Трое

– Да… Идеальная. Теперь покажи мне свою задницу.

В животе завязывается новый тугой спазм – так действуют на меня его разговоры. В постели Мирон никогда не бывает молчаливым и запросто мог бы довести меня до оргазма даже не касаясь.

Я приподнимаюсь на локтях и, перевернувшись, встаю на четвереньки. Прелюдия на диване и выпитый алкоголь окончательно уничтожили смущение, поэтому я широко раздвигаю ноги и намеренно прогибаю спину, обеспечивая правильный вид.

Одновременно со звуком всасываемого воздуха половых губ касаются пальцы Мирона. Гладят меня сверху, неглубоко проникают внутрь, заставляя ёрзать и постанывать в ожидании, и через несколько секунд сменяются глубоким вторжением члена.

Я всхлипываю от долгожданной наполненности и сжимаю в кулаках покрывало. Ладони Мирона гладят мои ягодицы, поясницу, его движения неторопливые и глубокие. Я люблю этот размеренный ритм, позволяющий остро чувствовать каждый миллиметр нашего слияния – оргазм в этом случае бывает особенно сильным. Я чувствую его скорое приближение по тому, как в животе концентрируется напряжение, как тяжелеет грудь и как начинают подрагивать ноги.

Мирон выходит из меня, несколько раз проводит головкой у входа, размазывает влагу по клитору. Он всегда знает, когда я на грани, и заставляет меня просить.

– Пожалуйста, трахни… – я поворачиваю голову, чтобы на него посмотреть, и чувствую, как тело каменеет, а сердце начинает грохотать, разгоняя кровь до шума в висках. Потому что в спальне мы не одни. Возле стены рядом с дверью застыла тёмная фигура. Руслан.

– Мирон… – выходит из меня хриплым шёпотом.

Моя фраза обрывается, потому что в этот момент его член вновь заполняет меня до громкого всхлипа.

– Тсс, малыш, – слышу его хриплый голос. – Расслабься. Пусть Рус посмотрит.

11

Я не могу вымолвить ни слова. Тело и язык словно онемели, сердце бешено барабанит, уничтожая способность мыслить. Руслан здесь, в комнате. Видит нас голыми. Слышит, как я умоляю Мирона меня трахнуть. Смотрит, как мы занимаемся сексом. Мирон его не выгоняет. Все эти факты никак не могут уложиться в голове.

Моим первым импульсом становится прикрыться, спрятаться от чужих глаз и этого молчаливого созерцания. Я пытаюсь отстраниться, но в ту же секунду Мирон обхватывает мою талию, заставляя подняться. Спина впечатывается в разгоряченную грудь, к уху прижимаются его губы. Я вскрикиваю, потому что одновременно с этим его член с силой входит в меня.

– Доверяй мне, малыш. Ты со мной. Ничего плохого не случится.

Я слышу глухую поступь шагов, вижу, как по стене скользит тёмная тень. Ладонь Мирона ложится мне на грудь и сжимает, пальцы чертят узоры на моём животе, спускаясь ниже. Лицо обдает жаром, когда они находят клитор, несколько раз обводят его и надавливают. Сразу три источника наслаждения вышибают из головы последствия первого шока, я протяжно всхлипываю и жмурюсь.

– Открой глаза и смотри перед собой.

В постели я привыкла подчиняться Мирону, поэтому машинально делаю это и сейчас. Шум крови, прилившей к голове, заглушает даже бешеные удары сердца, когда я встречаюсь взглядом с Русланом. Он стоит всего в паре метров от нас, из-за тусклого освещения я не вижу половины его лица, но внимание отчётливо чувствую кожей. Он разглядывает мою грудь, которую мнут ладони его друга;

видит, как пальцы Мирона раскрывают мои половые губы, как кривится моё лицо.

– Течёшь, Тати, – хрипло шепчет Мирон, ускоряя движения члена до звонких хлопков. – Нравится, когда он на нас смотрит?

Внутри меня зреет протест, который никак не желает облечься в слова, поэтому я просто мотаю головой. В животе с каждой секундой взбухает напряжение, и сейчас я отчаянно хочу ему противостоять, чтобы убедить себя, что Мирон не прав и такое мне не может нравиться. В постели мы попробовали практически всё, но только сейчас мне кажется, что впервые шагнули за грань. Я зла на своё тело

за то, что оно пытается доказать мне обратное, уверенно приветствуя подступающий оргазм.

От короткого несильного шлепка по клитору меня бьёт током, стены внутри с треском рушатся, и я, вопреки установкам мозга, взрываюсь. Застывшая фигура Руслана темнеет и исчезает: я закрываю глаза, отдаваясь сжигающим ощущениям, подстегиваемым непрекращающимися толчками и прерывистым шёпотом Мирона:

– Да… вот так. Давай еще, Тати… Сильнее сжимай, малыш.

В мозгу стихающим эхом звучит: «Он видел. Руслан видел всё».

Секунды спустя тело обмякает до состояния безвольной тряпичной куклы, несмотря на то что финальные конвульсии всё ещё заставляют его вздрагивать. Мирон мягко опускает меня постель, разгоряченная щека соприкасается с прохладой покрывала. Его ладони снова гладят мою поясницу, член продолжает двигаться медленно и осторожно, давая возможность прийти в себя. Мысли, размазанные оргазмом, вновь начинают оживать, напоминая о том, что в спальне мы по-прежнему находимся втроём, а Руслан стал свидетелем самого интимного момента моей жизни. Сил паниковать или смущаться до сих пор не нахожу – для этого я слишком разбита.

Не знаю, сколько времени я смогла бы провести, прячась от реальности за закрытыми веками, если бы не почувствовала шорох приближающихся шагов и чужой запах, наполняющий кровь натянутым дребезжанием. Подняв голову, я натыкаюсь взглядом на серую ткань спортивных трико, под которыми отчётливо выделяется эрекция. Сердце возобновляет оглушающий грохот, разнося по телу звенящее предчувствие. Я не могу оформить его в чёткую мысль, просто знаю, что сейчас произойдёт то, что разобьёт мой мир на «до» и «после».

В поле зрения попадают крупные ладони с выступающими венами, ухоженные пластины ногтей. Я вновь глухо стону, потому что Мирон меняет ритм движений: выходит из меня на всю длину, задевая головкой половые губы и до упора вторгается внутрь, закручивая горячую спираль в животе. Слышится шорох упавшей ткани, глазам открывается полоска кожи, пересечённая тёмной дорожкой волос. Нервозность и ожидание собираются на теле испариной, и, проглотив очередное всхлипывание, я заставляю себя посмотреть наверх. Взгляд минует твёрдый пресс, вздымающуюся грудь, напряжённую шею, добирается до лица. Губы Руслана приоткрыты, глаза ярко мерцают и сосредоточены на мне. В них нет ни извинения, ни сомнений, ни сожаления, есть животный голод и желание меня подавить. Не сводя с меня глаз и не позволяя этого мне, он тянет вниз резинку штанов. Его член, напряжённо покачиваясь, опускается перед моим лицом, заставляя затаить дыхание. Головка, крупная и тёмная, поблескивает смазкой, сам орган широкий и длинный, возможно, лишь немного уступает размеру Мирона. Руслан обхватывает его рукой, проводит до середины и обратно. Мысли путаются и дрожат, как дрожит и тело оттого, что всё это происходит одновременно с тем, как другой член расширяет меня изнутри.

– Пососи Русу, малыш, – слышится хриплый голос Мирона. – Хочу на это посмотреть.

Гул в ушах становится громче, слова, мысли, протесты натыкаются друг на друга, тогда как в животе вопреки всему растёт возбуждение. Красный провод или синий? Правильно или нет?

Я ощущаю ладонь Руслана на своих волосах, прикосновение походит на ласку, которая постепенно становится требованием. Пульс раздувает вены так сильно, что рождает головокружение. Я замираю на долю секунды, перед тем как шагнуть в бездну: подаюсь головой вперёд и обхватываю губами тугую головку. Ладони Мирона сжимаются на моих бёдрах, он толкается в меня резко и сильно, сдавленно матерится и звонко ударяет по ягодице. Воздух покидает мои лёгкие, и одновременно с этим я чувствую солоноватый вкус смазки на языке. Руслан пахнет по-другому, его кожа ощущается по-другому, сдавленный звук, который он издаёт, совсем не похож на голос Мирона. И новое чувство, покалыванием разбегающееся по коже, мне незнакомо. Это новый уровень запретного возбуждения: когда всё, во что я верила в своей жизни, стирается сильнейшим откликом тела. Глаза закрываются, и я скольжу губами по напряжённой длине. Член Руслана задевает мои зубы, трётся об язык, ударяется в нёбо и выходит из меня с влажным звуком. Я впервые делаю минет другому мужчине. Не Мирону.

Хочу обхватить его рукой, но Руслан не позволяет, давая понять, что я должна всё делать ртом. По тому, как член подрагивает и напрягается с каждым новым движением, я знаю, что ему нравится, и это посылает новую дозу возбуждения мне в мозг. Может быть что-то более порочным или неправильным, чем это? Когда в моём теле находятся два мужчины одновременно.

– Шлюха моя, – глухо произносит Мирон, резко выходя из меня. На смену члену приходит проникновение пальцев, он несколько раз скручивает их внутри, заставляя охнуть и выгнуться, вытащив, размазывает влагу между ягодиц. Показывает мне, насколько сильно моё возбуждение.

– Я знал, что тебе понравится, – долетает до меня одновременно с тем, как его член вновь погружается в меня и начинает двигаться, увеличивая темп.

Я больше не могу управлять своим телом, не могу думать. Задыхаясь от эмоций и остроты ощущений, закрываю глаза и сдавленно мычу. Горячие пальцы Руслана сжимаются на моем подбородке и тянут голову вверх. Я слишком потеряна и дезориентирована, чтобы продолжать делать ему минет, поэтому он начинает двигаться сам. Трахает мой рот так же, как в это время делает Мирон. Я перестаю понимать, что происходит, мир дрожит и рассыпается у меня на глазах. Давление внутри достигает максимума, и сквозь вспышки огней перед глазами до меня долетает глухая брань. Движения Мирона замедляются, становятся сбивчивыми и совсем стихают. По внутренней поверхности бедра стекает его сперма, выталкиваемая моим собственным оргазмом.

Невидящим взглядом я смотрю на Руслана: его скулы напряжены, в глазах зияет чёрная пропасть. В этот момент я знаю, что он близко.

– Рус, – предупредительно звучит сзади.

Руслан сжимает челюсть, резко выходит из меня и, сдавив член рукой, быстро водит по нему. Сперма сочится у него между пальцев, стекает по запястью, капая на пол. Часть её я ощущаю у себя во рту. Пока мой мозг судорожно мечется в поисках решения, ладонь Руслана ложится на мою шею, словно хочет погладить. В ушах беззвучным приказом звучит: «Глотай», после чего его пальцы коротко и сильно сдавливают горло. От неожиданности губы распахиваются, и я машинально сглатываю, ощущая терпкий вкус в гортани. Откуда-то я знаю, что этого эпизода Мирон не увидел. Руки перестают меня держать, и я обессиленно падаю на кровать, на несколько секунд выпадая из реальности.

Прикосновение губ Мирона к моей пояснице, низкая вибрация мужского разговора, смысл которого никак не хочет проникнуть в моё потрясённое сознание. Кажется, Мирон говорит Руслану выйти. Шум удаляющихся шагов, хлопок двери. Теперь я снова могу открыть глаза: в комнате мы снова одни.

12

По первым ощущениям это утро ничем не отличается от других: я просыпаюсь полностью голая в объятиях Мирона. Его ладонь покоится у меня на груди, в бедро впечатана жёсткость эрекции. Судя по размеренному дыханию, он всё ещё спит. Воспоминания о минувшей ночи микродозами прокрадываются в сознание, складываясь в цветную кричащую картину, от которой сердце начинает сильнее стучать. Я и Мирон занимаемся сексом. Я вижу Руслана. Мирон разрешает ему на нас смотреть. Говорит, что хочет увидеть, как я делаю его другу минет. Я занималась сексом одновременно с двумя мужчинами. Не возмутилась, не попросила прекратить и испытала оргазм. Мы всё ещё находимся в доме Руслана.

Не в силах ни моргнуть, ни пошевелиться, я разглядываю стену, которая сейчас выглядит чересчур ровной, чересчур тщательно прокрашенной, тогда как сама я ещё никогда не была так далека от идеала. Разве всё сможет быть так, как раньше, после произошедшего? Что случилось с Мироном? Почему ему в спальне понадобился третий человек? Что это означает для нас? Как я смогу видеть после этого Руслана?

Я закусываю губу, чувствуя, как меня накрывает паника. До этого дня я была очень счастлива, а теперь всё, очевидно, изменится и покатится к чёрту. Мне чудовищно страшно от мысли, что Мирон меня разлюбил.

– Привет, малыш, – его губы касаются моей лопатки, он несильно толкается в меня напряжённым членом, как делает это всегда. Обычно после этого следует продолжение: Мирон переворачивает меня на живот или сажает сверху, и мы занимаемся сексом. Но ведь это утро другое.

Я перехватываю его руку, спускающуюся по животу, и поворачиваюсь. Ищу в его лице признаки изменений, которые я, ослеплённая своей любовью, упускала, но не нахожу. Мирон по-прежнему самый красивый мужчина на земле, и его глаза смотрят на меня так же, как смотрели всё это время: с теплотой и с желанием. Это обескураживает.

– Как ты, малыш? – его взгляд становится серьёзным, медленно скользит по лицу, словно ощупывает мысли.

Я не могу сходу оформить в слова всё, что чувствую в этот момент, поэтому отвожу глаза:

– Я хочу уехать отсюда. Прямо сейчас.

Мирон отводит упавшие мне на лоб волосы и, обхватив мой подбородок, заставляет на себя посмотреть.

– Может, сначала поговорим?

Я мотаю головой, потому что любая мысль о разговоре меркнет в сравнении с желанием покинуть дом Руслана. Я не представляю, как смогу встретиться с ним глазами после случившегося, не то что пить чай на его кухне.