Серые глаза

– Н-нет, – выдавила я, чувствуя, что вжимаю голову в плечи.

Я боялась, так боялась посмотреть на него, потому что знала, сейчас встречусь с этим странным взглядом и снова покраснею от того, что не смогу понять его мысли и отношение ко мне. Послышался шорох. Краем глаза я видела, что он сел на первую парту. Я же, с силой передвигая ногами, стараясь не выдавать свой страх, прошла вдоль кафедры, глядя в окно. Чувствуя пристальный взгляд, я не могла приостановить быстрое сердцебиение, сбившееся тяжелое дыхание. Или не хотела. Но всё тело будто парализовало, оно не хотело подчиняться мне, словно он владел им, как кукловод куклой. А он ничего не делал, лишь сидел и смотрел на меня. Черт, почему он не уходит? Чего он дожидается?

Внезапный прилив сил оживил меня, я, будто становясь не собой, обернулась к нему, но никого не увидела. Глубокий вдох. Хрип, вырывающийся из горла, задушил меня. Я присела на край парты, ломая руки и чувствуя, что сошла с ума. Холодная ладонь обожгла горячий лоб. Улыбнулась от своей глупости.

Послышался топот. Я, скоро оправившись, привстала и прижала папку. Дверь открылась, и в кабинет вошел учитель, кряхтя и цокая туфлями.

– Здравствуйте, – удивился он, хлопнув дверью. – Вы ко мне из педуниверситета?

– Да, – без тени испуга ответила я и протянула бумаги.

Он кивнул и прошел за стол. Несколько минут перелистывал документы, но вскоре поблагодарил меня, потея под жаркими лучами солнца. Я вышла из аудитории на ватных ногах. Парень стоял у стены, подпирая её ногой и держа руки на груди. Глаза были закрыты, но я не могла пошевелиться.

– Закончила? – спросил он, не двигаясь.

Я оглянулась в поисках кого-то другого, потому что не понимала, к кому он обращается. Оттолкнувшись от стены, он распрямил руки, открыл глаза и стал медленно подходить ко мне.

– Т…вы…ты – мне? – указала я на себя.

– Ну, а кому же еще? – приподнимая уголки губ, задал он риторический вопрос. – Могу ли я узнать, зачем вы приходили сюда в субботу? – в глазах заиграла тень издевательства.

– Это всё Катя, она притащила меня сюда, – сбиваясь, говорила я, глядя на приближающиеся сверкающие алмазы. – Я совершенно не хотела никуда идти, но она заставила, и мне пришлось сдаться, – выдохнула я.

Он стоял в двух шагах от меня. Прямой взгляд, не боящийся осуждения. Что он кроет за ним? Скупость движений. Что он скрывает? Насмехающееся отношение к окружающим. Ненависть к людям? Или…

– Я могу проводить тебя до дома? – коротко спросил он.

– Ч…эм…з… – подбирала я, что лучше всего сказать. – Хорошо…

Никакой эмоции не пронеслось на его лице. Лишь спина повернулась ко мне. Мы вышли из здания техучилища молча. Я боялась что-либо спросить, хотя в моей голове роились мысли, смешиваясь и разрываясь. Его внешняя холодность разбивала мои малейшие попытки заговорить. Он не видел моего смятения и желания поговорить, потому что шел чуть впереди, будто знал, где я живу. Никакого, пусть даже короткого, взгляда в мою сторону. Рука спокойно держалась в кармане, будто влитая. Словно вымеренные одинаковые шаги. Как мне хочется взять его за грудки и крикнуть в лицо: «Что ты есть на самом деле?» Но безразличие к внешнему миру отталкивало меня, и я не решалась произносить даже глупого вопроса: «Как тебя зовут?»

Я не заметила, как мы пришли в мой двор. Он стоял точно напротив моего подъезда.

– Спасибо, что проводил, – тихо сказала я, боясь его взгляда.

– Не за что, – отрезал он, глядя в моё окно.

– М-можно задать вопрос? – заикаясь, снова краснела я.

– Да.

– А как тебя зовут? – вскидывая голову, я хотела посмотреть на него так же прямо и с вызовом, как смотрит он. Пусть он еще раз скажет свое имя. Только для меня.

– Ник, – поворачиваясь в мою сторону, ответил он.

Нет, я не отвернулась и не закрыла лицо руками, и не убежала на край света. Я глядела в его серебристые глаза, переливающиеся светом, отражающимся в них. В тот момент мне думалось, что он слишком прекрасен, чтобы быть реальным. Это все сон, а потому чепуха, нет смысла придавать этому смысл.

Путано прощаясь, я снова опустила глаза на землю и, не оборачиваясь, но ощущая его взгляд, вбежала по лестнице, распахнула дверь и скрылась. Он долго стоял на месте, не двигаясь, глядя в мое окно. Я тоже не могла отойти от щели в двери и продолжала следить, становясь красной, как помидор. Юноша едва улыбнулся, развернулся и ушел.

Н сентября, пятница

За два прошедших дня я совершенно перестала быть собой. Из скромной, тихой, невзрачной девочки я превратилась в бурю, самую настоящую. Каждый косой взгляд в мою сторону, все разговоры на пошлые темы еще больше раздражали меня, и я была готова задушить любого. Пропал аппетит. Полное безразличие к миру и его обитателям. Нежелание что-либо делать, училась я через силу. Лишь мысль о скорых выходных подбадривала меня.

Что это? Болезнь? Сильная лень? Неужели влюблённость?

Каждый день я смотрю в окно, жду, когда промелькнет знакомая спина, но отчаиваюсь, потому что не вижу её нигде. Без интереса иду в университет, но думаю о том, что же кроет за внешней бесчувственностью этот парень. Он, как книга: ты её читаешь раз, второй, пятый, но, сколько бы не перечитывал, всё равно не поймешь, пока не научишься читать между строк. Поэтому в мою голову пришла идея: следить за ним. Глупо, но, думаю, действенно.

Гуляя по коридорам университета, не обращая внимания на удивленные лица студентов, я думала, как же мне исполнить свою мечту. У меня есть время на большой перемене, когда все идут в кафетерий, я могу остаться без обеда, но имея при этом некие сведения. Что дороже: здоровье или информация? К сожалению, здоровье, но я выберу информацию.

От университета до техучилища десять минут ходьбы, дорога туда и обратно составит около двадцати минут, значит, у меня остается пятнадцать минут на поиск и слежку. Мало. Ничтожно мало. Думаю, если бы я смотрела за ним, установив в его квартире камеры, всё равно бы не узнала его полностью. Его невозможно понять до конца, до самого донышка: он разделил степень близости к нему других людей и сам решил, насколько близко можно пускать человека. И мне никогда не постичь и не узнать его естественного, настоящего.

Я, с отвращением глядя на еду, посмотрела в окно и вернулась в спальню. Идти или не идти? Нужно, иди.

Заметив оценивающие взгляды студентов, я, вжимая голову в плечи, вбежала на второй этаж и села на пустую скамейку. Катя, уже пришедшая, не подняла головы, продолжая читать. Я, глядя на свои трясущиеся руки, почувствовала укол совести. Вчера я почти не разговаривала с ней, а на третьей паре вообще отсела. Думаю, она злится, дуется, строит коварные планы, чтобы привести меня в порядок. Как это ей удалось узнать меня всю, раз в наших разговорах чаще всего говорит она? Большой опыт? Она точно моя ровесница?

– Неужели? Кто-то решил спуститься до нас, до смертных? – съязвила она, щурясь и закрывая книгу.

– Катя, перестань. Я же по-доброму, – коснувшись её, одернула я.

– Ладно, мир. Надеюсь, ты больше не будешь отсаживаться просто так и избегать меня в коридорах, – с лучезарной улыбкой ответила она. – Ну, как дела?

– Да так себе, – отмахнулась я, закидывая ногу на ногу.

– Что-то ты темнишь. Вон вся побледнела и похудела-то как, – тыкая в меня, бурчала Катя. – Что произошло? С теткой поругалась что ли?

Я опустила глаза. Ну, не могу же я ей сказать, что сошла с ума, перестала владеть собой из-за одного взгляда какого-то парня.

– Нет, с ней все хорошо, – тихо отозвалась я. – Просто…

– Что «просто»? – прервала она. – Ну, говори.

– Знаешь… – стала я придумывать, отводя подозрения, – бывают иногда со мной такие моменты: хочется побыть одной, поскучать, попеть себе под нос, побродить вдоль голых стен универа.

– Я тебя достала? – спросила она, кривя лицо.

– Нет, Катя, что ты, – продолжала я играть. – Просто запомни, что у всех есть личное пространство, и я бы хотела, чтобы моё принадлежало бы пока мне.

– Да кто его отобирает-то? – фыркнула она, уткнувшись в книгу.

Весь день я пыталась вести себя как обычно, но временами я чувствовала, как погружаюсь в мысли о Нике и его жизни. А собственно, чего такого? Ну, понравился парень, почему бы не подойти к нему и прямо все не сказать? Вот именно: «не сказать». Не скажу я ему, что плохо сплю, не могу делать уроки, не желаю знаться со всеми вокруг, а везде и всюду вижу перед собой только его. Покрутит у виска пальцем и уйдет в тайгу.

Ладно, познакомились мы с ним неважно, при не очень приятных обстоятельствах. А потом я снова свалилась на его голову, хотя лично его никто не просил помогать. Я вообще его не видела там, пока он сам не раскрыл себя. Ну, помог разобраться с поручением и мог бы идти себе дальше, а он ведь зачем-то предложил проводить. А я и отказать не смогла: язык не повернулся. Или это такой знак, что не все потеряно в плане отношения. Типа он не считает меня «ловелаской», как Катю, иначе бы так же язвительно говорил со мной. И не считает никчемной, иначе бы вообще не предлагал помощь. Так кем он меня считает? Или тоже изучает?

После обеда мне стало плохо. Голова ужасно заболела, и сидеть на паре оказалось испытанием похлеще путешествия в техучилище. Все время лекции пыталась взять себя в руки и заставляла безвольную правую руку писать на листах более понятные буквы. Выходили уродливые крючки и кружочки – не представляю, как это расшифровывать перед экзаменом. Звонок, вонзающийся в голову тысячью ледяных осколков, раздался за дверью, и студенты зашевелились. Катя толкнула меня, будто будя. Я не спала. Я не могла уснуть. Но шея так ослабла, что не могла ни повернуть, ни приподнять голову. Напрягая руки, я оторвала себя от парты и едва смогла упаковать все вещи. К счастью, больше не требовалось мучиться: мы шли домой. Доковыляла, упала на кровать. Уснула.

Н сентября, пятница

Прошла неделя с тех пор, как я писала что-то в дневник.