Врачебная тайна доктора Штанца

– Но…, – попытался возразить Леманн.

– И не будем более обсуждать это, – положа свою руку на плечо инспектору, перебил его начальник. – Мелкие базарные воришки и ночные грабители ждут вас. Думаю, с ними вы справитесь скорее; ведь они не умеют исчезать в самый неподходящий момент, как тот сказочный персонаж, о котором вы мне говорили. Ваш помощник Брюмер поступает теперь в моё личное подчинение.

Леманн сглотнул комок обиды и недоверия.

Он не стал больше уговаривать или в чём-то убеждать своего начальника, но выходя из здания жандармерии, для себя решил однозначно и бесповоротно, что дело о пропаже людей, теперь станет для него делом чести.

Он будет вести собственное, независимое расследование, не посвящая никого в детали своих открытий или находок, пока не дойдёт до самого конца и не найдёт истинную причину таинственных и не оставляющих никаких следов странных исчезновений людей города Вюрцбурга.

12 глава

Доктор Штанц внимательно посмотрел на стол уставленный ретортами, колбами и пробирками, соединёнными между собой. Во многих из них что-то шипело, клокотало, и бурлила какая-то субстанция, испаряющая лёгкую дымку разного цвета; иногда красного, иногда белого, а иногда и чёрного. Всё зависело от того, куда и откуда поступала жидкость и с чем она смешивалась.

Вздохнув, Штанц вновь обратился к раскрытой перед ним книге. Она была большого формата, весьма толстая и изрядно потрёпанная. Пролистнув несколько страниц книги, доктор подошёл к столу с лабораторной посудой. Взяв мерную колбу с красной жидкостью, очень похожей на кровь, он влил её содержимое в одну из реторт с дымившейся субстанцией, под которой горела свеча.

Реакция оказалась мгновенной. Красная жидкость моментально окрасила прозрачную субстанцию в ярко-оранжевый цвет и забурлила с такой силой, что задребезжало химическое стекло. Наконец, не выдержав внутреннего давления, реторта лопнула, разбрызгав оранжевую жидкость по всему столу и заполонив помещение едким запахом.

– Diabolus! – воскликнул Штанц.

Он снова сел за свой стол, где лежала раскрытая книга и начал интенсивно перелистывать в ней страницы.

Вот уже три недели, как доктор завершил оборудование собственной лаборатории, которую он разместил в самом удалённом уголке подвала своего дома, а положительных результатов от проводимых в ней опытов добиться до сих пор никак не удавалось. И это несмотря на то, что наконец-то здесь имелось всё, что ему так было необходимо для своей работы. Он мог теперь спокойно заниматься фармацевтикой, создавая необходимые снадобья и микстуры. Тем более что клиентов у него с каждым днём прибавлялось. Ведь имя доктора Штанца стало отныне известно всему городу.

Раньше, когда он служил в университете, тамошняя лаборатория всегда находилась в его полном распоряжении и проблем в производстве необходимых ему лекарств не возникало. Будь это хоть создание микстуры от простуды или процедура выпаривания порошков от желудочных колик. Но с тех пор прошло ни мало времени, и в силу некоторых обстоятельств он давно покинул свой пост преподавателя. А для дальнейшего ведения индивидуальной врачебной практики, ему была просто необходима собственная лаборатория.

Данное подвальное помещение подходило для этого идеально. Оно было не очень большим, но достаточно уютным и тёплым, если его хорошо протопить. Здесь стояла печь, с выводом дымохода наружу, имелось несколько прочных дубовых столов разных размеров, и немного мебели, только самой необходимой.

Вплоть до сегодняшнего вечера, никого, кроме своего верного Бенгсби, он больше сюда не пускал. А что сегодня? Сегодня он ожидал первого посетителя. Это был молодой и очень амбициозный доктор Иоганн Рихтер. Тот самый, с которым он познакомился на своём первом в этом городе приёме.

Молодой человек, сам, подошёл тогда к нему и попытался навязать свою дружбу. При этом он, как, оказалось, знал одну из медицинских работ доктора, посвящённую военно-полевой хирургии.

Но что больше всего подходило Штанцу для налаживания контакта с этим человеком, так это его должность. Рихтер служил лекарем при лазарете, организованном в гарнизоне крепости Мариенберг и не воспользоваться такой связью Штанц не мог. В конце концов, именно потребность попасть в эту цитадель привела его в Вюрцбург.

Для того чтобы расположить к себе как можно быстрее и завоевать полное доверие со стороны молодого доктора, Штанц и решил допустить его в свою лабораторию. Приходилось переступать через себя и свои принципы. Но, как говорится, цель оправдывает средства. Да и вообще, на счёт этого молодого человека у него были определённые планы, которые он собирался осуществить в ближайшее время. При любой другой жизненной ситуации Штанц ни за что даже не посмотрел бы на столь молодого, посредственного и обычного военного врача. Другое дело, когда он помогал поставить на ноги жену первого советника бургомистра, Абеларда Вагнера. Вот здесь он чувствовал себя с человеком на равных, понимая, что занимающий весомое положение в обществе чиновник, будет ему просто необходим, и что он сможет в нужный момент сказать в защиту Штанца веское слово или взять его под своё покровительство.

Услышав в чуть приоткрытое узкое подвальное оконце шаги людей, Штанц осторожно заглянул в него и, как и предполагал, увидел приближающегося к дому Иоганна Рихтера в сопровождении своего слуги итальянца. Лакей был предупреждён о приезде гостя и в соответствии с распоряжением доктора вёл его через внутренний вход, а не через наружный. Спустя пару минут в железную дверь лаборатории настойчиво постучали.

Доктор Штанц разрешил войти. Когда Рихтер переступил порог данного помещения его восторгу и любопытству, с которыми он принялся всё осматривать, не было предела.

– Добро пожаловать в мою лабораторию, – приветливо и искусственно улыбаясь, сказал Штанц, когда лакей закрыл за Рихтером дверь.

– Добрый день, герр Штанц, – ответил молодой человек, протягивая руку для рукопожатия, но Штанц сделал вид, что не заметил этого.

– Как вы находите мою лабораторию? – спросил он, отвернувшись.

– Она восхитительна, – ответил Рихтер, смущённо. – Я не видел ничего подобного со времён своей учёбы. И откуда только все эти вещи?

– Что-то мне прислали из Мюнхена, что-то из вашего университета, что уже было ими списано за ненадобностью, а мне просто необходимо. А какие-то вещи и вовсе сделаны на заказ. Есть и то, что я приспособил сам, своими собственными руками.

Сначала, Иоганн Рихтер осмотрел стол с колбами и пробирками. Заметив разбитую колбу и растёкшуюся жидкость странного цвета, он не стал спрашивать доктора о ней. Ему показалось это неловким.

Отойдя от пробирок, Рихтер подошёл к раскрытой на другом столе книге. Штанц не шелохнулся, внимательно наблюдая, как молодой человек перевернул несколько её страниц.

– На каком языке это всё написано? – спросил он, поднимая глаза на доктора.

– Одна часть книги на греческом языке, а другая на арабском, – ответил, ехидно улыбаясь Штанц.

– И о чём она?

– Обо всём! – ответил доктор и подошёл к книге. – О метаморфозах природы, металлах и камнях. О растениях и земле, о силе человеческих знаний в любой области всех известных наук. Её автор и составитель Кольмер. Хотя миру он известен и под другими именами.

– Я не слышал о нём, – пожав плечами и хмыкнув, сказал Рихтер.

– Ещё бы! Хотя это великий пилигрим научного мира. Он был учителем самого Сен-Жермена. Он познал тайну бытия и собрал знания древнейших учёных в своей могучей и гениальной голове. Он знал сто религий и все секреты кельтских народов. Обладал магией друидов и жил бесконечно долго, оставаясь в тени для всего человечества, но при этом правя десятками тайных о?рденов им же и созданных. Это великий человек!

– Но он умер? – поинтересовался Рихтер, смотря на доктора Штанца, как на божество, снизу вверх, и словно боясь его рассказа о неизвестном ему до сих пор гении древности, каком-то Кольмере.

– Такие люди живут вечно, – ответил с пафосом Штанц. – Они живут в своих трудах, они живут в знаниях, которые передали своим ученикам.

– И много у него их было?

– Нет. Насколько мне известно, его единственным учеником был граф Сен-Жермен. Но у него была дочь; прекрасная, красивая и восхитительная. Она сочетала в себе черты предков отца и матери. Была наполовину гречанкой, наполовину египтянкой.

Доктор Штанц затих. Он закрыл глаза и сжал губы.

– И что с ней стало? – поинтересовался осторожно молодой человек.

– С ней случилось несчастье, – медленно открыв глаза, ответил Штанц.

Рихтеру показалось, что доктор вспомнил о чём-то своём, очень для него близком. Он пошатнулся и облокотился одной рукой на спинку старого стула. Тот скрипнул и покосился так, что Рихтер подумал, будто стул сейчас сломается и доктор окажется в непристойном для себя положении.

Но Штанц вдруг, встрепенулся, выпрямился и посмотрел Рихтеру прямо в глаза.

– Она умерла? – решил уточнить молодой человек.

– Нет, не умерла. С ней просто случилось несчастье, – опять пространно и туманно ответил Штанц, не вдаваясь в подробности.

Рихтер понял, что продолжать задавать один и тот же вопрос в третий раз, будет уже неприлично, да и бесполезно, и не стал больше касаться этой темы, оказавшейся для доктора Штанца такой болезненной.

– Так что, вы готовы отправиться со мной в гарнизон? – спросил Рихтер, переведя тему разговора.

– Конечно, – ответил доктор, – и если вы не соизволите перекусить, мы отправимся туда немедленно. Мой экипаж давно готов.

Рихтер действительно не хотел обедать и предложил сразу ехать. Доктор Штанц провёл несколько манипуляций возле нагромождения пробирок и колб и направился к выходу.

Сев в его приготовленный экипаж, они отправились в крепость. Путь был не очень близким, и можно было провести с полчаса в светских или дружественных беседах, но оба пассажира предпочитали отмалчиваться до самого приезда в крепостной гарнизон.

Незадолго до того, как Рихтер приехал к доктору Штанцу, тот несколько раз присутствовал при проводимых им на больных жителях Вюрцбурга операциях. При чём, к этим больным был вызван изначально именно Рихтер. Но желая стать учеником столь великого, как он думал, доктора Штанца, он отправлялся за помощью к нему, не боясь себя дискредитировать перед своими пациентами. Для него это был шанс и повод сблизиться с доктором, который на удивление ему ни разу не отказал.