Варварин Остров

Следующая неделя прошла в хозяйственных хлопотах. Андрей, что называется, обживался. Вил гнездо (правда, одинокое), надеясь обустроить свой быт так, чтобы в дальнейшем о нем не задумываться, а заниматься тем, ради чего, собственно, он и приехал на Варварин остров.

О ночном происшествии Давыдов старался не думать. Ему, вероятно, померещилось, виной тому нервное напряжение, нахлынувшие воспоминания о родителях и сестре, переезд, неустроенность, разочарование в прошлом и неопределенность будущего.

Правда, иррациональную причину Андрей тоже не исключал.

Будучи творческим человеком с живым воображением, он верил, что мир многообразен и противоречив. А посему вполне возможно существование в нем чего-то неподдающегося каждодневной, обыденной логике.

Например, в стенах старых домов могут жить воспоминания о прошлом. Отголоски сказанных когда-то слов, чей-то смех, давно замерший, но все еще отдающийся под потолком призрачным эхом; пережитые некогда, ныне погасшие, но все еще блуждающие незримой тенью по пустым комнатам эмоции… Ничего страшного, ничего такого, что могло бы повлиять на жизнь сегодняшнюю – лишь шлейф прожитой жизни. К тому же больше ничего подобного не повторялось, а спал Андрей на редкость крепко и спокойно.

На следующий же день после приезда Давыдов решил проблему с книжными полками и письменным столом, и это оказалось проще, чем он думал. Поутру сел в машину и поехал по магазинам, предварительно составив список того, что требовалось купить. В центре Варвариного острове было все, что нужно для скромной, непритязательной жизни (особенно если опыта «притязательной» жизни у тебя нет).

Помимо автозаправочной станции, тут располагались несколько торговых точек: продуктовый магазин «Варвара», довольно большой «Супермаркет», где продавались продукты и хозяйственные товары, а еще имелись пекарня и аптека, плюс высилось довольно неуклюжее двухэтажное здание «Торговый центр „Островной“», где можно было купить одежду, обувь, мебель, канцелярские товары и игрушки.

Пользовалось ли все это спросом, достаточно ли было покупателей, чтобы предприниматели не прогорали, Андрей сказать не взялся бы, но все же порадовался, что не нужно ломать голову, где взять шампунь, стиральный порошок, свежий хлеб, молотый кофе или носки.

Заправив машину, Давыдов заполнил бензином две большие канистры, которые всегда возил с собой на всякий случай, чтобы не остаться без топлива. А после отправился в мебельный магазин. Тут продавались столы, тумбочки, диваны и кухонные уголки, которые изготавливались здесь же, можно под заказ, объяснил продавец (он же владелец небольшого мебельного производства, как значилось при входе, «ИП „Колосков“»).

– У нас не только с «Варварки» народ отоваривается, но и из окрестных деревень. Работаем на совесть, гарантии есть, – похвалился Колосков, полный азартного предчувствия выгодного заказа.

Мебель была, конечно, простецкая, изготовленная бог знает из чего, но запросы Андрея сейчас были невелики, а требования – невысоки.

В итоге через четыре дня в его кабинете («Никаких больше упоминаний о бывшей детской!») появились открытые книжные полки, как утверждал Колосков, сосновые. Они высились от пола до потолка вдоль одной из стен и смотрелись прекрасно, Андрей даже не ожидал такого эффекта.

Кроме того, он купил сосновый же стол, который Колосков продавал как «Стол кухонный, семейный», но Давыдов собирался использовать в качестве рабочего, письменного: простой, но даже стильный, он был достаточно большим, чтобы поместились бумаги, ноутбук, принтер, подставка для авторучек и прочие мелочи, которыми окружал себя Андрей во время работы.

До того, как привезли мебель, Андрей ободрал со стен выцветшие обои, оштукатурил и покрасил стены. Выбросил старые гардины, занавески, намереваясь в будущем установить жалюзи. Сейчас окно казалось голым, Андрею это не нравилось, да и вид за окном навевал тоску, но оставить висеть посеревшие от грязи, отсыревшие тряпки было еще хуже.

Кабинет, где стало свежо и чисто, пахло деревом, был теперь самой любимой комнатой Андрея в доме. Сделать ремонт везде у него пока не было средств, зато появилось понимание, что, если приложить усилия, этот дом действительно может стать местом, куда хочется возвращаться, где хочется жить.

Колосков, любуясь делом рук своих, проговорил:

– Обращайтесь, я не только с мебелью помочь могу. Лестница, смотрю, у вас не сделана, можно ступени, перила изготовить. А еще знаю человечка, он и двери, и окна на заказ делает, и жалюзи устанавливает.

Андрей поблагодарил и обещал непременно обратиться.

– Вы, значит, надолго к нам? – спросил Колосков, обуваясь в коридоре. – Дом-то дождался. Сколько лет пустой стоял, а вот надо же.

– Поживу пока, – уклончиво ответил Андрей.

С улицы доносился визг бензопилы.

– Бывайте, – попрощался Колосков.

Андрей вышел вслед за ним на крыльцо.

Помимо обустройства кабинета, он еще успел купить дрова на зиму, и сейчас их распиливали и укладывали в сарае. Андрей не разбирался ни в качестве дров, ни в количестве (не мог понять, точно ли это десять кубов, за которые он заплатил), подозревал, что и с ценой его надули (приезжего городского простофилю грех не надуть), но все равно смотреть, как сарай заполняется, сознавать, что зимой будет тепло и уютно, было приятно. Давыдов терпеть не мог мерзнуть.

На днях он обошел свои владения. Большую часть территории занимало то, что отец с матерью когда-то называли «гостевым домом». В период короткого расцвета Варвариного острова, когда казалось, что у этого места большое туристическое будущее, некоторые романтики, подобно Льву Васильевичу Давыдову, решили попытать тут счастья.

Лев Васильевич собирался построить небольшую семейную гостиницу, для чего и купил землю в живописном месте, прямо на берегу Быстрой, откуда открывался чудесный вид. Гости должны были, по замыслу, жить в комфортабельных двух-, трех-, четырехместных номерах, пить кофе, сидя на балконах, коротать время в беседках, жарить шашлыки на арендованных у хозяина мангалах, а в теплое время года – спускаться к реке на оборудованный для них пляж, брать напрокат катамараны и лодки, загорать под зонтиками и всем сердцем желать вновь вернуться в этот райский уголок.

От всех этих стремлений остался лишь плоский участок земли с вырытым посередине огромным котлованом и фундаментом; по краям и на дне ямы уже снова начали расти деревья.

Андрей вздохнул и отвернулся: смотреть на это олицетворение краха чужих надежд было не слишком приятно.

Участком, который располагался за домом, Андрей решил заняться по весне. Когда-то родители посадили там яблоневые деревца, а еще мама выращивала зелень и овощи, но все давно заросло травой, яблоньки были кривыми и тонкими, выглядели больными и чахлыми: их задавили сорняки, поглотили какие-то кусты, разросшиеся нагло и буйно, как и положено непрошеным гостям.

Было бы хорошо выкорчевать все это безобразие, расчистить площадь и посадить вишню, груши или, может, сливовые деревья (надо почитать, что лучше). Но это весной, не сейчас.

А вот двор надо привести в порядок побыстрее: разруха и захламленность действовали на нервы. В который уже раз думая об этом, Андрей, стоя возле подсобки, услышал за спиной покашливание.

В первый миг вздрогнул: опять что-то чудится? Но обернулся и увидел возле недостроенного забора мужичка лет шестидесяти.

– Привет, сосед! – проговорил он и отрекомендовался Степаном. Андрей назвался в ответ. – Я вон там живу. – Взмах руки. – Второй дом от тебя, видишь? Жена, сын, сноха, внука вот ждем, Ленка на сносях. А ты один пока приехал?

Андрей подошел ближе, пожал протянутую для приветствия сухую ладонь.

– Один, да.

– Ты ведь Льва-покойника сын?

Прозвучало жутковато. Сын покойника. Давыдов кивнул.

– Хороший мужик батя твой был, хотя и не шибко разговорчивый. Но мы нет-нет да словечком перекидывались. Ты сам-то женат? Дети есть?

Вопросы, конечно, бестактные: все нынче знают, насколько неприлично спрашивать незнакомого (да и знакомого) человека о его личной жизни, пока он сам не пожелает о ней рассказать. Но здесь, на Варварином острове, это казалось вполне нормальным, звучало так, словно Степан имел право задавать вопросы. Интерес был искренний, не злой, а потому не обидный.

– Я разведен. Детей нет.

Степан сочувственно покачал головой.

– Бывает, что ж. Бабы, они… Эх, что там! Ты, если чё, заходи, не стесняйся.

– А вы не знаете, кого можно попросить двор прибрать: траву скосить, кустарник спилить и все такое? Я заплачу, естественно.

Степан ударил себя ладонями по бедрам.

– Так чё – и мы можем! Я и Санек. Сын мой. Недорого возьмем, Андрюха!

На том и порешили. Санек оказался крепким молчаливым мужчиной лет тридцати с яркими, необычайно выразительными глазами удивительного васильково-фиолетового оттенка, казавшимися чужими на простоватом лице.

Санек и Степан трудились три дня (Андрей в это время приводил в порядок кабинет), и теперь, в результате их усилий, во дворе стало чисто и аккуратно.

Отец с сыном даже клумбу обновили, выложили речными камешками. Починили скамью и стол, так что сейчас можно, по словам Степана, выйти и покурить. Андрей сказал, что бросил, на что сосед, сам того зная, процитировал Марка Твена, заявив, мол, это дело хорошее, нехитрое, он и сам бросал уж сколько раз, а потом начинал заново.

– Ты, Андрюха, молодец, что вернулся, – сказал Степан, завершив работу и собирая инструменты. – Город что? Беготня одна. Вот Санек ездит, шабашит, а чего хорошего? Тут у нас природа. Река. – Он помолчал. – Варвариного острова ты не бойся. Не суетись, главное. Не лезь куда не просят. И проживешь славно.

Андрей подумал, что ему послышалось. Или он не так понял. Слова звучали не то как угроза, не то как предупреждение. Давыдов поглядел на Степана, но тот повернулся спиной. Вопрос сорвался с языка сам собой, Давыдов хотел спросить, что Степан имел в виду, но вместо этого произнес: