршала Берга туда заслали, всем стало ясно, что это не самый ценный ребёнок в семье.

– Закончил досрочно. С записью благодарности в личное дело, если тебе интересно. И назначен на новую должность с повышением в ранге. Завтра получаю капитанские нашивки. – Идан говорит спокойно. Как будто нет ничего особенного в том, что вчерашний выпускник Академии, отслуживший на благо Союза всего год, получает капитанские нашивки и повышение.

Если бы я не знал их с отцом отношений, то решил бы, что тот похлопотал за сына. Впрочем, это совершенно не в его стиле. Маршал Берг считает, что настоящий воин должен заслужить звание потом, кровью и тяжким трудом.

– Куда тебя отправляют? – Не нужно быть умником вроде Дана, чтобы понимать, что такое подозрительное назначение – скорее вынужденная мера или даже наказание. Может, конвоиром транспортников на Ванкилле? По спине невольно пробегает холодок. Планета-тюрьма, с которой невозможно сбежать. Нет, не мог Дан так опостылеть начальству.

– Я возглавлю разведмиссию на Антарес.

Идан Берг

– Ты не должна туда лететь, детка. – Йен всё ещё выглядит не очень. На объявление результатов в ректорат уже явилась бледная, как дикая немухоль, а к концу беседы окончательно сравнялась цветом с интерьером.

Судя по всему, её тоже не радует тот факт, что возглавлять экспедицию буду я. Полностью разделяя это мнение, я всё же совершенно не надеюсь на понимание по вопросу участия в предстоящей сомнительной во всех отношениях экспедиции.

– Потому что?..

– Потому что дело мутное! – Нагнав её после роспуска, оттесняю Кэмэрин, явно давая понять, что нам с Ашхен нужно поговорить наедине. К счастью, бесчувственная раса не является ещё и безмозглой, так что приватности я добиваюсь и теперь, поддерживая Йен под локоть, иду по стерильным коридорам Академии на женский этаж. Что, в принципе, конечно, запрещено. Когда меня это волновало? Даже будучи кадетом, я нарушал это правило раз десять на неделе. Теперь же вообще сравнялся в погонах с преподавательским составом.

– Ты же у меня умная девочка, Йен. Ну не так щедро наше руководство, чтобы дарить капитанские погоны вчерашнему лейтенанту. Причём совершенно незаслуженно. Давай начнём с того, что это ЗАКРЫТАЯ планета Союза. Что они трижды за последние пять лет пытались выйти из Содружества и требовали независимости, и что отправимся мы туда неофициальной делегацией.

Дверь в капсулу послушно признаёт хозяйку, пикнув, пропускает нас внутрь и защёлкивается. И войти, и выйти можно только по пропуску. Уровни доступа вшиваются в студенческие тату на запястье или подвязываются к отпечаткам пальцев.

Академия занимает огромное пространство между трёх крупнейших гор Планктона. Сама башня-шпиль имеет пять ярусов постоянного пользования. На первом – подсобки, столовая и помещения для отдыха, на втором – мужские капсулы и отсеки. На третьем – женские. Капсулы для менее состоятельных, а отсеки – для таких, как мы с братом. Я предлагал Йен оплатить нормальное жильё, но она училась по стипендии и не желала принимать «ещё и этот подарок».

Комнатка, тесная и холодная, давит на плечи и сжимает белёсыми стенами. Я привык к простору и вообще не очень люблю давление мебели или пространства. Как она здесь живёт четыре года?! Камера сна такая, что внутри не повернёшься толком. Даже руки не раскинуть.

Йен небрежно кидает на стол папку, выданную ректором, – данные и базовые вводные для предстоящей миссии, после чего кривит губы, что-то высматривая на моей роже.

– То есть тебе туда лететь можно, а мне опасно? – Хвост, никогда не бывший мне другом, нервно дёргается. Тёмный, гибкий, он напоминает хлыст погонщика.

– Опасно всем. Но у меня нет выбора.

– Потому что…

– Потому что на меня навесили эти квазаровы нашивки, и отказаться я не могу. Это же нарушение прямого приказа! – Вот же упрямая! Святого доведёт, мёртвого выбесит!

– Правильно ли я поняла, что мой будущий командир призывает меня нарушить приказ Главнокомандующего ради того, чтобы избежать ВОЗМОЖНЫХ опасностей?

– Ещё не командир, приказ вступает в силу после прибытия на Кэттариан и подписания бумаг о неразглашении, – поправляю я.

Вслушайся же. Бумаги о неразглашении, набор только вчерашних школьников… Неужели у тебя совсем не возникает вопросов? Ты так хочешь доказать, что коты чего-то стоят, что разучилась видеть дальше своего хвоста?! Или жаждешь геройски погибнуть во славу своей расы? Какая глупость…

– Ну раз не командир, то и не командуй. Я солдат, Идан. Такой же, как ты. Я знала, куда шла, училась четыре года ради этого дня. И ты предлагаешь мне что? Сдать в утиль мехкостюм и стать домохозяйкой? – Голос становится громче и напряжённее. Из груди рвётся утробное звериное рычание. Ашхен разозлена всерьёз, будто не желая слышать и видеть главного: заботы.