История Персидской империи

История Персидской империи
Альберт Т. Олмстед

Профессор истории Института Востока Чикагского университета Альберт Олмстед, посвятив свою жизнь изучению древнего Ближнего Востока, собрал ранее неизвестный материал о жизни, временах и мышлении персов в цельное повествование. Именно Персия на протяжении двух веков – от распространения царем Киром Великим власти на Грецию и до сожжения Персиполя, столицы царства, Александром Великим – занимала завидное положение диктатора истории. В своей книге автор показывает, как наука, литература, язык и мифы древних выросли из смешения многих культур и способствовали формированию будущей цивилизации.

Альберт Т. Олмстед

История Персидской империи

Введение

Прошло много лет с тех пор, когда Джордж Ролинсон, профессор древней истории Оксфордского университета из Кэмдена, опубликовал первое издание своей книги «Пять великих монархий Древнего Востока». За это время история древних времен была полностью переделана. Один крупный современный историк публично заявил, что самой значительной особенностью историографии последних сорока лет является всестороннее освещение истории Древнего Ближнего Востока. Другие древние монархии Ролинсона уже давно были безнадежно забыты. Это тем более странно, что его Пятая монархия по-прежнему остается полной историей империи Ахеменидов и ее место не было занято более поздними, но менее подробными описаниями. Такое необычное явление показалось бы необъяснимым, если бы более зрелые размышления не выявили причины, которые могут объяснить, если не оправдать, такое пренебрежение.

Самым очевидным является тот факт, что Ролинсон обладал поистине всеми источниками, которые в настоящее время доступны для изложения и для культуры вообще. Он уже проявил себя как мастер классических исследований, сделав великолепный перевод Геродота с множеством ценных примечаний. Для нас тоже Геродот остается главным источником истории на греческом языке. Ролинсон был прекрасно знаком с другими источниками, написанными на греческом и латыни; к его списку мало что было добавлено, даже из «отрывков» более древних авторов, цитируемых более поздними писателями. Его брат, сэр Генри Ролинсон, расшифровал надпись на скале Бехистун; в наши дни автобиография Дария по-прежнему представляет собой одно длинное литературное произведение, написанное на древнеперсидском языке. Авеста, Библия персов, известна уже почти век; была полезна и наша Библия.

К тому же впечатляющие руины на возвышенности Персеполя часто посещались и были исчерпывающе описаны известными и весьма компетентными путешественниками. Ролинсон был историком, который знал цену археологии задолго до появления «научного» археологического метода, а его толкование и анализ архитектуры и искусства в свете его письменных источников был образцом для подражания для его преемников.

Пренебрежение историей династии Ахеменидов стало еще заметнее из-за отсутствия новых впечатляющих открытий. Зачем востоковеду тратить свое время и толочь воду в ступе, когда многочисленные раскопки в других, пользующихся большим вниманием странах каждый год приносили потоки новых сокровищ на удивление всему миру и когда многие периоды истории Ближнего Востока становились известны лучше, чем периоды истории когда-то более прославленных Греции и Рима или даже история раннего Средневековья? Были вновь обретены новые культуры в дотоле неизвестных языках; новые литературные произведения требовали расшифровки, публикации и толкования. Время от времени археологи обнаруживали какой-нибудь документ того периода на египетском или вавилонском языке. Но как это могло заинтересовать ученых, которым повезло иметь дело со славой Вавилона в эпоху Хаммурапи или Навуходоносора, ассирийской Ниневии или египетских Фив? Большая часть имеющихся источников по истории династии Ахеменидов была написана на греческом языке. Ими занимались, соответственно, выдающиеся историки, воспитанные на античных произведениях; а востоковед под давлением своей собственной работы все больше и больше терял знания греческого. Почему бы эту неподходящую задачу не оставить тем, кто более пригоден для ее выполнения? Естественным следствием было то, что история могущественной империи Ахеменидов была представлена в виде ряда не связанных друг с другом эпизодов, которые образовывали единое целое и обретали значимость лишь тогда, когда помещались в историю небольших греческих государств.

Несмотря на прохладное отношение, в наших знаниях об империи были достигнуты значительные успехи. Появились новые и более полные тексты греческих авторов. Несколько произведений, имеющих большую важность, были обретены благодаря папирусам, а вместе с ними и много отрывков менее значительных работ. Авторы и даты наших греческих источников установлены более точно, а их факты – более тщательно проверены. Археология почти узурпировала место литературы в исследованиях Античности. Раскопки на греческих территориях в пределах империи Ахеменидов и за ними явили миру множество греческих статуй и барельефов, не говоря уже о многочисленных предметах повседневного обихода. Исследование греческих монет стало наукой. Еще одной наукой является эпиграфика; собрание греческих надписей должно быть под рукой каждого историка, изучающего древние времена. Ни в какой области изучения древности результат их использования не был столь революционным, как при исследовании греческого мира периода VI–V вв. до н. э.; далеко не малое число текстов проливают свет на отношения Греции с Персией. В настоящее время профессиональные историки пишут историю Греции; по давней традиции история древних времен всегда признавала высшую важность литературы и искусства, и профессиональному историку нужно было только акцентировать внимание на управлении, экономике и общественных движениях, чтобы поднять историю Античности на уровень по крайней мере более современных областей деятельности. И лишь рассмотренную с точки зрения греков, даже одну часть истории империи Ахеменидов можно считать соответствующей современным требованиям – это взаимоотношения Греции и Персии.

Не все востоковеды полностью игнорировали империю Ахеменидов. Одна небольшая группа талантливых ученых в области индоевропейской филологии подвергла немногие существующие древнеперсидские надписи самому глубокому исследованию, какому когда-либо подвергали столь скудные литературные источники. Некоторые исследователи перешли к изучению Авесты, которая благодаря их трудам стала понятной. Немногие исследователи Ветхого Завета осознали значение этого периода как основы для понимания доброй половины Библии.

За прошедшие несколько лет часть других востоковедов начала осознавать, что этот период слишком долго игнорировали. Обнаружение архивов поселения еврейских наемников, расположенного рядом с первым порогом на Ниле, произвело настоящую сенсацию. Здесь обнаружились самые близкие параллели в языке и стиле с арамейским языком Эзры (реформатор иудаизма из рода первосвященников Иерусалимского храма; в середине V в. до н. э. прибыл в Иерусалим во главе иудеев, возвращавшихся из вавилонского плена. – Пер.). Рескрипты персидских царей цитировались у Эзры; критики Ветхого Завета ранее объявляли их поддельными, но теперь появилось веское доказательство того, что сами критики ошибались. Для сравнения с этими когда-то спорными указами теперь появился еще один указ, в котором правивший позднее монарх приводил к повиновению этих далеких евреев-еретиков с помощью недавно обнародованного закона о еврейской Пасхе. Другие рескрипты были изданы сатрапами (наместниками провинций в Древней Персии. – Пер.) или церковнослужителями. Внутреннюю жизнь общины раскрыли документы, связанные с торговлей. Самой удивительной из всех находок была автобиография самого Дария, которого теперь знали уже не только по надписям, сделанным тремя видами клинописи, так как у этих евреев имелась ее сильно попорченная копия на их собственном арамейском языке!

Ученые читали «Мудрость Ахикара» на языке «оригинала» – греческом и в различных переводах на восточные и западные языки. Некоторые из них предполагали, что настоящим языком оригинала должен был бы быть арамейский язык – теперь этот оригинал на арамейском языке был найден в архивах. Исследователи Ветхого Завета быстро пришли к убеждению, что для изучения арамейского языка началась новая эра. Продолжали появляться находки современных той эпохе папирусов и надписей, и стала укрепляться вера в то, что большие куски еврейских апокрифов и псевдоэпиграфов также имели арамейское происхождение. Тогда оригиналы на арамейском языке были предложены для самих Евангелий. Профессиональные критики Нового Завета оставались глухи к такому предположению, но эта проблема привела лишь к обнаружению других древних литературных произведений на арамейском языке, включая Таргумы – переводы Библии на арамейский язык, изначальные формы которой можно проследить почти до самого позднего периода правления Ахеменидов. К этому времени, как были уверены востоковеды-профессионалы, арамейский язык был привычным языком канцелярии Ахеменидов.

Пока их приглашали обсуждать простые переводы древнеперсидских надписей на аккадский язык, ассириологи оставались равнодушными. Когда же появились тысячи табличек с клинописными текстами более поздних периодов, что-то нужно было делать с их толкованием и публикацией. Когда в самом разгаре была мода на греческие папирусы, египтологи были вынуждены изучать современные им папирусы, написанные демотическим письмом, и надписи, начертанные иероглифами. Историю Египта уже нельзя было подобающим образом закончить последней династией империи, оставив последующие века вплоть до Сансского периода для непрошеного приложения. Саисский период, как теперь стало понятно, был скорее началом новой эры, когда греки и египтяне впервые близко познакомились друг с другом. Это знакомство крепло на протяжении всей эпохи Ахеменидов, пока сюда не пришел Александр, чтобы принести эллинскую цивилизацию.

Новый период в возрождении Древнего Ближнего Востока начался, когда директор Института Востока Чикагского университета Джеймс Генри Брестед отправил археологическую партию с целью провести незначительные «расчистки» перед окончательным обнародованием хорошо известных построек на террасе Персеполя. Эти «расчистки» быстро превратились в обычные раскопки под руководством профессора Эрнста Херцфельда, а затем были успешно завершены доктором Эрихом Ф. Шмидтом. Результаты были впечатляющими и превосходили самые фантастические надежды. Мир затаил дыхание в изумлении, когда в земле были обнаружены и раскопаны 90 метров великолепных барельефов, которые по большей части оставались такими же нетронутыми, как и в тот день, когда они были вырезаны двадцать два века назад. Вслед за этим вскоре последовали и другие барельефы, почти равные по красоте уже найденным. Были раскопаны постройки, о самом существовании которых до этого момента никто и не догадывался. Среди них были казармы дворцовой стражи и сокровищница Дария и Ксеркса. Был обнаружен и восстановлен гарем этих монархов, и из него был сделан «дом раскопок»; посетители могли поспать в комнатах, где когда-то жили царицы и их прислужницы под бдительным присмотром евнухов.

Следы пожаров, возникших по приказу пьяного Александра, еще были видны на руинах, горящие балки оставили свои следы там, где упали. Его солдаты растащили из сокровищницы драгоценные металлы и разбили предметы искусства, которые не могли унести с собой. К счастью для нас, они оставили величайшее сокровище – статую, у которой, несмотря на варварское отсечение головы, рук и отдельных частей этими предполагаемыми носителями эллинской культуры, остался торс необыкновенно прекрасной женщины, изваянный греческим мастером в те годы, когда греческая скульптура была в самом расцвете.

Они также оставили тысячи табличек, на полную расшифровку которых должно уйти много лет. Надписи обычно сделаны на эламитском языке, хотя есть некоторые на арамейском, известны несколько на фригийском и одна на греческом. Все они имеют отношение к строительной деятельности Дария и Ксеркса, по приказу которых возводились эти самые постройки. Мы можем узнать имена рабочих и названия стран, из которых они прибыли, какую работу они делали, какую плату получали. Мы также узнаем о новорожденной дочери Дария, названной именем матери, уже известной нам, и о подарке, который она получила. В царской сокровищнице нашлись архивы Ксеркса, связанные с осуществлением повседневных управленческих процедур. Изображения Дария, Ксеркса и их высокопоставленных лиц на оттисках печатей обнаруживают новую, и во сне не снившуюся художественную школу. К данным, уже давно полученным благодаря барельефам, мы можем добавить много нового о жизни царя и знати. Из малозначительных археологических находок и табличек мы впервые получаем некоторое представление о жизни простых людей.

Работа в тиши здания Института Востока в Чикаго шла наравне с раскопками в Персеполе. После обнаружения новые надписи были внесены в современный словарь каталожных карточек древнеперсидского языка. Похожий словарь эламитского языка сделал возможной более быструю расшифровку тысяч табличек на эламитском языке. Таким же образом, чтение арамейских слов, написанных чернилами на табличке и камне, облегчает третий словарь на этом языке. Четвертый словарь посвящен финикийскому языку, на котором были сделаны многие надписи того времени. В большом словаре ассирийского языка, составление которого практически завершено в настоящее время, есть отдельный раздел, в котором более десяти тысяч административных и коммерческих документов, относящихся к Халдейскому, Ахеменидскому и Селевкидскому периодам, размещены в хронологической последовательности, год за годом. Другие молодые ученые работают над египетскими текстами, написанными демотическим, иератическим и иероглифическим письмом, которые дошли до нас из более поздних веков. Наши исследователи Ветхого Завета проявляют все больший интерес к более поздней половине Библии. Наше собрание фотографий археологических находок, насчитывающее около трехсот тысяч снимков, уже почти полное, в него включен весь разрозненный материал из разных стран, который относился к эпохе империи Ахеменидов, вместе со всем тем материалом из более ранних веков, который необходим для ее правильного понимания. Значительная часть ценной исторической информации, которая получена из этих различных исследований, уже находится в печати, и на нее будут даны ссылки на последующих страницах. Можно ожидать даже еще более удивительных результатов в будущие годы.

В этом возрождении более поздней истории Ближнего Востока неизбежно должен был сыграть свою роль профессор-востоковед. К счастью, автора всегда завораживала история этой ключевой эпохи, когда персы и греки вступили в контакт и оказали друг на друга такое глубокое влияние. В студенческие годы он готовился к выполнению своей будущей задачи с помощью многочисленных курсов по древней истории, греческой и римской литературе, археологии, эпиграфике и палеографии, равно как и восточным языкам и литературе. На протяжении двадцати лет работы в университетах Миссури и Иллинойса он преподавал общий курс древней истории, а продвинутые курсы и семинары регулярно проводились в тех областях, где сходились Восток и Запад. С его появлением в Чикагском университете почти половина лекций его начального курса была посвящена этому более позднему периоду древней истории Востока, а его семинары почти все без исключения были связаны с проблемами того же периода.

В эти годы постепенно вырисовалась новая картина империи Ахеменидов. В результате недавних раскопок стали известны доисторические культуры Иранского нагорья. Одни из самых значительных раскопок – возле самого Персеполя – проводил Институт Востока, и окончательное подведение итогов всех этих работ проводилось здесь самым последним кандидатом на докторскую степень. Другой кандидат собрал вместе письменные документы, связанные с историей Ирана до эпохи Ахеменидов. Таким образом, теперь мы обладаем практически достаточной базой для изучения особого периода, которому посвящена эта книга.

На протяжении этих лет восточные источники информации о периоде правления Ахеменидов медленно систематизировались. Их вклад особенно ценен, потому что они восстанавливают равновесие, столь сильно до недавнего времени смещенное в сторону греческих авторов. Благодаря этим авторам мы близко познакомились со многими известными жителями Востока; сейчас мы узнаем их истинные имена, и, рискуя наскучить читателю, мы должны назвать их. Мы узнаем о других событиях на Востоке, о которых греки не имели представления и которые оказываются такими же интересными и важными, как и их отношения с границей западного мира.

Эти источники далеко не все персидского происхождения. В Египте под властью персов было написано почти так же много, как и во времена его независимости. На протяжении почти всего IV в. до н. э. страна Нила шла своим путем под властью своих монархов – некоторые из них заслуживают столько же места на страницах нашей истории, сколько и великие цари Персии. Благодаря египетским документам можно узнать Египет периода этих более поздних династий так же хорошо, как и в периоды более известных их предшественников.

Раз уж их произведения сохранились в нашем Ветхом Завете, сравнительно небольшие еврейские племена всегда будут привлекать к себе особый интерес. Огромный поток света, который история Ахеменидов проливает на священную книгу, проявился в другом труде; здесь достаточно указать, что Ветхий Завет проливает столько же света на историю Персии. Своими надписями финикийцы тоже добавляют немалое количество информации. В Малой Азии также есть свои местные письменные документы, и благодаря надписям на лидийском, ликийском и арамейском языках мы узнаем о новых личностях, народах и обычаях.

Однако больше всего данных нам дает Вавилония. Многие ее сатрапы известны нам поименно. К нашему повествованию можно добавить тех, кто восставал против власти персов. Но мы в огромном долгу перед Страной между двумя реками за удивительную панораму культуры.

Настоящий искатель исторической правды должен в подробном исследовании назвать имена многих личностей, которые сами по себе не представляют большого интереса, но являются составной частью общей картины. Для неспециалистов они могут оставаться анонимами. Повествовательная история часто скучна, и по мере ее развертывания неизбежно появляется много моментов, с которыми не все согласятся. Этой книге предшествовал ряд статей на спорные темы. Но важнейшая правда, стоящая за любой отдельной проблемой, опирается на способ, с помощью которого решение вмещается в общую картину. Поэтому историк в повествовательной истории не должен прерывать связность своего рассказа подробными аргументами в пользу правильности излагаемых им точек зрения, потому что итоговая картина сама по себе покажет, правильны они или нет.

Цель этой книги – показ культуры или, скорее, культур, так как история Ахеменидов представляет собой завораживающую картину различных цивилизаций, находившихся на разных ступенях развития, в процессе смешения. Во всей мировой истории не найти более яркой и поучительной картины такого смешения. Мы узнали кое-что об этом смешении, которое происходило в эллинский период, и мы смутно осознали, что этот процесс шел в течение скольких-то лет до этого. Тот факт, что эти изменения продолжались ускоренными темпами за более чем век до прихода Александра, является недавним открытием. Мы поняли, что происходило смешение персидской и греческой культур; обнаружение ближневосточных источников показало, насколько всеобщим был этот процесс.

Из этих источников мы получили подтверждение того, что Геродот говорит о системе управления персов; теперь мы можем описать эту систему в мельчайших деталях и с множеством иллюстраций. Мы знаем, как жестоко взимались налоги и как непомерные налоги ускорили упадок империи. У нас есть рассказы, смешные и трагические, которые показывают взяточничество чиновников и попытки высшей власти пресечь его. Мы можем проследить жизненный путь жертвы, ее угнетателя и забавных плутов.

Мы знаем, как жил простой человек в различных сатрапиях империи. Мы можем сказать, что он ел, сколько платил за еду, питье, свою одежду, лекарства, жилье или дом. На протяжении этого периода мы можем видеть, как растут его расходы без соответствующего пополнения его доходов, и можем ощутить, как он нищает до тех пор, пока не наступает облегчение – смерть. Вместе с ним мы веселимся на свадьбах, сокрушаемся о разводах или приходим на похороны. Мы становимся свидетелями его договоров и даем показания на суде над ним после принятия нового имперского свода законов. Для каждого этапа его повседневной жизни у нас есть документ-свидетельство.

Над жизнью простого человека господствовал храм. Там, во время праздника, он мог своими глазами увидеть пышные процессии; там он мог поклоняться своим богам. Но для большинства жителей империи храм (представленный жрецами) был неприятным общественным институтом. Простой человек был его рабом или арендатором, и храму шла большая часть заработанных тяжелым трудом его доходов. На Древнем Ближнем Востоке религия редко на самом деле давала повод для радости.

Но у нас также есть история о замечательной религии, проповедуемой Зороастром, величайшим из арийских пророков. Мы можем рассказать об арийском язычестве, из которого она выросла, и о частичном язычестве, в которое она вскоре впала. Мы также можем рассказать историю о более примитивном магизме, хотя его ужасное влияние на более поздний зороастризм, к счастью, находится за рамками данного исследования. За изучаемый нами период иудаизм превратился в нечто похожее на современный иудаизм, хотя и с различными экскурсами вбок, которые нам небезынтересны. Другие религиозные движения можно окинуть взглядом лишь мельком, но все они развивались по синкретическому сценарию, в результате чего возникли таинственные религии Римской империи. В этот период также происходило развитие астрономии – замечательной науки, которая оказала столь глубокое влияние на развитие науки Греции и нашего времени.

К этому моменту мы понимаем, насколько неполными были наши знания об империи, если смотреть на нее лишь глазами греческих авторов даже при помощи самых лучших современных историков. На протяжении огромных отрезков времени в этот период Восток жил сам по себе и для себя. К его концу правящие классы, возможно, уже переняли некоторые аспекты греческой культуры, но это подражание было поверхностным. Греческие наемники, состоявшие на жалованье у царского двора, мятежников или царств-соперников, были не самыми лучшими миссионерами, так как они вызывали больше антагонизма, нежели приверженности к их культуре.

Мы понимаем теперь, что Греция никогда не представляла серьезной политической угрозы империи, потому что не существовало Греции как политического целого, были лишь греческие государства. Вскоре после своего возникновения империя завоевала самое большое, богатое и просвещенное из этих греческих государств, и по большей части они оставались в составе империи. Недавние раскопки показали, что эти государства продолжали существовать, находясь полностью под властью Персии, и на их жизнь таким образом она оказывала сильное влияние. Мы видим, что Дарий и Ксеркс должны были бы завоевать те немногие остававшиеся свободными греческие государства, но мы также можем проанализировать грубые просчеты персов, которые спасли некоторые из них. По мере роста власти свободных государств, хоть они и ослаблялись постоянно внутренними войнами, мы можем проследить процесс заката военных успехов персов, но в то же самое время шел процесс развития ее дипломатии. Это происходило, несмотря на внутреннее ослабление и бурные мятежи сатрапов и местных царей, до тех пор, пока благодаря персидским лучникам Персия не заняла завидное положение диктатора на территории, которая оставалась от свободной Греции.

Заря эллинской эры ощущается во все возрастающем проникновении в империю греческих наемников и купцов, использовании греческих медиков, спортсменов, скульпторов и поваров, в приездах греческих философов, литераторов и ученых. Когда Александр уничтожил империю своим военным вторжением, Восток на недолгое время утратил свое положение в мире. Насколько быстро он возвратил себе большую часть своего влияния – тема другой книги.

    А. Т. Олмстед

Глава 1

ДРЕВНЯЯ ИСТОРИЯ

Когда в 539 г. до н. э. Кир вошел в Вавилон, мир был древним. И что еще более важно, мир знал о своей древности. Его ученые составили длинные династические списки, и простое сложение, казалось, доказывало, что цари, памятники которым еще можно было увидеть, правили более четырех тысяч лет до этого. Однако раньше были другие монархи, сыновья богов и сами полубоги, время правления которых охватывало несколько поколений нынешних недолго живущих людей. И даже их предшественниками, как считали египтяне, были сами боги, которые обладали властью на Земле на протяжении долгих эонов. До Всемирного потопа у вавилонян, по их утверждению, было десять царей, наименьший срок правления одного из них составлял 18 600 лет, а наибольший – 43 200 лет.

Другие народы знали об этом потопе и рассказывали о монархах – например, о Наннаке из Иконии, – которые правили до него. Священная история евреев имела продолжительность четыре тысячи лет; и хотя их цифры по сравнению с вавилонскими и египетскими были скромными, они документально зафиксировали, что один патриарх допотопных времен перед своей смертью почти достиг тысячелетнего возраста. Греческие поэты воспевали легендарные времена, когда родословные героев «восходили к богу». Каждый народ и государство, каждый бывший город-государство хвастался своей собственной историей возникновения и своим местным богом-создателем.

Поклонение своему далекому прошлому было особой чертой этих заключительных дней Древнего Востока. Последний независимый царь халдеев Набонид обрадовался, когда были обнаружены архивы Нарамсина, которые были сокрыты в земле в течение тридцати двух веков – так сказали ему его ученые мужи. Его надписи полны ссылок на давно уже умерших правителей, начиная от царя Урнамму и его сына Шульги – основателей Третьей династии Ура, великого законодателя Хаммурапи и вавилонского царя из Касситской династии Бурнабуриаша и кончая почти современными ему ассирийскими завоевателями; этот период охватывал по крайней мере пятнадцать веков. Древние храмы были восстановлены, древние культы – возрождены вместе с их древними обрядами, а его дочь – посвящена служению в древнем храме.

Набонид был не только «собирателем древностей». Навуходоносором были начаты реставрация не одного храма и не одна культовая реформа, он тщетно искал древние записи, относящиеся к строительству, которые обнаружил его более удачливый преемник; его собственные надписи были намеренно стилизованы под старину и подражали по стилю и написанию надписям прославленного Хаммурапи.

Культ древности стал страстью, когда Двадцать шестая (Сансская) династия собралась восстанавливать азиатскую империю Восемнадцатой династии. Копировались древние тексты и писались новые по их образцу – подражали даже стилю и форме иероглифов. Современное тому времени саисское искусство было смягченной копией искусства периода Восемнадцатой династии. Бог Амон, появившийся менее пятнадцати веков назад, уступил свое почетное место богине Нейт, давней покровительнице Саиса, и люди стали снова поклоняться почти забытым божествам. Чиновники брали себе помпезные титулы Древнего или Среднего царств, и их хоронили по древним обрядам в гробницах, в которых повторялись планы, барельефы и тексты, выбитые на стенах пирамид времен Пятой и Шестой династий приблизительно за две тысячи лет до этого.

Похожие процессы происходили и среди небольших народов. Реформой Иосии была национальная декларация о независимости, но в ее основе лежал свод законов, приписываемый древнему законодателю Моисею. Надежда на немедленное освобождение содержится в рассказе о том, как Бог спас Свой народ из египетской неволи. Возрождение прошлого было темой пророчества об освобождении из вавилонского плена и мечтой второго Исайи. И каким бы высоким ни был уровень грамотности, большинство людей не умели ни читать, ни писать – но они могли слушать. Из уст в уста еврейские отцы рассказывали своим сыновьям об Исходе из Египта, завоевании Земли обетованной и правлении Давида, которое в один прекрасный день к ним вернется. Из уст в уста передавались легенды о Саргоне, Моисее или Хуфу и доходили до простых людей. И какими бы неясными ни были подробности, все народы Западной Азии знали о прошлом, слава которого сияла тем ярче, чем дальше оно отстояло от настоящего. Завоевание чужеземными правителями лишь усиливало это поклонение прошлому.

Что эти народы думали о своем прошлом – существенный элемент нашей истории. То, чем это прошлое было на самом деле, должно составлять фон всей картины. В главном их рассказ был правдив. Мы можем доказать, что ученые определили последовательность династий, которые на самом деле принадлежали той эпохе, а истоки письменной истории появились на тысячу лет позже, чем они предполагали. Мы уже не верим, что боги и полубоги правили на протяжении промежутков времени гораздо больших, чем продолжительность жизни в наши дни. Но нам нужно только заменить полубогов безымянными героями ранней истории, чтобы признать, какая доля правды смутно помнится в легендах. Правление богов мы заменяем доисторией и понимаем, что эти люди двадцать пять веков назад испытывали то же самое благоговение, которое чувствуем мы, когда вспоминаем те долгие века, которые прошли с того момента, когда человек впервые зашагал по земле.

Настоящий человек был впервые обнаружен на Ближнем Востоке. До начала первого периода сильных дождей и оледенения он начал обтесывать кремень. По этим кремневым орудиям мы можем проследить его успехи на протяжении второго, третьего и последнего из этих серьезных колебаний климата, каждый из которых имел огромную продолжительность в исчислении на наши годы; в их конце он по-прежнему был человеком эпохи палеолита, или каменного века. На протяжении этих долгих веков он добился большего, чем усовершенствование своей техники обработки камня или кости: у него появилась семья, которую он содержал, охотясь; он стал жить в пещере; он умилостивлял или отвлекал опасные «силы» с помощью колдовства; он надеялся на жизнь после смерти.

Ближе к концу палеолита люди нашего с вами вида были обитателями Ближнего Востока. Были одомашнены крупный рогатый скот, овцы, козы и свиньи, выращивались ячмень, пшеница и лен. Потом жители Ближнего Востока разделились: одни стали скитающимися кочевниками, другие – оседлыми селянами. В то время как кочевники по своей сути не менялись, в деревнях развивалась цивилизация. Люди стали строить стены, чтобы защитить зажиточных от менее удачливых сородичей или от кочевников; в деревне избирался «царь», который вставал во главе деревенского войска во время войны. Разделение труда усиливалось по мере того, как усложнялась жизнь. Чтобы почва приносила плоды, люди поклонялись силам плодородия, которых стали считать настоящими богами и богинями – величайшей из них была Мать-Земля в своих разнообразных проявлениях.

К первой и низшей евроафриканской расе добавились другие расы. Вокруг огромного внутреннего моря преобладающей была средиземноморская раса: люди с вытянутой головой, худощавые, среднего роста, со светло-оливкомым цветом кожи. Развились подрасы: египетская в долине Нила, семитская в Северо-Аравийской пустыне. К югу от Египта обитали негроиды, к западу – ливийцы (в которых некоторые нашли бы древнейших представителей нордической подрасы), а на северном нагорье – арменоиды – высокие и крепкие, с желтоватым цветом кожи и необычно круглыми головами.

Кавказский язык, на котором в наши дни говорят лишь в глухих уголках Кавказа, был, наверное, базовым языком Ближнего Востока. До первого «дохристианского» тысячелетия в Западной Персии говорили на эламитском языке; халдейский появился в Армении, хуррийский, или митаннийский, – в Северной и Западной Месопотамии, а хеттский, карийский, памфилийский, ликийский и лидийский – в Малой Азии. Изначально семитский язык был ограничен Северной Аравией. Около шести тысяч лет назад первый большой поток кочевников принес близкосемитский язык в Египет, познакомил ханаанцев и финикийцев с их историческим местом жительства и привел людей, говоривших на аккадском языке, в Вавилонию. В Вавилонии также осели шумеры, чье умение управлять лошадью и колесницей, физические особенности и агглютинативный «туранский» язык наводит на мысль о центральноазиатском происхождении.

Человек научился ковать чистую медь. Позднее он обнаружил, что медь можно выплавлять из руды; вскоре тем же путем были получены золото, серебро и свинец. Металлические орудия труда сделали сельское хозяйство и производство более продуктивными и обеспечили основу для более развитой технологии. До сих пор глину для грубой керамики лепили вручную, тогда как примитивный гончарный круг позволял делать более правильные формы, а различные рельефы и краска были дополнительным украшением. Знахари добавили к своим амулетам и заклинаниям знания о дикорастущих растениях.

Более развитая цивилизация расширила селения и превратила их в города, а тех – в города-государства, которые в результате постоянных войн постепенно сливались в более крупные объединения. Царская власть усиливалась, так как более сложные условия жизни требовали более эффективного управления.

К концу 4-го тысячелетия до н. э. была изобретена письменность в Вавилонии и Египте. В обеих странах она началась с простого рисуночного письма, в котором один значок обозначал слово. И здесь и там она быстро взошла на вторую ступень, начав использовать знак для обозначения подобного звука в любом слове – развилось чисто фонетическое слоговое письмо. Вавилоняне указывали гласные, египтяне – нет, но в качестве компенсации они разработали алфавит из согласных звуков для дополнения идеографических и силлабических символов. Египет сохранил свое рисуночное письмо для надписей на памятниках, тогда как упрощенное скорописное письмо – иератическое – возникло из-под пера, пишущего на папирусе. Вавилония быстро перешла от линейного письма к клинописи, которую удобнее было наносить стилосом на глиняные таблички.