Цена вопроса (сборник)

– Оно, – шумно вздохнула громогласная Елена Васильевна, – с Зоей прямо не знаю, что делать. У самой сердечко пошаливает.

– Когда похороны? Завтра? – Она знала, по мусульманским канонам усопшего полагалось хоронить по возможности быстро.

– Сегодня должны успеть. «Скорая» была, справки дали. Насчёт кладбища и остального – помощников хватает. Обо всём договорились. Часам в двенадцати подходи.

Попрощавшись, Карина аккуратно положила трубку на рычаг. Долго сидела, позабыв убрать с телефона перевязанную руку, смотрела в одну точку. В дверь постучалась Азалия:

– Эй, ты там жива? – И прошла дальше по коридору.

Через некоторое время хлопнула входная дверь. Ключ звонко повернулся в замке. Азалия отбыла на службу.

Девушка вытерла слёзы, высморкалась. Встала и подошла к окну. Утро оставалось таким же хмурым и неприютным.

«Вот и не пришлось придумывать повод, чтобы на работу не ходить», – печально подумала она и отправилась в ванную наложить нормальную повязку. Начала разматывать бинт на левой ладони. Странно, но руки больше не ныли. Наверное, таблетки помогли. Кровь, похоже, удалось остановить: повязка ею не пропиталась. Вот и славно.

Размотав бинты до конца, Карина тупо уставилась на свои ладони. Что за ерунда?! Она нервно хихикнула и пошевелила пальцами. Неудивительно, что она не чувствовала боли: кисти рук были ровными и гладкими. Ни жутких ран на запястье, ни следов от порезов на ладони, ни крови. Ничего!

Нервным движением она размотала повязку на левой руке, уже заранее зная, что следов утреннего суицидального кошмара не обнаружится и там. Как такое могло случиться? Как?! Карина обхватила голову руками и застонала. Это не могло ей почудиться! Просто не могло! Боль, кровь, порезы – всё было на самом деле!

Но куда подевалось?

Появление ран на руках выглядело бредом. Но ещё большим бредом стало их исчезновение. Ей подумалось: «Может, это стигматы?» Она читала об этом загадочном явлении, когда на телах людей, чаще всего, глубоко верующих, сами собой появляются, а потом прямо на глазах затягиваются болезненные кровоточащие раны. Символы страданий Иисуса. Например, у одной девочки были раны на кистях рук, ступнях и на боку, цепочка проколов тянулась по лбу, к тому же она плакала кровавыми слезами. Учёные объясняют это внушением, которому легко подвергаются эмоционально неустойчивые люди. Приняла близко к сердцу муки Христа на кресте – и вот они, раны от гвоздей, копья и тернового венца!

Но какое отношение к этому имеет она? Её и верующей можно назвать с большой натяжкой. Да и раны были иного свойства.

Вдруг её словно подбросило на месте. Бельё! Если ей ничего не померещилось, на нём должны остаться следы крови! Карина бросилась обратно в свою комнату. С размаху ударилась локтем о косяк, взвыла от боли и, потирая многострадальную конечность, выволокла из угла ком белья.

Через пять минут, убедившись, что ни один сантиметр не ускользнул от её взгляда, сдалась. Простыня, наволочка и пододеяльник были чистыми. Кровавые разводы отсутствовали.

Получается, галлюцинации. Самые настоящие видения. Воображение у неё всегда было сильное, однако никаких отклонений и болезненных странностей не замечалось. Она даже во сне не разговаривала. Просто до зевоты скучная заурядность психики! Поэтому и большой поэт из неё не получится: для этого Карина слишком нормальна…

Девушка из всех сил пыталась скрыть смятение и страх, но получалось плохо. Сконцентрироваться, сообразить, что делать, не удавалось. Она с трудом сдерживала подступающую панику, прекрасно сознавая, что надолго её усилий не хватит.

Глава 11

В половине одиннадцатого Карина спустилась во двор и пошла к своей машине. Зарядил противный мелкий дождик. Похоже, надолго. Погода напоминала позднюю осень: голые деревья, сырость, серое небо, слякоть и грязные улицы.

Два часа назад она позвонила на работу, и, объяснив причину, попросила у Семёна Сергеевича дни за свой счёт. Он отреагировал, как она и предполагала.

«Незачем сидеть без денег, – решительно заявил профессор, – придёте и напишите заявление в счёт отпуска».

Сумму, которую получали лаборанты на кафедре, словом «деньги» можно назвать с натяжкой – Иркина любимая шутка. Однако забота Семёна Сергеевича тронула Карину, она поблагодарила и пообещала прийти.

Пискнула сигнализация, машина приветливо моргнула фарами. Девушка забралась внутрь и кинула сумку на соседнее сиденье. Посидела минутку, собираясь с мыслями, завела двигатель. Точнее, хотела завести, но не смогла. Автомобиль не реагировал. В технике Карина разбиралась слабо, но до этого дня «Фольксваген» никогда не подводил, так что особой нужды вникать в детали не было.

Карина вздохнула и вылезла из салона под дождь. «Что за день такой?» – тоскливо подумала она. Заглядывать под капот не имело смысла: всё равно ничего не поймёт.

– Что, соседка, не завелась? – раздался сбоку жизнерадостный голос.

Карина обернулась. Олег, сосед со второго этажа. Переехал в их дом пару лет назад. Разговорчивый парень быстро со всеми перезнакомился, да вдобавок успел жениться на дочери известного стоматолога Осипова, который жил этажом выше. Карина часто видела Олега: тот в любую погоду утром и вечером бродил по двору, выгуливая любимую таксу Альму. Сейчас, правда, был без собаки и направлялся к своему «Форду».

– Барахлит что-то.

– Погоди, гляну, – пообещал он. – Капот открой. Бензин-то не забыла залить?

Многие мужчины полагают, что женщина, садясь за руль, превращается в полную кретинку. Карина подавила раздражение (человек помощь предлагает, а мог бы и мимо пройти!), тоже выдавила из себя смешок и ответила, что не забыла.

Минут десять Олег что-то высматривал, трогал, изучал. Насупливал брови, бурчал под нос, почёсывал подбородок. Она, набросив капюшон, жалась рядом. Наконец, пожав плечами, вынес окончательный вердикт:

– С машинкой всё в порядке! Я, конечно, не автослесарь, но кое-что смыслю. Непонятно, почему не едет.

– Но ведь, если не едет, значит, что-то не так?

– По логике, да. Но я тебе говорю: нормально с ней всё. Должна ехать. Сходи в автомастерскую. Тут недалеко, через три дома. Знаешь, где?

– Знаю, – кивнула Карина. – Придётся, наверное, сходить.

– Пусть тоже глянут. Тебя, может, подвести? В какую сторону едешь?

Карина назвала улицу.

– Здесь недалеко. Шесть или семь остановок на автобусе. Доберусь, спасибо.

Настаивать он не стал, но предложил:

– Давай-ка хоть до остановки подброшу. Погода-то…

Отказываться было неудобно, да и мокнуть под дождём не хотелось. В салоне «Форда» удушливо пахло чем-то сладким. Она непроизвольно поморщилась, и Олег, заметив, пояснил:

– «Вонючку» новую взял. Запашок не айс, да? Не угадал! Башка от него трещит. Но не выкидывать же! Денег жалко!

Девушка улыбнулась в ответ, про себя удивляясь загадочности Олеговой души. Выходит, денег жальче, чем «башки»?

Сосед водил машину агрессивно: подрезал других, тормозил рывками и не обращал внимания на ограничения скорости. Хорошо, что не придётся долго с ним ехать. Уж лучше на автобусе.

Доставив пассажирку, он помахал ей, посигналил на прощание и умчался прочь, стремительно набирая скорость. К счастью, автобус подъехал быстро и был полупустым. Карина прошла в конец салона и села на самые последние сиденья, расположенные выше остальных. К ней сразу же заспешила пожилая кондукторша, нараспев произнеся традиционную мантру: «За проезд оплачиваем, кто вошёл!» Она вытащила кошелёк, отсчитала нужную сумму, вложила её в смуглую ладонь и отвернулась к окну.

Некоторое время отрешённо смотрела на проплывающие мимо дома и ни о чём не думала. Какая-то непонятная душевная вялость: сейчас она даже не чувствовала боли от потери, хотя и была очень привязана к дяде Альберту. Наверное, то, что она испытала после смерти папы, приглушило остальные эмоции.

Однако дело было не только в этом. Существовали вещи, о которых стоило бы побеспокоиться. Но размышлять о них было страшно, и она старалась прогнать от себя мысли, запереть их в глубине сознания. Лучше уж бездумно пялиться в окно, чем искать ответ на вопрос, почему она вдруг стала грезить наяву.

Автобус остановился, Карину резко качнуло вперёд. В салон вошли сразу несколько человек. Более расторопные уселись на свободные сидения. Те, кому не хватило места, уцепились за кожаные ремешки, и словно повисли в пространстве. Кондукторша резво сползла со своего насеста и поспешила к вновь прибывшим, творя по пути своё заклинание.

Она равнодушно следила за всеми этими перемещениями. На секунду сомкнула веки, а когда подняла, поймала на себе пристальный взгляд кондукторши. «Чего она хочет? Я же оплатила проезд». Карина отвела глаза, потом не выдержала и снова глянула на кондукторшу. Та упорно сверлила её взглядом. На голове у женщины была синяя вязаная шапка, губы обильно намазаны сиреневой помадой. Красивый оттенок не шёл ей, делал немолодое лицо кондукторши ещё более старым и блёклым. В позе её было нечто необычное, но девушка не могла сообразить, что именно. Тётка стояла возле кресла с надписью «Место кондуктора», возле средней двери. Крепко держалась за поручень, широко расставив ноги, чтобы не упасть.

«Голова! – поняла Карина. – Голова повёрнута не в ту сторону. Она не может смотреть на меня, если стоит вот так!» Некоторое время она глядела на женщину почти без эмоций. Олимпийское спокойствие, очевидно, было защитной реакцией и без того истерзанного мозга.

Но уже спустя пару секунд оборонная линия лопнула, и понимание того, что её насторожило в облике кондукторши, обвалилось на Карину. Она встречала в книгах выражение «похолодеть от ужаса», но только в эту минуту поняла, что оно означает. Тело будто погрузили в ледяную воду, руки и ноги закоченели, и невозможно пошевелиться.