Цена вопроса (сборник)

У кондукторши, обычной женщины в стареньком пуховике и разбитых сапогах, была свёрнута шея. Она стояла спиной к Карине, но при этом смотрела прямо на неё, вывернув голову на 180 градусов. Такого поворота не мог выдержать ни один живой человек! И тем не менее…

«Это очередная фантазия! На самом деле ничего нет!»

Она зажмурилась и попыталась убедить себя, что ничего не происходит. На какой-то жуткий миг ей показалось, что женщина с вывернутой шеей внезапно оказалась рядом, приблизив к ней лицо, и девушка распахнула глаза.

Ничего не изменилось. Кондукторша была там же. Теперь в её взгляде сквозила ухмылка. Карина осторожно покосилась на соседей слева и справа. Дамочка в голубом пальто увлечённо говорила по телефону, прикрывав рот ладошкой. Молодая пара миловалась, не замечая ничего вокруг.

Она снова перевела взгляд на кондукторшу: та стояла и смотрела. Вот только возле неё… Не сдержавшись, девушка ахнула.

Теперь в упор на Карину смотрели уже двое: к кондукторше присоединился мужчина средних лет. «Так не бывает! Мне просто кажется!» – беспомощно уговаривала себя она, а тем временем головы всех сидящих в салоне пассажиров стали медленно поворачиваться. Синхронность движений была настолько слаженной, что в какой-то момент она даже перестала бояться, просто наблюдала за этим.

Плечи оставались неподвижными, головы поворачивались бесшумно и плавно, и каждый, обернувшись, обращал взор на неё. Молодые и старые, красивые и не слишком симпатичные, мужчины и женщины, дети и подростки – они теперь буравили её взглядами. На разных лицах застыло одинаковое выражение злой радости. Как будто эти люди смеялись над ней, но при этом за что-то ненавидели.

А ещё, почувствовала Карина, они её хотели. Хотели забрать. Откуда взялось это понимание, и куда именно забрать, она понятия не имела.

Вместе с тем часть её сознания была убеждена, что в реальности ничего не происходит – только в воображении. На самом деле обычные люди едут по обычным делам.

Девушка стиснула кулаки и сжала челюсти. Нужно выбраться отсюда. Срочно. Она выйдет из автобуса и всё сразу прекратится. Набравшись храбрости, медленно поднялась с места. Спустилась на ступеньку ниже. Потом ещё на одну. Остановилась, вцепившись в поручень.

Внутри всё звенело от напряжения и страха. Казалось, плотоядно смотревшие существа становились ближе. Блестевшие злобным лукавством глаза таращились с вывернутых голов. Может, они выжидают момент, чтобы наброситься?

Справа от Карины была задняя дверь автобуса. Как только он сделает остановку, она будет готова выскочить.

– Сейчас выходите? – спросили сзади, и она едва не завопила от неожиданности. Обернулась и уставилась на парня, не в силах выдавить ни звука. По-своему расценив Каринин ошарашенный вид и молчание, его подружка хихикнула:

– Нет, просто постоять решила! Чего спрашиваешь? Сам не видишь?

«Что со мной не так?!» Парень и его смешливая девчонка вели себя как ни чём не бывало. А она продолжала стоять под прицельным огнём нечеловеческих взглядов.

Прошла целая вечность, прежде чем автобус остановился. Ещё немного, и она бы не выдержала. Безумие было так близко, что до него можно дотянуться рукой. Соскользнуть, и больше никогда ни о чём не беспокоиться. На краткое мгновение даже захотелось испытать это состояние, но тут автобус затормозил.

Двери распахнулись, и Карина кинулась обратно в нормальный мир.

Когда автобус отъезжал от остановки, решилась глянуть на окна и увидала в одном из них кондукторшу. Та энергично спорила с каким-то гражданином, размахивая руками и тряся головой, анатомически правильно сидящей на короткой шее. Сиреневый рот её открывался и закрывался, и сама она походила на рыбу в аквариуме. Вокруг сидели и стояли абсолютно нормальные люди. Автобус фыркнул и уехал. Через минуту его место занял другой. В него бодро устремились утомлённые ожиданием люди.

Она осталась стоять на месте. До нужной остановки не доехала, но это не имело значения. Карина сомневалась, что в ближайшее время рискнёт воспользоваться общественным транспортом.

Глава 12

Асадовы жили в красном пятиэтажном доме с круглыми застеклёнными балкончиками, симпатичными башенками и подземной парковкой. Аккуратный двор с детской площадкой был обнесён ажурным кованым забором. В подъездах – горшки и кадки с живыми цветами, кодовые замки и вышколенные консьержи.

Один из них смерил Карину изучающим взглядом и холодно осведомился:

– Вы к кому, девушка?

Видок у неё и впрямь был тот ещё. Перчатки забыла в автобусе: сняла и, видимо, уронила – до них ли было? Сапоги грязные, на светлом пальто – бурые разводы: наверное, задела грязный бок автобуса, когда выпрыгивала из него.

– К Асадовым. – Она постаралась ответить с достоинством. И добавила извиняющимся тоном: – Машина сломалась.

Консьерж смягчился: разумеется, он был в курсе кончины Асадова. Должно быть, родственница. Горе у человека, а тут ещё и поломка автомобиля.

– Проходите, пожалуйста. Третий этаж, квартира…

– Спасибо, я знаю, – мягко перебила Карина. – Не беспокойтесь.

Народу было – не протолкнуться. Она хотела прийти пораньше, пока не собрались все желающие ехать на кладбище, но опоздала. Замерла в дверях, раздумывая, как подойти и попрощаться, не привлекая к себе лишнего внимания.

Из кухни вышла Зоя Васильевна. Лицо её было красным и словно скомканным от слёз. Сзади тенью шла Елена Васильевна, озабоченно поглядывая на сестру. Они были похожи друг на друга, но сейчас Зоя казалась высохшей, сморщившейся, будто из неё разом выкачали воздух, и осталась только оболочка.

Вдова увидела Карину и подошла. Ничего не говоря, обхватила руками и снова заплакала. Люди вокруг задвигались, завздыхали. Кто-то громким шёпотом подтвердил: «Да-да, его дочка». Девушка осторожно обняла Зою Васильевну и, глядя поверх её плеча, одними губами спросила у Елены Васильевны:

– Можно попрощаться?

Та поняла, кивнула и, отстранив сестру от Карины, ласково, как маленького ребёнка, принялась её уговаривать:

– Зоинька, пойдём, моя золотая. Девочке надо проститься. Ты же знаешь, сейчас молиться будут, потом ему лицо закроют…

Елена Васильевна повела сестру вглубь квартиры, на ходу махнув рукой: иди, мол. Карина тихонько пошла в гостиную.

Покойный лежал на столе посреди комнаты. Вокруг него и вдоль стен стояли и сидели на стульях незнакомые ей люди. Она подошла ближе, боясь взглянуть в мёртвое лицо: было страшно увидеть, что сотворила с дядей Альбертом смерть.

Но опасения оказались напрасными. Казалось, он на минутку прикорнул и вот-вот должен проснуться. Лицо его было умиротворённым и даже благостным. Следы тяжкой болезни исчезли, морщины разгладились, щёки порозовели.

Папа был совсем не таким: выглядел измождённым, исстрадавшимся. Между бровей пролегла глубокая складка, лицо пожелтело, нос заострился. Губы плотно сжаты, как будто он хотел сказать что-то, но в последний момент передумал.

Она приблизилась к телу дяди Альберта и легонько погладила его. Наклонилась и поцеловала холодную щеку. Ей думалось, что плакать она не будет, но слёзы потекли, как только переступила порог комнаты. Карина выплакивала боль от потери дорогих ей людей, свою вину, обиды, страх перед будущим.

«Детка» – так называл её дядя Альберт. Сейчас она и вправду чувствовала себя маленькой девочкой, которая заблудилась и не знает, как поступить, у кого искать защиты.

Карину тронули за плечо, и она обернулась. Пожилой человек, наклонившись к её уху, тихо проговорил, что уже пора – ей нужно выйти из комнаты. Она кивнула и, бросив последний взгляд на тело дяди Альберта, сделала шаг к двери. Но так и застыла на месте.

Покойный смотрел на неё. Голова чуть повёрнута вбок, губы раздвинуты в подобии улыбки. Глаза широко открыты, и во взгляде столько ненависти, что у Карины зашлось сердце. Она никогда не видела у дяди Альберта такого взгляда. Он просто не способен был на столь мощное проявление злобы.

Она дико огляделась по сторонам: окружающие вели себя, как раньше. Никто не замечал того, что виделось ей. Пожилой мужчина, всё ещё стоя возле Карины, вопросительно смотрел – ждал, когда она покинет комнату. Остальные начали переглядываться, проявляя нетерпение: чего она застыла посреди комнаты? Карина и хотела бежать отсюда куда подальше, но взгляд покойного невидимой нитью тянулся к ней и удерживал на месте.

То, что она чувствовала в эти минуты, сложно было назвать страхом. За последние сутки девушка почти потеряла способность бояться и удивляться чему-либо. Ей казалось, что она одновременно существует в двух мирах – нормальном и зазеркальном, где возможно всякое, как в картине Сальвадора Дали, – и постепенно покидает этот мир, перемещаясь в тот. Её затягивало в нереальность, и сил для сопротивления оставалось совсем мало.

Почему так происходит? Возможно, потому, что иная, запредельная вселенная существует и по каким-то неведомым причинам иногда открывается избранным. А возможно потому, что Карина психически больна.

И то, и другое было ужасно.

– Послушайте, – обратился к ней другой мужчина, – мы понимаем ваше горе, но и вы должны понимать…

Он говорил, но она уже не слышала. Потому что в комнате раздался другой голос, хорошо знакомый, но сильно искажённый.

– Детка, детка, – проквакало нечто, при жизни бывшее дядей Альбертом, – папаше-то привет передать? А уж он как ждёт, как ждёт… Мы оба ждём! Недолго осталось, совсем не долго!

Существо захихикало, закряхтело, завозилось в своём коконе. Руки двигались, силились выпутаться и дотянуться до Карины. Правая ладонь уже выпросталась и шевелилась, похожая на бледную рыбину. Голова чуть приподнялась, и изо рта потекла густая тёмная жидкость. Остро запахло гнилью.