Четвёртый сон корабля

– Это нечто, правда? – сказала мама. Все не сводили глаз с маленького жёлудя.

– Ну не знаю, – протянул папа. – По-моему, маловат.

– А вот и нет! – воскликнула Бет. – Он шестьсот семьдесят два метра от конца в конец и четыреста в диаметре и… эй, даже не начинай! – Её отец расплылся в улыбке, и она закатила глаза.

Мама покачала головой:

– Не обращай на него внимания. Корабль нормального размера. Большой грузовой отсек, большой отсек для кают. – Она ухмыльнулась. – И даже для твоих космических кур место нашлось, дорогой.

– Ха! – хохотнул папа. – И космических свиней, да будет тебе известно. И космической пшеницы, и космических цукини – для целой космической фермы, если уж на то пошло. И если ты не хочешь питаться ароматизированными дрожжами всю дорогу до Эос Пять, советую не обижать ни кур, ни фермера.

Мама хмыкнула:

– Нет ничего плохого в транспортном пайке, я уже столько лет им питаюсь во всех командировках. А твои две свинки не накормят тысячу колонистов. Но ты не переживай, мы всё равно не отберём у тебя твой садик-огородик.

– Ты хоть знаешь, где у этой груды хлама перёд, а где зад? – поинтересовался папа. – Нам точно хватит девяти месяцев? Я-то видел, как ты читаешь карту.

Они вперили друг в друга прищуренные взгляды, а затем захихикали.

– Ой, да хватит уже, – сказала покрасневшая Бет. – Все на вас уже смотрят.

Мама махнула рукой.

– Пускай смотрят. – Она независимо дёрнула головой. – В любом случае прокладывать курс буду не я. У меня лишь третий класс, и то с грехом пополам. Мне предстоит в основном варить кофе.

Бет покосилась на неё. Она с трудом могла вообразить, чтобы кто-то мог приказать лейтенанту Кэрол Маккей сварить кофе. У мамы Бет было точёное, словно высеченное из камня лицо, серые глаза, глядевшие так, как будто они всматривались в бушующее море, и платиновые волосы, стриженные по-армейски, почти под ноль. Она была рождена вести батальоны в бой. По сравнению с ней папа выглядел жизнерадостным тюфяком.

«Орион» приближался, и Бет уставилась на экран. Он и в самом деле походил на жёлудь. И на следующие девять месяцев он станет их домом. Они будут жить в нём бок о бок с множеством других людей, и он понесёт их далеко-далеко – так далеко, что и вообразить невозможно, – к крохотной точечке света и маленькому камешку, вращающемуся вокруг него, и тогда…

– Это новый мир, – негромко сказала мама. – Жизнь на корабле бывает подчас неудобной, но это не страшно. А когда мы доберёмся до Эос Пять… нас там ждёт наше будущее. Наш шанс самостоятельно принимать решения и самим строить свои жизни.

– Я знаю, – сказала Бет. – Но что, если по пути туда что-то произойдёт? Что, если нам встретятся лущители? Или видеши?.. – Её передёрнуло.

Мама Бет покачала головой.

– Нет. Мы проследуем вдалеке от расхожих маршрутов. И космос такой… большой. Почти невозможно случайно повстречать здесь кого-то. Уж поверь мне, самое страшное, что может случиться на этом рейсе, – это скука. – Она ласково боднула Бет головой. – Я знаю, что ты переживаешь, но всё будет хорошо. А вот когда мы доберёмся, придётся потрудиться. Ради самих себя и нашего будущего.

Она улыбнулась, и Бет невольно улыбнулась в ответ, хотя ей всё равно было тревожно. Да. У неё всё получится. Всё будет прекрасно. Да.

А затем её вырвало.

2

День номер один

Их каюта была маленькая и просто замечательная.

Бет примерно представляла, чего ожидать: ещё на Земле она видела план-схему и прошла виртуальную экскурсию. Здесь всё было устроено как в доме на колёсах или на корабельном камбузе, где во всевозможных отсеках и закутках предусмотрено скрытое место для хранения вещей или для каких-то удобств. На каждом квадратном метре стен располагалась масса дверец и лючков. Тут был диван с ящиками внизу и большущий экран, который складывался и убирался. На первый взгляд всё было сделано из дерева, что было очень мило, хотя и не соответствовало действительности, как знала Бет. Тёплый ковёр оказался мягким, когда она вошла и ступила на него ногами.

Вошла… Слава богу! Когда они наконец состыковались с «Орионом» после, казалось, бесконечных часов ожидания (пронизанного слабым запахом чистящей пены, который все старательно не замечали), Бет почувствовала, как мягкое давление гравитации вдавило её в сиденье, и издала стон облегчения.

Папа обнял её.

– Вот и всё, моя хорошая, – сказал он. – Ты продержалась. Теперь гравитация уже нормальная, чувствуешь?

Бет знала, что это не вполне так. «Гравитация» на борту «Ориона» – это сила, которая генерировалась в центре корабля, вроде как в сердцевине яблока. Уходя к краю, ты ощущал её слабее, а спускаясь вниз, сильнее… пока не достигал центра, где она просто исчезала.

А ещё чуднее было то, что она всегда тянула к центру, так что люди на дальней стороне корабля оказывались «вверх тормашками» по отношению к тебе. Обычно ты не мог их видеть, но, двигаясь к носу, можно было встретиться с ними в сходившихся коридорах, где гравитация ослабевала. От одной мысли желудок Бет трепыхнулся.

Но здесь всё казалось нормальным. Ноги были внизу и шагали вперёд, вещи оставались там, куда их поставили. Она вошла в их новый дом и огляделась.

Потолок был низкий, но можно было выпрямиться в полный рост. У них была крохотная кухонька, вполне достаточная, чтобы сделать чай, сварить кофе или приготовить перекус; есть они в основном будут в корабельных столовых. У родителей была одна маленькая спаленка, у Бет другая, ещё меньше: просто узкая койка, напротив шкафчик и крохотное рабочее место под ним. До противоположной стены можно было дотянуться рукой, словно живёшь в яйце. Она влюбилась в свою комнатку, как только её увидела.

Бет распаковала вещи в считаные десять минут. Забросить стопку одежды в шкаф, а драгоценные безделушки определить на узкую полку. Дневник – настоящую физическую книжицу, подлинную роскошь и её единственное настоящее сокровище – надёжно спрятать под подушку вместе с парой ручек. Налепить пару постеров на потолок – и готово! Она села на кровать и довольно огляделась по сторонам.

Мама стукнула в стену рядом с дверью в её комнатку и заглянула внутрь.

– Привет.

– Привет, – ответила Бет с улыбкой.

– Всё распаковала? Всё аккуратно сложила и убрала на место?

– Ну да, само собой.

– Хм. – Мама Бет поглядела на неё с сомнением. – Папа собрался на ферму, проверить, как дела у животных, – хочешь составить ему компанию?

Бет пожала плечами.

– Может, попозже. Ничего, если я пойду осмотрюсь?

Мама кивнула:

– Если ты пойдёшь в сторону носа, то точно не пропустишь кафетерий. Там, наверное, все и соберутся. Если потеряешься, спроси у Корабля.

Итак, спустя пару минут Бет оказалась за дверью каюты, пытаясь сообразить, нос корабля – это направо или налево? Она решила повернуть налево и пошла по коридору, рассматривая всё по пути.

Коридор был квадратный и невзрачный – никакого фальшивого дерева, просто металл и молочно-белая краска, всё ещё немного пахнувшая. Сообщения и индикаторы пробегали по дисплейным панелям вдоль стен. «Орион» был далеко не новым кораблём, и даже под свежим слоем краски коридоры казались устаревшими.

Куда бы Бет ни шла, повсюду за ней следовал слабый гул, вероятно от генераторов. Иногда коридор клонился вниз, время от времени она выходила к развилке и выбирала направление наобум. Куда бы она ни сворачивала, выходила к новым и новым коридорам. Корабль казался просто громадным.

В конце концов она сдалась.

– Корабль, – позвала она, и перед ней появилась голова: лицо судна, центральный интерфейс компьютерной системы «Ориона».

Голова Корабля была голограммой, словно бы повисшей в воздухе. Она была голубой, совершенно гладкой и лысой. Дизайнеры постеснялись сделать её чересчур уж человекоподобной, потому что подобные вещи пугали людей. Но глаза были совершенно живыми.

– Здравствуй, Бет. – Голос Корабля звучал спокойно и нейтрально, в нём не было ни теплоты, ни холода.