Порочная месть

Порочная месть
Алайна Салах

Опасные мужчины
Человек, в которого я влюбилась с той минуты, как увидела – лучший друг моего старшего брата, и он тот, кому я по собственной воле отдала самое ценное, думая, что больше никогда его не увижу. Однако спустя пять лет он сам находит меня и ставит ультиматум: либо перехожу в его единоличное владение, либо близкий мне человек пострадает.

Алайна Салах

Порочная месть

Современный любовный роман, Романтическая эротика

Теги: #принуждение #разница в возрасте #холодный мужчина

* * *

1

За пять лет до основных событий

Я критически оглядываю свое отражение в зеркале и тяжело вздыхаю. Тугое бархатное платье, купленное с полгода назад на распродаже, натирает декольте, стремительно увеличившееся к окончанию старшей школы, а обтягивающий подол норовит задраться слишком высоко из-за округлившихся бедер. Я бы и рада приобрести ко дню своего восемнадцатилетия что-нибудь новое, вот только свободных денег у меня нет: в связи с подготовкой к вступительным экзаменам в университет времени на подработку катастрофически не хватает, а зарплату, которую отец получает на заводе по производству пластиковой тары, он успешно спускает на то, чтобы залить свою трехлетнюю боль от кончины мамы. Можно было попросить денег у моего старшего брата Артура, но на это у меня не хватило совести, потому что он и так делает для меня много: например, выступает спонсором сегодняшнего празднования. И пусть я отмечаю день рождения не в роскошном кафе, а в нашей тесной гостиной, главное, что на столе есть мои любимые тако и праздничный торт с розово-кремовой надписью: «С днем рождения, Эрика», а рядом со мной люди, которые мне дороги: подруги Кристин и Анжела, наш сосед Макс, сам Артур и, конечно, Кейн, его лучший друг, в которого я влюблена с тех пор, как надела свой первый бюстгальтер.

– Чего ты там копаешься, Эрика? – Кристин толкает меня в бок острым кружевным локтем и недовольно хмурит брови. Вот у кого не возникает проблем с тем, что грудь лезет из выреза платья, как поднявшееся тесто: подруга, кажется, перестала расти, как только ей стукнуло четырнадцать, сохранив пропорции миниатюрного подростка. – Артур уже разлил вино, а Кейн выглядит так, словно ему скучно.

Кристин всегда знает, на что надавить, чтобы получить желаемое. Она, как и я, с ума сходит по Кейну, но тоже совершенно безответно. Он бывает у нас дома едва ли не каждый день, и каждый раз смотрит на меня и подруг, как на надоевший предмет интерьера. Исключение составляют лишь те случаи, когда он разговаривает с Артуром: ледяная корка на красивом лице трескается, являя на свет человека, которому не чужды эмоции простых смертных. В остальном же Кейн выглядит так, словно испытывает к окружающим людям брезгливость.

– Слушай, может, Кейн – гей? – шепчет Кристин, когда мы, держась за руки, возвращаемся в гостиную. – В прошлое воскресенье я весь день провалялась на заднем дворе в том развратном купальнике, который привезла из Испании, а он на меня ни разу не взглянул.

При взгляде на Кейна, небрежно свесившего руку через спинку стула и слушающего треп Артура, я ощущаю, как сердце превращается в тающее эскимо. Любой самый незначительный его жест отзывается в теле странным восторгом.

– Он не гей. Артур как-то упоминал, что Кейн оставался ночевать у знакомой, и уж они там точно не кулинарное шоу смотрели.

Озвучить вслух то, что Кейн занимался с посторонней девушкой сексом, равносильно удару под дых, но я не могу позволить Кристин думать о нем плохо, потому что в моих глазах он идеален.

– Мы тебя потеряли, Эрика, – хмурится брат, с нескрываемым недовольством оценивая тесный капкан моего праздничного туалета.

После того как отец променял родительские хлопоты на бутылку виски, Артур взял на себя обязанности главы семьи и для своих отвязных двадцати пяти блестяще с ними справляется: у нас в холодильнике всегда есть еда, счета за аренду вовремя погашены, а его чрезмерный контроль над моей жизнью – это, скорее, побочный эффект, который можно перетерпеть.

Я посылаю ему примирительную улыбку и, опустившись на стул, вновь украдкой смотрю на Кейна. Прослеживаю волевую линию его челюсти, тонкий, с небольшой горбинкой нос и два зигзагообразных шрама на лбу, пока он сам продолжает вращать между длинных пальцев свернутую салфетку, наблюдая за ней из-под полуприкрытых век. Даже салфетка для него интереснее, чем я. И я совсем не списываю это на изъяны своей внешности: отражение в зеркале и навязчивое внимание парней в старшей школе дают все основания быть уверенной в своей привлекательности, но очевидно, что для Кейна я навсегда останусь младшей сестренкой его лучшего друга.

– За тебя, Эрика! – восклицает Анжела, перевешиваясь через весь стол, чтобы стукнуться со мной бокалом с вином. – За твое совершеннолетие и будущее поступление в университет!

Под общий звон хрусталя я обвожу присутствующих глазами и делаю крошечный терпкий глоток. Знаю, что Артур за мной наблюдает, и не хочу, чтобы он жалел о своем решении позволить алкоголю присутствовать на столе лишь потому, что его младшая сестра не знает меру.

– Артур, – деловито произносит Кристин, пока я пытаюсь изящно разделать тако при помощи вилки и ножа в попытке продемонстрировать исключительные столовые манеры. – Предки дали добро на покупку машины, а так как я в этом совсем не разбираюсь, мне бы пригодилась ваша с Кейном помощь. Скажем, в эти выходные?

Все-таки Кристин самая умная из нас троих: она всегда подходит к достижению своей цели с умом. Вот и сейчас безошибочно угадывает, что самый эффективный способ заполучить Кейна во многочасовую близость – это действовать через моего брата. Артур никогда не откажется поглазеть на автомобили и, разумеется, позовет с собой своего лучшего друга.

– Думаю, я выкрою на это время, – откликается брат и откусывает внушительный кусок тако, совершенно не заботясь, как это выглядит со стороны. Разве стоит смущаться в компании неинтересующих тебя малолеток? – А Кейн не сможет – через два дня он уезжает в Нью-Йорк.

– В Нью-Йорк? – картинно распахивает глаза Кристин и переводит взгляд на Кейна.

Выражение его лица остается неизменно скучающим. С легким кивком он тянется к бокалу с водой и делает ленивый глоток.

– Кейн открывает офис в Нью-Йорке и переезжает туда насовсем, – великодушно поясняет брат, с нескрываемой гордостью поглядывая на друга.

Кровь ледяной волной приливает к щекам и груди, когда до меня доходит смысл его слов: Кейн переезжает за тысячу миль от нашего городка, и, скорее всего, я его больше не увижу. И пусть между нами ничего не может быть, я готова и дальше продолжать довольствоваться теми моментами, когда мы сталкиваемся в дверях гостиной, или когда я чувствую мятно-табачное дыхание на своем предплечье, ставя перед ним кружку с приготовленным кофе. А теперь, выходит, даже этим маленьким радостям моего сердца придет конец.

Забыв об обещании не налегать на выпивку, я обхватываю похолодевшими пальцами ножку бокала и до дна осушаю его содержимое. Опьяняющий дурман мягко ударяет по затылку, но не приносит ни унции облегчения моему отчаянию. Как же это неправильно, что я умираю внутри от одной мысли, что больше никогда не увижу Кейна, а ему все равно. Мы ведь знакомы больше пяти лет, а если бы не очередная попытка Кристин заигрывать с ним, то я бы даже не узнала, что он насовсем покидает наш захудалый городок.

– Давайте включим музыку! – Тряхнув золотисто-рыжеватой гривой с вплетенными в нее разноцветными нитями, Анжела подпрыгивает со стула и несется к стоящей в углу колонке с явным намерением поставить что-то из своих любимых композиций.

– В честь именинницы! – тычет пальцем в кнопку музыкального центра, оглашая гостиную звуками романтичной баллады, и отвешивает глубокий поклон.

Глаза помимо воли нащупывают Кейна, посылают немую мольбу меня пригласить. Наверное, хорошо, что в этот момент он продолжает щелкать пальцем по экрану мобильного и не замечает всей глубины моего отчаяния.

– Эрика, – рука Макса ложится на мое плечо. – Потанцуем?

Я бросаю последний взгляд через весь стол и, убедившись, что моей робкой надежде получить желанный подарок суждено быть погребенной под тоннами безразличия, позволяю увлечь меня в центр комнаты.

– У меня есть для тебя еще один подарок, – удерживая ладони на весу чуть ниже моих ребер, тихо произносит Макс. Очевидно, он, как и я, чувствует на себе наблюдательное око брата. – Можешь зайти ко мне завтра, и я тебе его отдам.

Вот почему я не могла влюбиться в такого парня, как он? Макс симпатичный и высокий, и не похож на перекачанного подростка, застрявшего в переходном возрасте, как большинство моих сверстников. Учится в университете, а по выходным подрабатывает диджеем в местном клубе, где пользуется популярностью среди тусовщиц. Влюблен в меня года два и неоднократно давал понять, что готов вступить в отношения. Жаль, что сердцу не прикажешь.

Краем глаза я замечаю, как Кристин, поправив грудь, укомплектованную внушительным пуш-апом, поднимается с места и решительно идет к Кейну. Сердце опутывается болезненной паутиной ревности. Склонившись к нему так близко, как я себе никогда не могла позволить, она что-то заговорщицки шепчет ему на ухо. Я перестаю дышать и стискиваю рубашку Макса в кулаках так сильно, что он начинает смотреть на меня с удивлением. Неужели он подарит ей танец? Мой прощальный танец?

Но вместо этого Кейн уворачивается от волос, задевающих его щеку, и, раздраженно сжав челюсть, мотает головой. А пока Кристин пытается свыкнуться с очередным поражением, поворачивается и смотрит прямо на меня. Его темные глаза слегка сощурены, когда он скользит взглядом по моему лицу, задерживается на губах, и, спустившись ниже, оценивает ладони партнера на моей талии. Музыка исчезает так же, как и обнимающий меня Макс, под напором его внимания, которое продолжает лениво стекать к подолу моего нелепого платья и замирает там на добрых несколько секунд.

Так вот каково это, когда Кейн смотрит по-настоящему. Когда во рту пересыхает, а от бешеных ударов сердца начинает гудеть позвоночник. Когда по коже растекаются невыносимое жжение и мурашки, а внизу живота собирается горячий влажный ком, рождающий запретные мысли.

К тому моменту, как взгляд Кейна возвращается к экрану телефона, мой мозг, получивший инъекцию из смеси адреналина, влюбленности и гормонов, принимает самое смелое и безбашенное решение за всю мою жизнь. Если судьба добровольно не готова отдать мне подарок к совершеннолетию, я заберу его сама.

2

Кристин, Анжела и Макс покидают наш дом ближе к десяти вечера, после того как все тосты были сказаны, подарки вручены, а тарелки погребены в посудомойку. Отец появился к середине празднования, окинул присутствующих невидящим взглядом и, вытащив из ящика початую бутылку виски, также молча ретировался. Не то чтобы я ждала от него каких-либо знаков внимания или поздравлений, но в душе фантомным эхом отдается тянущая тоска. Этот неопрятный человек с въевшимся под кожу запахом виски и безразличия к окружающему миру совсем не похож на моего улыбчивого отца, который мастерил качели на заднем дворе и терпеливо помогал мне с заданиями по ненавистной химии, не дававшейся мне в школе. Трагедия ухода мамы, у которой в последние годы жизни врачи диагностировали терминальную стадию рака крови, перевесила чашу весов его любви как к самому себе, так и к нам, его детям, и все попытки вернуть отца на орбиту цветущей реальности путем семейных интервенций, консультаций с наркологом и встреч с собратьями по недугу не увенчивались успехом. И, кажется, мы с братом оба с этим смирились.

Вернувшись в свою комнату, я стягиваю с тела удушающий кусок ткани и иду в душ. Невзирая на то, что к празднованию дня рождения я и так привела себя в состояние нарядной стерильности, снова растираю кожу мочалкой до скрипа и заново мою голову, потому что план, который, подобно настырному клещу, поселился в мозгу в тот момент, как Кейн действительно взглянул на меня, требует нового уровня чистоты.

Высушив волосы и нанеся на лицо крем, я подхожу к зеркалу и придирчиво оглядываю себя в отражении: темные прямые волосы до плеч, не такие густые, как грива Анжелы, но и вялой паклей их тоже не назовешь; симпатичное лицо с ярким украшением в виде пухлого рта… Вот только глаза я всегда хотела большие и голубые, а не этот кошачий разрез с инкрустацией коричневой радужки. Фигура… мне сложно оценивать себя ввиду произошедших за последний год изменений, но думаю, она у меня хорошая даже несмотря на худобу: крупная высокая грудь, кожу на которой, к счастью, не изувечили растяжки от чересчур стремительного роста, узкая талия и наличие внушительной выпуклости в том месте, где у девушек моей комплекции ее обычно нет.

Убедившись, что в моей внешности нет ничего из того, что могло бы отвратить Кейна, накидываю на плечи голубой махровый халат и потуже затягиваю пояс. Несколько секунд гипнотизирую свое отражение расширенными адреналином зрачками и, избавляясь от пыли сомнений кивком головы, выхожу в коридор.

Дверь в спальню Артура, к счастью, закрыта. Вздрагивая от малейшего скрипа половиц, я миную ее и иду в сторону дальней комнаты, которая вот уже несколько лет негласно зовется комнатой Кейна из-за того, что он минимум раз в неделю остается в ней ночевать. Сердце колотится так сильно, что, кажется, его удары разносятся в тишине коридора. А что, если он выгонит меня? Или, что еще хуже, позовет брата, чтобы тот лично убедился в том, насколько испорчена его младшая сестра? Ох, нет, об этом кошмаре даже думать не стоит, ведь это мой последний шанс лишиться девственности с человеком, которого я люблю.

Я останавливаюсь возле заветной двери и, чтобы дать себе время привести дыхание в порядок, начинаю изучать ее замысловатый деревянный узор. Страшно ли мне? Еще как страшно. Готова ли я отступить? Ни за что. Ведь если есть хоть малейший шанс, что я получу то, зачем пришла, значит, все будет не зря. Потому что этот день я запомню на всю оставшуюся жизнь, как и всегда хотела.

Опускаю застывший в горле ком судорожным сглатыванием и, занеся руку, негромко стучусь три раза. Нервно одергиваю пояс халата, когда слышу твердые приближающиеся шаги.

Кейн распахивает дверь в одном спортивном трико, отчего у меня мгновенно пересыхает во рту – я ни разу не видела его без футболки. У него мускулистый торс, немного худощавый, что выгодно отличает его от протеиновых фанатиков, тягающих железо в зале в погоне за нефункциональным рельефом, как у борца или у профессионального спортсмена: широкая треугольная спина, в меру накачанные руки с выступающими венами и плоский живот с намеком на кубики и ту самую V.