Малая

Малая
Алайна Салах

Опасные мужчины
– Чего ревешь?

– Я не реву. – Я машинально касаюсь щек, с удивлением обнаруживая, что они мокрые.

– На аборт пришла? Не торопись – пожалеешь. Лучше поезжай к своему мальчику и еще раз все обсудите.

– С чего вы взяли что у меня кто-то есть? – огрызаюсь я. – Может быть, я его нагуляла.

– Нагуляла? – Усмехнувшись, мужчина изучает мое лицо. – Нет. Слишком много «но». Давай довезу, куда нужно. Вернуться в эту клоаку всегда успеешь.

– Некуда мне ехать, понятно? – в отчаянии шепчу я. – И с парнем обсуждать нечего. Он сказал, что становится отцом ему рано. После этого мы расстались.

– Олябьева!!! Ты идешь?!

– Так не терпится ее выпотрошить? – Мужчина холодно смотрит на медсестру поверх моей головы. – Перестань орать. Я даю малой возможность передумать.

Алайна Салах

Малая

Малая

1

– Олябьева, – Рыжеволосая медсестра, выглянувшая из смотровой, равнодушно чиркает по мне взглядом. – Ты это? Готовься. Через пять минут пригласим.

Подавив всхлип, я втягиваю голову в плечи. Не верится, что это происходит со мной. Ах, если бы можно было отмотать время назад и быть осторожнее. Внимательнее следить за циклом, пить противозачаточные.

Шаркая стоптанными кроссовками, мимо проходит девушка с огромным животом. Кроме нас двоих здесь больше никого. А жаль. Лучше бы передо мной была очередь, чтобы появилась возможность подготовиться.

Бросив на меня неприязненный взгляд, девушка подплывает к кулеру с водой и выдергивает пластиковый стаканчик. Какой у нее срок? Наверное, уже рожать вот-вот. Судя по одежде, она явно не из богатых. И все равно не боится. А я вот трусиха. Страшно жить впроголодь, без надежды на счастливое будущее. Страшно, что, оставив этого ребенка, я не смогу дать ему всего, чего он достоин. Страшно быть нищей матерью-одиночкой, живущей на пособие и не имеющей ни образования, ни жилья, ни работы.

Откуда-то из коридора доносится скрип открывшейся двери, стук шагов. Четкий, уверенный. Прерывисто вдохнув, я смотрю себе на руки. Трясутся. Сжимаю их в кулаки. Раз приняла решение, надо быть ему верной.

Шаги приближаются и стихают неподалеку. Больничная вонь сменяется запахом крепкого мужского парфюма.

Не поднимая головы, я оцениваю носки мужских туфель, появившихся по соседству. Черные, глянцевые, без единой пылинки.

– Чего ревешь?

Голос, строгий и глубокий, заставляет меня поднять глаза. С противоположного конца кушетки на меня смотрит брюнет лет тридцати – тридцати двух. Пытливый взгляд, сильная челюсть, темный кашемировый свитер под горло. В длинных пальцах зажат престижный смартфон. Он настолько не вписывается в местный интерьер с его бледно-зелеными стенами и обшарпанными полами, что на секунду я даже забываю о своих бедах, задаваясь вопросом: что он здесь забыл?

– Я не реву. – Я машинально касаюсь щек, с удивлением обнаруживая, что они мокрые. – В смысле, все нормально.

– Не похоже. Как зовут?

Обычно я не завожу разговоры с незнакомцами, и тем более, когда они настолько бесцеремонно спрашивают, как меня зовут. Но день сегодня не обычный, а потому я не пытаюсь сопротивляться.

– Линда. – Я издаю нервный смешок. – Дурацкое имя. Маме сильно хотелось выпендриться.

– Красивое, – не соглашается незнакомец. – Я Север.

– У вас имя, кстати, не лучше.

Говорю и прикусываю язык. Только нестабильное эмоциональное состояние могло побудить меня быть настолько бестактной.

– Извините, – мямлю я, виновато улыбнувшись. – Я просто…

– На аборт пришла?

Ничего не ответив, я отворачиваюсь. Какими бы дорогими не были его ботинки, это не дает ему право лезть ко мне в душу.

– Зачем торопишься. Лучше поезжай к своему мальчику. Еще раз все обсудите.

– С чего вы взяли что у меня есть мальчик? – огрызаюсь я. – Может быть, я его нагуляла.

– Нагуляла? – Усмехнувшись, Север точечно изучает мое лицо: лоб, глаза, подбородок. – Нет. Слишком много «но».

– Вы телепат?

– Олябьева! – знакомый сварливый окрик заставляет меня вздрогнуть. – Давай заходи.

Обернувшись, я смотрю на рыжеволосую медсестру. На ее руках надеты резиновые перчатки.

– Давай я тебя лучше довезу, куда нужно, Линда, – продолжает Север, будто в наш диалог только что не вмешался третий. – Вернуться в эту клоаку всегда успеешь.

– Некуда мне ехать, понятно? – в отчаянии шепчу я. – И с парнем обсуждать нечего. Он сказал, что становится отцом он не планирует еще лет пять. После этого мы расстались.

– В таком случае ему стоило лучше предохраняться.

– Олябьева!!!

– Так не терпится вырезать плод из матки? – Мужчина холодно смотрит на медсестру поверх моей головы. – Перестань орать. Я даю малой возможность передумать.

Та что-то возмущенно бормочет себе под нос, но на удивление не спорит – лишь оглушительно хлопает дверью.

– Я не передумаю… – бормочу я, вскакивая. – Спасибо вам. Но я даже не знаю, где сегодня буду спать, не говоря уже о том, чтобы растить ребенка.

Вытерев слезы, я в сопровождении тяжелого взгляда Севера иду к смотровой. К горлу подкатывает тошнота, колени подкашиваются. Господи, пожалуйста, дай мне сил пережить этот день.

2

Смотровую я покидаю с растерянной улыбкой на лице. Во рту так сухо, словно я не пила целую вечность, поэтому я первым делом иду к кулеру.

– Быстро ты, – нагоняет меня знакомый голос. – Рад, что передумала.