Тень на зелёной траве. Часть первая

Тень на зелёной траве. Часть первая
Алек.Ксандр

Книга о чужом мире периода средневековья, в котором есть магия, волшебницы, колдуны и ведьмы. Истории людей, их судьбы и взаимоотношения, что приоткроют правду на прошлое и будущее мира целой планеты. Это и фэнтези, и фантастика, а главное, приключения. Вся книга состоит из трёх частей.

Тень на зелёной траве

Часть первая

Алек.Ксандр

© Алек.Ксандр, 2021

ISBN 978-5-0055-7929-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Человек из Тинк-Одуа

1

– А?!… Что?!…

Резкий толчок вывел из сладкой полуденной дремы заставляя сознание всплыть словно глубоководного пловца на поверхность окружающей реальности, полной грудью вдохнуть свежего воздуха. От подобной «декомпрессии» разболелась голова. Размазывая по подбородку слюни я осмотрелся.

Пыльная серая лента, вьющаяся среди зеленых лугов, неожиданно уперлась в чащу подозрительно дремучего леса. Народная мудрость гласит: сколько дороженьке не виться, все равно в лес убежит. Да еще какой! Ветви деревьев переплетались над дорогой всклоченной шапкой, бросая густую тень на землю. Дорога выглядела запущенной, заросшей клочками высокой травы. Моя лошадь упершись всеми четырьмя подковами в землю стояла в каком-то возбужденном состоянии, втягивая ноздрями воздух, словно собака. Животине явно не нравилось что-то, однако подробностей она не рассказывала, а только мотала мордой из стороны в сторону. Мол, не пойду туда, я дурак что ли. Пришлось опустить поводья и слезть с телеги, чтобы успокоить нервное животное. Как же тебя кличут?

Я вспомнил кличку коняги и порадовался, значит не все так плохо с памятью. Процесс обратим!

– Так, спокойно, Федя, я… с тобой.

Знать бы еще, где это я сам-то очутился? И кто я такой? Зияющие провалы в моей памяти, жутко пугали своей пустотой, а тот калейдоскоп обрывочных воспоминаний, что свален был в одну огромную кучу, вызывал непереносимую головную боль всякий раз, как я пытался привести его в порядок. Причины этого явления или болезни мне были не известны и чем меньше я об этом думал тем спокойнее и увереннее себя чувствовал. Прочь назойливые мыслишки. Действительно, лучше об этом, пока не думать, в конце концов, я это только я, и никто другой.

Время не торопило и я осмотрелся, проводя небольшой учет того хозяйства, что оказалось в моем ведении. Значит так, есть удобная деревянная повозка, крытая грубой и толстой изношенной тканью. Вид не парадный, однако является какой-никакой защитой от дождя и ветра. Такие повозки предназначены для дальних путешествий, переездов из одного места на другое в поисках новой счастливой жизни или приключений. Внутри здоровенный сундук кованый темным железом, отчасти подтверждающий предположение о переезде. Наверняка там спрятаны мои пожитки и припасы. Странно, ключа от сундука я не нашёл. Да, и еще есть четырех копытный друг, Федор.

Наверное, я путешественник. Странствующий странный странник. Денег в моем тощем кошельке одни медяки, значит, я не богач и не купец. Судя по одежде я и не воин, да и оружия у меня никакого нет. Это обстоятельство немного напрягало, все-таки странствовать с ножом для разделки домашней живности или с коротким мечём две большие разницы, впрочем, ни ножа ни курицы в моих карманах тоже не было. Я совсем не чувствовал в себе какие-либо скрытые таланты опытного воина или мага.

Мага? Есть ли здесь магия или какое-то волшебство? Не знаю, однако когда я, непроизвольно вглядывался в эту лесную чащу, неясное чувство беспокоило назойливой мухой, словно оттуда веяло какой-то потусторонней силой.

Я посмотрел на чистое небо. Солнце клонилось к закату и если мы не поторопимся, то ночевать будем в этой подозрительной глуши. Я разгладил лохматую челку коняги и махнул в сторону раскрытой древесной пасти.

– Послушай, Федя, нам надо туда!

Вопрос: «почему», даже не пришел мне на ум. Наверное, потому что, я ехал в том направлении, а значит, нам надо туда… правда, не знаю зачем.

– Постойте! Подождите! – Раздался позади нас звонкий девчачий голос, словно звон колокольчиков. Мы с Федей оглянулись.

Прямо по цветочному полю к нам торопилась девочка, с дорожным узелком в правой руке. На вид, лет двенадцати. Копна рыжих, спутанных волос, наверно никогда не знавших, что такое гребень для расчесывания, словно мантия, колыхались у нее за спиной. На голове плетеный венок каких-то ярких цветов. Она как-то неловко махала нам, то ли привечая, то ли отгоняя нас. Взгляд ее сиреневых глаз мелькнул и скрылся за забором частых ресниц, мне показалось, что за ним притаился испуг или это только так показалось?

– Простите, добрый господин, я иду… домой… можно мне с вами?

– А где ты живешь, девчушка?

– В лесу… с папой и мамой.

– Там? – Я указал пальцем на дебри густой чащи. – Вот бы никогда не подумал, что кто-нибудь будет жить в такой глуши.

– Мы живем в домике у дороги, там мой дом. – Она тяжело вздохнула и отвела взгляд.

Н-да, ребенок больше походил на сироту беспризорника, хотя и не выглядел замарашкой. Родители по всему люди бедные. Платьице, вон в заплатках. Наверное, ходила в ближайшую деревню за… за едой для своих родителей, вон как вцепилась в свой скарб. На обратном пути заигралась цветами или просто прилегла отдохнуть. И вот уж вечер. Теперь спешит домой и переживает, что получит нагоняй от матери. Очень похоже на то. Что же нам вроде бы по пути, да и заночевать, в случае чего будет где.

– Моя лошадь на отрез отказывается идти, не конь, а осел какой-то. – Пожаловался я. – Федор! Девочка хочет домой.

Она вдруг, подошла к лошади, потянулась, дотронулась до ее шеи. Маленькие ладони утонули в конской гриве. Я не видел ее лица, однако в этом действии было столько осторожной любви и нежности, что я от неожиданности опешил. Вот так управляться с конем! По мне так всыпать возжами этому упрямцу. Девочка взялась за удила и повела Федора прямо по дороге. Тот не сопротивлялся и покорно шел за ней.

– Ну ты, прямо как волшебница! – Я сел на место возничего. – Давай, хватайся.

Она села рядом, аккуратно поправила платье, положила узелок себе на колени.

– Лучше положи в повозку, мешать не будет. А заночевать у вас можно?

Она тихонько кивнула и о чем-то задумалась. Взгляд ее устремился вперед и там, так и остался на дороге нашим проводником. Сквозь ее серьезный вид проступала детская настороженность, как будто лесной зверек забрался к тебе на колени и заставил тебя замереть, затаиться. Вдруг, сейчас убежит. От этого стало как-то легче и веселее на душе.

Мы долго ехали молча. Каждый думал о своем. Я старался не глазеть на ребенка, не смущать его. По сути, она первый человек, которого я встретил и сохранил у себя в памяти.

И тут, я вспомнил одно важное правило вежливости. Вот же невежа! Я не спросил ее имя.

– Как же тебя зовут-то, девчушка?

Она чуть поколебалась с ответом.

– Наят.

– Ну вот, а я…

Вот же незадача, похоже, что я забыл свое имя!

– Э-э… Зови меня, Добрый человек.

Ха, ну и имечко себе придумал! Н-да… а я точно «добрый», откуда такая самоуверенность? Что-то заставило засомневаться в этом. На какое-то время, углубившись в дебри философского размышлизма и самокопания, я задумался, закапываясь все глубже и глубже в поисках ответов, до тех пор пока голова опять не разболелась.

– Туда, Добрый человек. – Наят, внезапно ожила, указывая куда-то влево. – Здесь совсем близко.

Я присмотрелся, насколько это можно было сделать, в сгущавшейся вечерней полу темноте и действительно заметил слабый огонек за деревьями. Пути не было видно, однако проехать сквозь кустарник вполне возможно. Я велел Федору поворачивать налево и через некоторое время мы оказались на открытом пространстве, возле старого домика. Поздний вечер, даже он не мог скрыть тех резких очертаний запустения и того неприглядного убожества, что открылось передо мной.

Небольшая поляна, перед строением, густо заросла высоким сорняком. Бывшие когда-то, то ли цветочные клумбы, то ли огородные грядки в едва можно было различить. На поляне, вросший в землю, старый бревенчатый домик из рассохшегося, давным-давно почерневшего дерева. Он по-стариковски скрючился на один бок и, казалось вот-вот, развалится прямо на моих глазах. Шапка прохудившейся крыши сползала набекрень, сквозь сгнившую солому, выпирали длинные ребра жердей. Печная труба заросла мхом и только потому до сих пор не развалилась. Из трубы шел слабый дымок. Сквозь занавешенное какой-то тряпкой окно, едва пробивался не большой лучик красноватого света.

Я остановил Федора возле покосившегося столба и помог Наят спуститься на землю. В этот момент в доме скрипнула дверь и нам навстречу вышел тощий скрюченный мужичок. В руках у него горел закопчённый фонарь.