Философия крутых ступеней, или Детство и юность Насти Чугуновой

19

Предконкурсная комиссия отбирала юных скрипачей для поездки в Рязань. Подвергалась испытанию молодёжь разных возрастов – от учеников школы до студентов училища, к которому относилась специализированная музыкальная школа. Комиссию составляли педагоги школы и училища. Каждый из них хотел выдвинуть своего ученика, но достоинства кандидатов добросовестно обговаривались всеми членами комиссии. Родителей на прослушивание в актовый зал не пустили. Они толпились в коридоре поближе к двери. Чугуновы дед с бабушкой тоже внимательно слушали, и им казалось, что они отличают игру внучки от игры других маленьких скрипачей.

Смолкли приглушённые скрипичные звуки. Дверь распахнулась, и в сумрачном коридоре блеснул солнечный свет из окон актового зала и послышался перестук весенней капели по железу дождевых скатов. Педагоги вышли в коридор, а с ними, как свита, ученики, одни радостные, другие опечаленные, а третьи заплаканные. Настя была с соученицей Светой. Девчушки весело болтали, пересмеивались и в избытке резвости подталкивали друг друга, оберегая при этом свои музыкальные инструменты. Света, кивнув старшим Чугуновым и улыбнувшись им милой улыбкой, побежала к маме, а Настя бросилась к деду с бабушкой, передала им скрипку и смычок. Обняв сразу обоих, она попрыгала на месте. В толпе мелькнули белокурые волосы. Лариса Корнилова, состоявшая в отборочной комиссии, подошла к Чугуновым и положила ученице руку на плечо.

– Она молодец, – сказала Лариса. – У нас с ней всё хорошо.

– Трудно было? – спросила Вера Валерьяновна.

– Нелегко. Но в отношении Насти и её соперницы Светы ни у кого не возникло сомнений. Их отобрали единогласно.

– Попробовали бы не отобрать! – сказала Настя и вскинула кулачок.

– Но это не всё, – сказала Лариса, глянув на ученицу. – Примерно за неделю до состязания каждый участник получит из центра управления конкурсом запечатанный конверт, ноты какой-нибудь пьески, которую ему предстоит выучить наскоро и сыграть в первом туре. Чем моложе участник, тем, естественно, пьеска проще. Жюри прежде всего с пристрастием оценит то, как будет исполнено выученное наскоро произведение.

– Когда же конкурс? – спросила Вера Валерьяновна.

– Точно пока неизвестно. Но объявили, что в апреле.

– А обоим старикам можно будет с внучкой поехать? Очень нам хочется её выступление послушать.

– Думаю, можно. Если позволяют время, здоровье и средства, то поезжайте. Кто вам запретит?

– Время у пенсионеров всегда найдётся, – сказал Андрей Иванович. – Здоровье нас тоже не подводит. И средства удалось собрать. Мы вместе с бабушкой повезём тебя на конкурс, – обратился он к внучке. – Ты рада?

Девочка на весь коридор крикнула ура и снова попрыгала на месте, но замерла, увидев главного педагога-скрипача музыкальной школы, согнутого хромотой, опирающегося на инвалидную палку с загнутой рукояткой.

Кругляков, зав струнно-смычковым отделением, тоже участвовал в отборочной комиссии. Подойдя к Чугуновым и Корниловой, он сказал, поглядывая на Настю:

– Своеобразно она играет. Отлично от остальных. Техника у неё высокая не по возрасту и не по уровню музыкального образования, скрипка звучит проникновенно и не совсем в скрипичном, а несколько в альтовом регистре. Как второклашка умудряется извлекать из скрипки-«половинки» альтовые звуки, науке неизвестно, загадка природы. И она совсем не боится слушателей, сцены, держится как настоящая артистка. Молодец!

– Так ведь она уже не раз выступала, – сказал Андрей Иванович. – Кое-какой опыт у неё есть.

– Я и в детских садиках выступала, и в школах, и один раз в филармонии, – подхватила девочка. – Мне громко хлопали, потому что всем нравилось. Вы что, Валерий Николаевич, не знаете?

– От «комплекса» не умрёт, – весело произнёс Кругляков и обратился к Насте: – Конечно, я знаю. Ты и должна выступать. Это у нас практикуется с первых классов в процессе обучения. В общем, молодец. Не перехвалить бы только тебя. А помнишь, как поступала в нашу школу и на экзамене не хотела выполнять задания? Такая была чудаковатая крошка. А теперь ты уже большая, на конкурс едешь… По здравому разумению, – сказал он Чугуновым и Корниловой, – Настя должна получить на конкурсе высокий балл. Но там своя конъюнктура. Понимаете, о чём я говорю?..

Насте сделалось скучно. Она повертелась у деда под рукой, побежала по коридору и нашла себе каких-то подружек.

– Мы-то понимаем, ко всему готовы, – ответил Круглякову Андрей Иванович. – Но каково бывает детям?

– Детям нелегко. А почему им должно быть просто?.. Настя-то ваша хоть и нервная девочка, но духом она сильна, не сломается и выступит как надо. Лариса Владимировна хорошо её подготовила. Что касается почестей и наград, то, повторяю, на конкурсах своя конъюнктура, и успех выступающего не всегда зависит от его достоинств. Надеяться надо на лучшее, но не стоит очень расстраиваться при неудаче. Конкурсов будет ещё много. Желаю успеха…

Он пошёл по коридору, сильно хромая.

– Ой, хитёр! – вырвалось у Корниловой.

– Ваш заведующий ходит как Талейран, – сказал Андрей Иванович.

– А почему вы назвали его хитрым? – спросила Вера Валерьяновна.

– Он человек с хитрецой, – ответила Лариса. – Вообще же, очень добродушный. И, главное, педагог от Бога. Очень любит детей, и они его любят. Возится со своими учениками, не жалея здоровья и времени, делает лауреатов разных конкурсов, а многим в дальнейшем оказывает протекцию при поступлении в консерваторию. Его в Москве в музыкальных кругах знают, у него там большие связи.

– А что у него с ногой? – спросил Чугунов.

– Попал в какую-то аварию. До того концертировал, выигрывал международные конкурсы.

20

Рано утром в середине апреля участники конкурса от специализированной музыкальной школы, всего десять скрипачей и виолончелистов собрались на городском автовокзале, на перроне под бетонным навесом. Разгоралось солнце, его притуманенный диск виднелся из-под навеса. На перроне подувал ветерок. При детях были педагоги, а самых маленьких сопровождали старшие родственники. В бригаду входил единственный на всех участников концертмейстер: штатный аккомпаниатор Светы, – так школьное начальство удешевило поездку. Концертмейстер Бардинская, молодая женщина в золотистом приталенном плаще, тонкая, как оса, курила в компании педагогов, отделившихся от ребят. Педагоги вспоминали советское время, когда юные конкурсанты ездили не междугородним общественным транспортом, коллективно закупив билеты, а прямо у музыкальной школы садились в красивые автобусы специального назначения, и важные люди провожали их торжественными речами…

С вокзала автобус поднялся в центр города и, проехав по центру, спустился ответвлённой дорогой к реке, недавно широко разлитой в половодье, но уже вошедшей в берега. Он пересёк реку по высокому стальному мосту, выбрался на загородное шоссе, в заливных лугах приподнятое дамбой, и прибавил скорости. В лугах блестели лужи, озерца и старицы. Автобус петлял извилистой дорогой и перекатывался через холмы, вздымавшиеся морскими волнами. То лес за окнами вставал стеной, то расстилалось голое поле, и в балках на нём ещё белел снег. Чёрные деревеньки рассыпались по холмам и собирались в низинах. По обочине бежали друг за другом электрические столбы. Над головой покачивался голубой бездонный купол неба.

Остальные пассажиры с любопытством глядели на юных музыкантов с их скрипками и виолончелями в футлярах. В автобусе было тесновато, и Вера Валерьяновна взяла Настю себе на колени. Андрей Иванович, сидевший рядом, осторожно, как младенца, прижимал к себе скрипку. Впереди Чугуновых устроились скрипачка Света и её красивая мама. Света вертелась, поворачивалась к Насте и затевала с ней разговоры о дорожных впечатлениях или о предстоявшем конкурсе.

В Рязань прибыли к вечеру. Возглавлявший поездку Кругляков дозвонился до распорядителей конкурса и выяснил, что его группа явилась последней, места в гостиницах заняты, и григоровчанам нужно ехать городским автобусом до окраины и селиться в спортивном городке. Городок располагался в лесопарке, среди мачтовых сосен. Его стадион с футбольным полем и беговыми дорожками выглядел необитаемым. Рядом в трёхэтажном каменном здании помещалась гостиница для спортсменов, недавно отремонтированная и пока безлюдная. Григоровчан встретила пожилая комендантша с гребнем в закрученных на затылке волосах. Она деловито супилась, говорила не сердито, но грубовато, и двигалась вперевалку, быстро, размахивая согнутыми в локтях руками. В гостинице было тепло, подавалась холодная и горячая вода и дожидались постояльцев свободные комнаты с намытыми полами, с занавесками на окнах, с деревянными кроватями, заправленными свежим бельём. Чугуновы поселились в трёхместке. Перекусив домашними продуктами и попив чаю из термоса, они легли отдохнуть и уснули.

– Настя! Настенька! – сквозь сон услышали старики. – Ну-ка, поднимайся на репетицию!

Лариса Корнилова в сумерках трясла за плечо крепко спавшую ученицу.

– Добрый вечер. Зажгите, пожалуйста, свет, – сказал Андрей Иванович и поднёс к глазам запястье с часами. – Ого! Уже семь часов!

– Да, – сказала Лариса. – А к восьми нам ехать на репетицию в филармонию.

– Какая же репетиция на ночь глядя?

– Ещё не ночь. Репетиция обыкновенная. В филармонии, где пройдёт конкурс, нашей группе отвели это вечернее время. До сих пор занимались другие, приехавшие в Рязань раньше нас. Мы вынуждены были принять такие жёсткие условия. Детям необходимо заранее увидеть чужую сцену, сыграть конкурсную программу в незнакомом зале и хоть немного приноровиться к обстановке. Завтра в десять начинается конкурс. Младшая возрастная группа выступает первой.

– Даже не верится, что детей так поздно зовут репетировать. Неправдоподобно звучит, – сказала Вера Валерьяновна, сидя на кровати под одеялом и вытаскивая из взлохмаченных волос железные шпильки. – Настоящее издевательство над детьми.

– Бывает и так, как сегодня, – ответила Корнилова. – Главное испытание конкурса, скажу я вам, даже не выход на сцену и не выступление, а подготовка к выходу, ожидание, иногда многочасовое, своей очереди, и вот – репетиции в любое время дня и вечера. Приходится терпеть. Значит, собирайтесь. Жду вас внизу…

Настя изумила деда с бабушкой. Открыв глаза, узнав про репетицию, она не стала капризничать, как дома, но мужественно вскочила с постели и скоро собралась. Маршрутный автобус увёз григоровчан в город. Они вошли в старое белое, с колоннами здание филармонии и поднялись в неярко освещённый электричеством концертный зал. Возле сцены толпились конкурсанты с педагогами и родственниками. На сцене уже сидела за фортепьяно концертмейстер Бардинская, смуглая, с чёрными жгучими глазами и распущенными по спине смоляными волосами. Она проигрывала аккорды и импровизированные пассажи, проверяя настройку инструмента. Кругляков подстроил Светину скрипку и позвал ученицу на сцену. Остальные уселись в зале ближе к сцене на откидные зрительские кресла.

Света взяла скрипку и, кивнув Бардинской, заиграла. Она играла уверенно и очень хорошо. Её мама в тёмном платье и голубом шёлковом шарфе, с обожанием глядела на дочку. Валерий же Николаевич Кругляков сдерживал ученицу и часто поправлял.

– Теперь ты, Настя, – сказал он.

Настя встала с кресла и со скрипкой и смычком взошла на сцену по ступенькам, устроенным сбоку. Кругляков подстроил и её скрипку. Девочка приосанилась, картинно взмахнула смычком, но против Светы сыграла такие грубые звуки, так резанула всем слух, что дети и взрослые переглянулись, пожали плечами, а кто-то засмеялся. Старики Чугуновы замерли, съёжились, вобрали головы в плечи, а Лариса Корнилова, спасая ученицу, крикнула из зала:

– Настя, что с тобой? Ты ли это? Будь любезна играть как положено! Может быть, ты решила развлечь нас кошачьими звуками?

Настя, бледнея, крикнула в ответ:

– Не получается у меня! Руки не слушаются!..

Она опустила скрипку и ушла со сцены.