Малая

Яснее от такого ответа не становится, но продолжать расспросы я не решаюсь. А то еще подумает, что мне интересны другие его татуировки.

– Хочу макароны с котлетой, – говорю я вслух, отчего во рту собирается слюна.

– Ну с этим проблем точно не будет. Есть неплохое место в паре кварталов. Поедем туда.

3

Когда машина останавливается у входа «Тео», я не могу не улыбнуться. Надо же такому случиться: Север выбрал мое любимое заведение.

– Уже была здесь? – угадывает он. – Так и думал.

– Бывала иногда, – подтверждаю я, вежливо улыбаясь знакомой администраторше. С плохо скрываемым любопытством она переводит взгляд с меня на Севера. Раньше я приезжала сюда только с Родионом.

– Пойдем. – Его рука проходит сантиметрах в десяти от моей лопатки без намерения коснуться. За такую деликатность я ему благодарна. Не люблю, когда трогают чужие.

Стоит официанту опустить на стол меню, желудок выдает громкий урчащий звук. Организм, оправившийся от стресса, начинает жадно требовать свое.

– Можно мне, пожалуйста, пасту с индейкой, – говорю я, подавив прилив стыда. Из двух зол стоит выбирать меньшее. Если я не поем прямо сейчас, то шлепнусь в голодный обморок.

– Почти макароны с котлетой, – усмехается Север, глядя в меню. – Закажи еще что-нибудь. Не обеднею.

– Чай васильковый, – робко добавляю я. – И… еще эклер.

Приняв заказ у Севера, официант исчезает. Сразу становится неуютно. Во-первых, мой собеседник не пытается заводить беседу, предпочитая пристально меня разглядывать, во-вторых, дневной свет, усиленный лучами потолочных бра, слишком подчеркивают очевидное: я сижу за столом с незнакомцем, ставшим свидетелем одного из самых ужасных дней в моей жизни, рассчитывая, что он оплатит мой обед. Папа провалился бы сквозь землю, узнав, до чего я докатилась.

– Спасибо большое. – Оторвавшись от накрахмаленной скатерти, я заставляю себя взглянуть на Севера. Почему такой мужчина как он вдруг решил возиться с неудачницей вроде меня – загадка. Он явно не заинтересован мной как женщиной.

– Твои макароны еще не принесли, – без улыбки отвечает он. – Рано благодарить.

– Не только за макароны. А за то, что в самый паршивый день в моей жизни вы… то есть ты, оказался рядом. Я догадываюсь, что у тебя есть дела поинтереснее, чем нянчиться со мной.

– Ну почему же? Для меня это интересный опыт – стать свидетелем судьбоносных событий. Я рад, что мы встретились.

– Расскажи что-нибудь о себе. – С улыбкой прошу я, до конца не уверенная, что имею право на такую фамильярность. – Обо мне ты и так знаешь слишком многое.

Его лицо пересекает кривая усмешка.

– Ты знаешь мое имя, номер моей машины и то, что я никогда не был женат. Неплохо для часового знакомства.

– Ты не говорил, что никогда не был женат. Ты сказал, что у тебя нет жены.

– Значит, теперь ты знаешь еще больше. Так что? Решила, куда поедешь после?

Потупившись, я качаю головой.

– Нет пока. Но это не значит, что нужно за меня переживать. Ты уже и так сделал для меня очень много. Серьезно, я не пропаду.

– Сколько денег у тебя на карте? – Прямота этого вопроса заставляет меня вздрогнуть.

– Немного.

– Немного – это сколько?

– Примерно столько, чтобы оплатить это обед. – Поняв, что звучу жалко, я решаю пояснить: – Обычно я не бедствую. Просто так совпало.

Так совпало, что новость о моей несуществующей беременности пришлась на конец месяца, когда деньги, выделяемые мне Родионом, подошли к концу.

– Держи. – Север открывает бумажник и кладет на стол две купюры. – Хватит на то, чтобы снять гостиницу. Приглашать к себе не входит в мои планы. – Заметив мое за пунцовевшее лицо, он с усмешкой добавляет. – Ничего личного, малая. Просто люблю спать один.

– Я не могу их взять. – От растерянности я даже прячу руку под стол.

– Почему?

– Потому что это ваши… то есть твои деньги. А мы друг другу никто.

– Бери. – В его голосе отчетливо слышится металл. – Или милосердие теперь не в чести?

– Если сомневаешься, то лучше не делать, – цитирую я очередной завет отца. – Не хочу злоупотреблять твоей добротой.

– Тогда будешь мне должна. – Насмешливо сощурившись, Север откидывается на спинку кресла. – Так тебя устроит?

– Напоминает сделку с дьяволом, – с нервным смешком замечаю я. – Попросишь взамен мою душу?

– Это самый крайний случай, – Север смеется. Кажется, делает это искренне, судя по яркому, почти озорному блеску в серо-зеленых глазах. – Я отойду ненадолго. – Приложив телефон к виску, он встает. – Несут нашу еду, так что тебе будет, чем заняться.

С трудом дождавшись, пока официант уйдет, я торопливо наматываю спагетти на вилку. Господи, как же вкусно. Достаточно суток голода, чтобы заново ценить все, что стало казаться привычным.

Проглотив кусочек индейки, я невольно смотрю на купюры, по-прежнему лежащие в центре стола. Они действительно мне нужны, так как способны подарить самое ценное – время. Возьми я их сейчас – получу сутки уединения для того, чтобы успокоиться и решить, как быть дальше. Я привыкла во всем полагаться на Родиона, но факт моей ложной беременности обнажил неприглядные факты: наши отношения вовсе не так надежны, как мне казалось, если в критический момент он безоговорочно выбрал не нас, а себя.

Я пытаюсь отвлечь себя едой, но взгляд как примагниченный, снова возвращается к деньгам. Купюры новые, словно только-только вышедшие из-под печатного станка. Рука тянется к ним, но застывает, когда перед глазами встает укоризненное лицо отца. Дескать, ай-яй-яй, не тому я тебя учил, Линда.

Да, брать чужое ты меня не учил, пап. Но и как выжить в большом городе, оставшись без жилья и денег, ты не научил меня тоже.

Подавив прилив стыда, я хватаю купюры и запихиваю их в карман джинсов. На душе сразу становится спокойнее: вопрос с ночевкой решен. Когда заработаю – обязательно разыщу Севера и все ему верну. Я не беру чужое, а кредитуюсь.

Спустя пару минут Север возвращается за стол. Если исчезновение денег и стало для него очевидным, он не подает вида.

– Даже порозовела, – замечает он, увлеченно принимаясь за салат. – С собой что-нибудь закажи.

Я собираюсь решительно отказаться, однако наметившееся движение у входа заставляет меня перевести взгляд. В дверях ресторана стоит Родион. Вернее, уже не стоит, а идет прямиком к нам с Севером.

– Здесь мой парень. – Из-за паники мне с трудом удается говорить членораздельно. – Понятия не имею, как он узнал.

4

Север прослеживает направление моего взгляда и удовлетворенно хмыкает.

– То есть преподать урок ответственности все же удастся.