Не мой парень

Кимберли встряхивает тугими пшеничными локонами, и я почти жду, что с них посыплется волшебная звездная пыль – настолько сказочно это движение. Она молчит и не отпускает мое плечо, словно действительно хочет дождаться ответа на свой вопрос. Ее богемные подружки заискивающе улыбаются мне и кивают тщательно уложенными головами.

– Через пару лет сможет работать моделью, – говорит одна из них. – Тони высокая и худая. Бедра узкие, но она ведь на ангела «Виктории Сикрет» и не претендует. И в лице, – переводит оценивающий взгляд на мой рот, – определенно есть какая-то изюминка.

Я густо краснею, потому что ее слова об «изюминке» звучат как издевка. Мой рот непропорционально большой для моего лица, и даже тысячный просмотр «Красотки» не способен убедить меня в том, что в нем заключается мое персональное очарование.

Невидимая сила тянет мой подбородок вверх, и уже через мгновение я встречаюсь с мерцающим взглядом Финна. Во рту становится сухо, так что из горла вырываются беззвучные хрипы, потому что это впервые, когда мы смотрим друг на друга.

Финн Кейдж встречается с моей сестрой почти полгода. Он частый гость у нас в доме: мама и отец всячески поощряют их с Ким отношения. Мама нахваливает его на всех семейных мероприятиях, а отец при встрече называет не иначе как «сынок». Не знаю, чем Финн заслужил подобное расположение, потому что, если быть честной, он никогда не делал ничего для того, чтобы им понравиться. Не носил цветов маме, не обсуждал бейсбольные матчи с отцом, не вел задушевные кухонные беседы за чашкой кофе – лишь сухо здоровался и закрывался в комнате Ким. В те редкие разы, когда мы сталкивались с ним на этаже или в гостиной, смотрел сквозь меня, будто я была стеклянной душевой перегородкой.

В ушах стоит гул, словно от врезающегося в дерево сверла, когда он настойчиво буравит меня взглядом. Я бы и рада отвести глаза, но не могу. Финн имеет надо мной какую-то особую власть: рядом с ним я немею и утрачиваю контроль над естественными рефлексами, превращаясь в неуклюжее подобие зомби. И сейчас погонщик зомби требует смотреть на него.

Финн и моя сестра – идеальная пара: красивые и популярные. На школьном балу их бы обязательно выбрали королем и королевой, оставив простых смертных завистливо вздыхать над великолепием этого союза. Финн высокий и смуглый, с темными бровями, которые по какой-то причине всегда сведены к переносице, и густыми черными волосами. Кажется, что на ощупь они жесткие, но вряд ли мне когда-то удастся это проверить.

– Ладно! Давайте выпьем! – переливчатым колокольчиком объявляет голос сестры. В этот момент мне требуется вся моя собранность, чтобы удержаться на подкашивающихся ногах, потому что Финн, наконец, отрывает от меня пронзительный взгляд.

Сегодня сестра празднует свое двадцатидвухлетие. Родители улетели на выходные в Сан-Франциско навестить тетю Энж, и дом целиком предоставлен в ее распоряжение. Вся золотая молодежь и самые главные завсегдатаи гламурных сборищ здесь, поздравляют сестру под звон бокалов, наполненных дорогим алкоголем, и звуки известных лаунж-хитов.

– Это текила, Тони, – ослепительно улыбается сестра, пихая мне в руку прозрачную стопку жидкостью соломенного цвета. – Выпей за мое здоровье. Это тебе не попробовать дерьмовый виски в ржавой тачке твоих одноклассников.

Я хочу отказаться. Не для того, чтобы выглядеть лучше, чем есть, а потому, что до сегодняшнего дня никогда не пробовала алкоголь и боюсь ударить лицом в грязь на глазах глянцевой толпы. И особенно Финна. Вдруг я закашляюсь, и текила польется у меня из носа? Вдруг опьянею так быстро, что грохнусь в бассейн или, того хуже, начну раздеваться на глазах гостей, как в каком-нибудь тупом молодежном фильме?

Но вместо этого осторожно зажимаю пальцами прохладное стекло и подношу к губам.

– Если уж решила пить, делай это правильно, – раздается надо мной холодный низкий голос, и в ту же секунду длинные пальцы толкают мне в руку дольку лайма. Сок обжигает маленькую ранку на коже, и я вопросительно поднимаю глаза. Финн смотрит на меня сверху вниз, энергично потряхивая солонкой над тыльной стороной своей широкой ладони.

– Слизываешь соль, пьешь, закусываешь лаймом, поняла?

Я пытаюсь проглотить сухость в горле, но безуспешно: она застряла шипастым комком, мешая вздохнуть.

– Где соль? – хриплю, старательно пряча глаза.

– Здесь, – летит ледяное мне в висок. – Прямо перед тобой.

Я быстро вскидываю взгляд вверх, чтобы убедиться, что Финн разговаривает именно со мной, и тотчас же опускаю на его ладонь, висящую в воздухе рядом с моим плечом. На ней между большим и указательным пальцем серебрится горка соли.

Пульс долбит в ушах, когда я осознаю, что все поняла правильно: он хочет, чтобы я собрала соль с его ладони. Языком. На глазах сестры и минимум десяти человек. Растерянно смотрю на Ким в поисках поддержки, но она лишь слегка улыбается, неспешно вращая в ладони точно такую же рюмку.

– Ничего страшного не произойдет, Тони. Это всего-то одна стопка, – произносит успокаивающе и наглядно демонстрирует мне, что делать: быстро припадает ртом к своей ладони, эффектно тряхнув волосами, опрокидывает в себя рюмку и вонзается фарфоровыми зубами в заготовленную дольку лайма.

– Видишь, Тони, не так уж и сложно, – раздается рядом, и я вдруг понимаю, что Финн впервые назвал меня по имени.

Решив, что тянуть больше некуда, я делаю глубокий вдох и наклоняюсь к его руке. В конце концов, какой у меня выбор? Показать себя трусливой ханжой-малолеткой и позорно сбежать? Ну уж нет. Лучше спустить эту рюмку носом. К тому же сестра реагирует на все спокойно – возможно, в компании тех, кто старше, это обычное развлечение.

Я разглядываю горстку белых крупинок, так контрастирующих с оливковой кожей, и понимаю, что вдыхаю его запах: легкий аромат грейпфрута и дерева, от которого на глазах почему-то выступают слезы.

Хочу вытащить лишь кончик языка, но вместо этого плотно присасываюсь ртом к ладони Финна, собирая соль до последней крупинки. Убеждаю себя, что это лишь игра моего воображения, когда слышу низкий задушенный стон рядом со своим ухом, который эхом резонирует во внутренностях, ударяя мощным разрядом тока между бедер.

Я быстро опрокидываю в себя мерзко пахнущую жижу и всасываю влажную мякоть, но вкуса так и не чувствую. Единственный вкус, играющий на моем языке, – это пряная горечь его теплой кожи, отравившая мои рецепторы.

– Пойду в дом, – выпаливаю, сжимая в трясущемся кулаке рюмку. Сердце грохочет, как несущийся по рельсам поезд, тело полыхает огнем, и голова кружится, как от часовой езды по кругу.

Меня, разумеется, никто не останавливает. Я забегаю в дом и, оглушительно хлопнув дверью своей спальни, забираюсь под одеяло. Мне жарко, но зубы отчего-то стучат, словно я окунулась в ледяной бассейн. Мысли путаются, не позволяя сконцентрироваться даже на секунду. Наверное, оттого, что пару минут назад я пережила самые волнительные мгновения за всю свою восемнадцатилетнюю жизнь.

3

Я просыпаюсь от сильного жжения в гортани. Хочется пить. Выскальзываю из постели и шлепаю на кухню как есть: босоногой, в отцовской футболке «Доджерс», которую использую вместо пижамы. В доме стоит гробовая тишина: электронные часы в гостиной показывают три ночи, веселье окончено, гости давно ушли. Возможно, поехали продолжать празднование в какое-нибудь модное неоновое прибежище для популярной молодежи.

Не включаю свет, чтобы не растворять собственную атмосферу сна, на цыпочках подкрадываюсь к холодильнику и тяну на себя металлическую ручку. Полоска желтого света бьет по заспанным глазам, на секунду заставляя зажмуриться. Быстро моргаю, дав себе время привыкнуть, и, сощурившись, начинаю высматривать на сверкающих полках графин с апельсиновым соком, который сестра всегда держит для восполнения запасов витамина С.

– Ты не похожа на человека, потрошащего ночами холодильник, – разбивает темноту кухни холодный голос.

Сердце екает так сильно, что забирает у меня как минимум год жизни. Столбенею на месте без малейшего шанса повернуться, потому что не знаю, как после недавнего распития текилы взглянуть на Финна снова и не грохнуться в обморок.

– Хочу пить, – сиплю еле слышно, невидящим взглядом уставившись в разноцветные ряды банок. – Искала… сок.

За спиной раздается какой-то шорох, и с каждой долей секунды мое тело наэлектризовывается ожиданием: я знаю, что Финн идет ко мне. Сжимаю ручку холодильника так сильно, что на ней вполне могут остаться мои отпечатки, когда чувствую, как он встает позади меня, опаляя теплом своего тела кожу через футболку. Ощущаю его мерное дыхание на шее, доносящее аромат дерева и текилы, и вздрагиваю, как от удара, когда его твердая грудь прижимается к моей спине и пряное дуновение перемещается на висок.

– Вот же он, – раздается мне в ухо, и я вижу, что крупная загорелая кисть вытягивает с полки графин, наполовину заполненный оранжевой жидкостью.

Раскаленное касание покидает спину, оставляя покалывание ожогов на коже, но я по-прежнему не могу заставить себя обернуться. Продолжаю смотреть в освещенный ящик, короткими рывками втягивая в легкие воздух. Я стою так, даже когда дверца захлопывается перед моим носом и кухня погружается в кромешный мрак.

– Ты хотела пить, разве нет?

Умом я понимаю, что не могу продолжать вести себя как оглушенная идиотка, но ноги совсем меня не слушаются. Наверное, потому что Финн стоит слишком близко и, повернувшись, я обязательно встречусь с ним глазами.

– Повернись, – холодно командует голос.

Ледяные иглы вонзаются мне в кожу, медленно вращая меня против часовой стрелки до тех пор, пока я не упираюсь в мерцающие в темноте ониксы.

– Пей, – уже более мягко произносит Финн, толкая мне в грудь графин с соком.

Послушно беру его двумя руками и начинаю глотать прямо из горла – я действительно мало соображаю в этот момент. Не останавливаюсь, даже когда стенки желудка ломит от наполненности, потому что знаю, что он наблюдает за мной.

– Кажется, тебе хватит.

Я слышу в его голосе улыбку, но я вполне могу ошибаться. Я ни разу не видела, чтобы Финн улыбался. Он забирает у меня графин и идет к барной стойке. Ставит его на стол и застывает, привалившись к стулу. Несмотря на царящий мрак, я вижу светлое пятно его обнаженного торса, отчего щеки ярко вспыхивают. Я пару раз видела Финна раздетым у бассейна, но всегда отводила глаза, боясь быть уличенной в подглядывании. К счастью, сегодня темнота играет мне на руку.

– Где Ким? – мысленно ругаю себя за то, что голос звучит так хрипло и грубо.

– Уехала с подругами праздновать дальше.

– Ты не поехал?

– Устал от толпы.

В этот момент меня вдруг поражает мысль, что мы с ним разговариваем. Что Финн Кейдж способен общаться как самый простой человек, и что он также, как и я, утомляется большими сборищами. И это удивительно, учитывая его репутацию тусовщика и героя скандальных светских хроник.

– Я тебя смущаю, Тони?