Трагедия СССР. Кто ответит за развал?

Мы стояли рядом, пропуская колонну этих детишек, и смеялись: «Какой Карабах? Кому это нужно?..»

Ереван под командованием комитета «Карабах» по темпам перестройки бежал тогда впереди всей страны. Интеллигенция в городах, подкормленная заграничной армянской диаспорой, вела дело к отделению республики от Союза. Партийное руководство республики боялось всего – и «Карабаха», и своего народа. Дрожали за положение и за все «нажитое непосильным трудом». Ораторы, выступавшие на многочисленных митингах на Театральной площади, шумели: Армения замечательно проживет за счет своего коньяка, золота и культуры. Армянского золота – 0,5 % (а то и меньше) от общего золотого запаса, коньячный завод – продан Франции, культура… так то зрелища, а хлеб… 100 % зерна и леса шло в республику из России. Оттуда же – более 60 % мясо-молочных продуктов и т. д. Спустя год я говорил об этом на втором съезде народных депутатов СССР: «Тем, кто хочет бросить наш Союз, надо без стеснения предъявить счет: заводы, фабрики, порты построены на золото, газ, нефть, лес Урала и Сибири… Мы все живем одной семьей, и сейчас рано вставать из-за стола, не расплатившись».

Страшное землетрясение не утихомирило, а только подстегнуло сепаратистов.

* * *

Комендант «особого района Армении». Что это за должность, никто не знал, и нигде об этом написано не было. Обратился копыту Великой Отечественной, решил ознакомиться с деятельностью коменданта Москвы генерал-лейтенанта Артемьева. Такому опыту можно доверять. После звонка в Генштаб мне прислали все нужные документы 1941 года. Вместе с помощниками обработал их, приспособил к текущему моменту.

Вместо того чтобы заниматься восстановлением разрушенного, армяне вокруг только и делали, что митинговали, скандировали: «Карабах! Карабах!» Приходилось принимать полки гражданской обороны, размещать их, отправлять по объектам и в то же время организовывать охрану важных государственных объектов, охранять от мародеров разрушенные города и защищать села азербайджанцев от погромов.

Спал в кабинете (он же – командный пункт). При наведении порядка не стеснялся ни в выражениях, ни в действиях. Первый секретарь республики Арутюнян прятался, едва меня в окно завидев. А однажды, когда я к нему зашел, он как раз с Горбачевым по телефону разговаривал и специально для меня включил громкую связь. Слышу (дословно): «Массы должны более политизироваться и быть более активными. Это перестройка, знаете ли…». Арутюнян от трубки на меня многозначительно взглянул и губами: «Понял?» Закончил он свою карьеру консулом где-то в Шанхае или Кантоне…

В те дни впервые столкнулся с активно продвигаемой тогда «совестью нации» – Сахаровым. Звонок. Чей-то голос спрашивает меня, представляется: «Сахагов», и дальше: «Меня пгислал Михаил Сергеевич Горбачев. Вы должны пгиехать ко мне в Академию наук». Я должен? С чего бы это?

Отказался сделать это немедленно, а только по окончании приема – знал, что через час академик уже улетает. Улетел, так и не повидались. Позже комендант района Азербайджан генерал-полковник Тягунов Михаил Александрович рассказал по телефону из Баку, что «прилетал спецборт с Сахаровым. Академик предложил азербайджанцам и армянам разъехаться от такого-то меридиана: одним на запад, другим – на восток. В Баку его освистали, в Ереване не стали слушать. И я не стал».

Боевики армянского комитета «Карабах» делали все, чтобы усугубить причиненные землетрясением беды. Эшелоны со спасательной техникой и самосвалами местные закидывали камнями, а после их разгрузки куда-то исчезали большегрузные краны. Палатки и печки, выданные в районах руководству, доставались не населению, а перекупщикам…

Наказал министра внутренних дел – объявил ему выговор за плохую работу органов милиции и проследил, чтобы это прошло через телевидение и прессу. Саботаж милицейский прекратился. На каждый эшелон с грузами и пассажирские составы с людьми я распорядился поставить часовых с холостыми патронами. Когда стало известно, что они – холостые, и грабители снова стали наглеть, собрал журналистов и устроил учебные стрельбы боевыми. Нападения вновь прекратились.

Но непорядки продолжались. В районе Мегри 25-тонные самосвалы с пустой породой стали выезжать на железнодорожное полотно и засыпать рельсы. Отмобилизовал батальон железнодорожных войск в Джульфе. Расчистили, а я отдал приказ впредь по колесам автомашин саботажников стрелять. Железная дорога заработала. За это министр путей сообщения Конорев вручил мне удостоверение «Почетный железнодорожник СССР». Но только два года спустя, когда окончательно убедился, что меня за все это не посадят.

В районе Норашен три тысячи азербайджанцев сели на рельсы и не пропускали поезда в Армению. Я подъехал на БРДМ(рх) (бронированная разведывательно-дозорная машина радиационно-химическая) и через матюгальник (мегафон) потребовал освободить дорогу. Не послушались. Механику-водителю приказал включить термодымовую установку, а адъютанту Нельсону приказал: «Адмирал, кричи по-местному: «Генерал Макаш-паша приказал пустить ядовитые дымы. Кто глотнет дым, у того детей три года не будет…»» Через пять минут рельсы были свободны. Спустя некоторое время просится на прием местный прокурор. Мол, возбудил он уголовное дело за отравление ядовитым дымом с вытекающей импотенцией населения города Норашен. Великое дело – внушение. Дым-то безвредный был.

* * *

Мне, как коменданту Армении, дестабилизирующая деятельность «Карабаха» в конце концов надоела. Когда в 1994 году тогдашний президент Армении Тер-Петросян заявил, что его лично арестовывал небезызвестный генерал-лейтенант Макашов, журналисты стали пытать меня – правда или нет? Я шутливо отвечал: «У этой маленькой республики мания величия: то Армения от моря до моря, то комитет лично генерал арестовывал. Арест произвел замкомвзвода, старший сержант воздушно-десантных войск».

А тогда я прибыл к зданию Союза писателей Армении, где заседал «Карабах», и увидел там отряд десантников. Спрашиваю:

– Где командир взвода?

Выходит вперед сержант:

– Я за командира взвода.

Зашел в здание. Накурено, на полу груды окурков, 11 или 12 человек сидят. Наплевано. Я руками развел: «А еще культурные люди…» Плюнул до кучи, вышел и десантникам велел: «Очистить помещение». Тридцать минут спустя в здании было чисто. Хотя мусор, конечно, мы за ними выносить не стали.

До нас с комитетом почему-то никто ничего не мог поделать. Зато сразу после ареста срочно прилетели представители КГБ, желающие допросить арестованных, МВД прислало своих людей, прокуратура тоже… Они без проблем смогли заняться своим делом, потому что я их посадил на гарнизонную гауптвахту, губу, а все недовольные ереванцы кинулись выручать комитетчиков в СИЗО. После предварительных допросов, на второй день всех задержанных загрузили в армейские ремонтные машины и отвезли в аэропорт «Южный», а оттуда – в Москву. И сразу же Армения успокоилась и пребывала в покое, пока Горбачев перед съездом народных депутатов не выпустил членов «Карабаха» из Бутырки. Тогда уж они сразу стали национальными героями. А до этого, врать не буду, ко мне как к коменданту приходили старики с бутылками коньяка и говорили, что, мол, у меня сын на армянке женат (или наоборот, дочка замужем за армянином) – и как же хорошо, что ты, генерал, порядок навел.

Еще интересное: в новогоднюю ночь 1989 года я, по примеру Дзержинского, решил выпустить под честное слово всех задержанных в ходе беспорядков. Для армян Новый год – огромного значения праздник, важнее даже, чем для нас. Выпустил. 1-го числа, в полдень, вернулись все, кроме одного. Я сокрушаюсь: «Эксперимент не удался». Как вдруг крики, шум – последнего арестанта родственники притащили, пьяного. Хорошо!

В 1998 году думская делегация летела в Ирак. НАТО запретило пролет через Турцию, и самолет сел в Ереване. В 2 часа ночи заходят представители местной власти и говорят, что нас разместят. Но чтобы мы были осторожны, когда будем покидать самолет, потому что там собрались местные жители. Я, честно говоря, решил, что мне сейчас достанется. Вышел на трап, меня узнали – и неожиданно стали приветствовать. Спускаюсь, а они шумят, но по-хорошему – кто-то «Ура!» крикнул. Приветствуют! Подошел к одному, у него левая нога в ботинке, на правой – кроссовка. Я ему руку кладу на плечо, спрашиваю:

– Что, брат, совсем плохо?

– Совсем. И почему ты их тогда не расстрелял, а просто арестовал?

И сколько мы потом по Армении ни ездили, меня всюду встречали как своего.

* * *

За самовольный арест членов комитета «Карабах» многие ставили на моей карьере крест. И на самом деле – собрались сплавить меня куда подальше, советником. Сначала в Сирию, но там, как я потом узнал, представители сирийских армян возмутились, поэтому в Главном управлении кадров (ГУК) передумали – в Анголу велели готовиться. На тот момент много командос из кубинцев там погибло, надо было положение выправлять, сделали заявку на мою фамилию. Но там война внезапно закончилась. Ну что ты будешь делать! Я устал уже ждать, говорил: «Куда угодно, только поскорее».

Так, кстати, и не пришлось мне, вопреки активно продвигаемым кем-то слухам, побывать военным советником за границей. Вопрос-то об отправке за моря и раньше возникал, но до дела никогда не доходило. Помню, будучи капитаном, говорю кадровику:

– А что же меня не посылаете?

А он отвечает:

– Тебя если пошлешь, так все выгоды потеряем.

– Какие выгоды, кто потеряет?!

– На Суэцком канале пока арабы воюют с Израилем, мы продаем нефть, и у них там равновесие. А пошлешь тебя, ты же обязательно их чему-нибудь научишь.

Вот ведь…

Так что ни в Египте, ни в Палестине, ни за океанами – нигде не воевал. Но если бы послали – поехал. А вообще в свое время была мечта после увольнения объехать Европу туристом, а не танкистом. Жаль, не привелось.

Так вот ждал я назначения, и все бесполезно. Не судьба. Точно списали бы, как вдруг неожиданное заступничество со стороны… Горбачева. Язов в беседе с ним попомнил меня «добрым» словом за самостоятельность в истории с комитетом «Карабах» (мы, мол, эти неприятности не санкционировали, это генерал один молодой…). А тот, похоже, все еще злой ходил после Армении, где на аэродроме толпа его вертолет и шубу Раисы Максимовны оплевала, да и говорит зло: «Давно бы так!» До этого Язов меня все время ругал, а тогда выдал: «А я тебе чего говорил? Ты еще мало делаешь! Отправляйся в Москву».

УПРАВЛЕНИЕ КАДРОВ

Перед каждым повышением, начиная с командира дивизии, вызов в Москву, в ГУК. Сидели там зубры кадровой политики. Знали о каждом кандидате на повышение, кажется, все. Где родился, крестился, учился, женился. У меня однажды уточняли кладбище и номер могилы матери.

Направленец на Киевский округ – хороший такой, порядочный полковник по фамилии Суворов. Идем с ним к генерал-лейтенанту Язову, в те времена начальнику управления.

Язов спрашивает меня:

– Ты что здесь в Москве делаешь?

Я:

– Сдаю экзамены в Академии.

– Ну и как?

– Вроде справляюсь.

– «Вроде», «вроде»… ТТХ (тактико-технические характеристики) танка Т-72?

Ответил.

– ТТХ самолета «Су-17»?

Ответил.