Инсайдер

Инсайдер
Алекс Д

Предоставление выбора – это первый шаг в «Розариум», где все решаю я и только я, но вы верите, что у вас он есть – пресловутый выбор. Расслабьтесь. Я не сумасшедший, и мои цели куда более меркантильнее, чем может показаться. У всего есть своя цена, и я прошу не самую высокую.Алисия Лестер – новый ядовитый цветок «Розариума», она будет сопротивляться, как многие до нее. У каждой личности есть защитные механизмы – моя задача вскрыть их все, исправить и заменить своими. И она даст мне то, что я хочу. Не тело – это слишком приземленно, и не душа – это слишком много.Содержит нецензурную брань.

Сердце людское – в груди Бессердечья;

Зависть имеет лицо человечье;

Ужас родится с людскою статью;

Тайна рядится в людское платье.

Платье людское подобно железу,

Стать человечья – пламени горна,

Лик человечий – запечатанной печи,

А сердце людское – что голодное горло!

Уильям Блейк «Песни опыта (По образу и подобию)»

Пролог

«Самая сильная ненависть – порождение самой сильной любви (http://citaty.ru/c/o-lyubvi/pro-lyubov/).»

Томас Фуллер

США. Штат Огайо. Кливленд.

Наши дни

Реджина

Мы никогда не должны были встретиться снова. Никогда. Эта мысль прочно засела в моей голове, и я повторяла ее как мантру снова и снова, пока гнала свой Майбах на бешеной скорости вдоль береговой линии озера Эри, все дальше от Кливленда. В окно моросил дождь, как обычно бывает в это время года, монотонно стуча в стекло. Мимо мелькнул огонек самого древнего из ныне действующих маяков Великих Озер. Дождь усиливался, и дворники на лобовом стекле не справлялись, ухудшая видимость до минимума. Наплевав на здравый смысл и инстинкт самосохранения, я прибавила скорость, сворачивая на второстепенную дорогу, ведущую прямиком к особняку в пустынном, холмистом пригороде Кливленда. Находящийся на возвышении дом из стекла и бетона, с окнами во всю стену и развлекательной площадкой на крыше, уже появился в зоне моей видимости, всколыхнув в душе ненужные воспоминания. Закусив губу, я непроизвольно сбросила скорость, разглядывая хрустальный замок, с крыши которого открывался фантастический вид на озеро. Когда-то он был моим домом, не совсем моим и очень недолго, но, все-таки, был.

Мы не должны были встретиться снова.

Я от всего отказалась ради того, чтобы он позволил мне.

Никогда не видеть его снова.

К черту обещания. Он никогда не держал ни одно из тех, что давал мне. Я ненавижу его больше, чем способен один человек ненавидеть другого. Больше, чем сама от себя ожидала. Но меньше, чем он заслужил.

И если мои пальцы, одна за другой, дергают из пачки сигареты, значит он победил. Снова.

Мне не все равно. И никогда не будет все равно.

Быть равнодушным, циничным, эгоистичным ублюдком – исключительно его прерогатива. Его любимая роль — маска, которая никогда не жмет и срослась с омерзительно-красивым лицом так плотно, что не оторвать. Хренов кукловод, который чувствует себя королем мира настолько, что верит в то, что именно им и является.

Мне казалось когда-то, что я знаю его.

Мне просто казалось.

Неужели я верила, что все закончится? Что Рэнделл Декстер Перриш оставит меня в покое, просто потому что ему надоело играть, и я выполнила возложенную на меня миссию?

Что, если он никогда не переставал играть? А четыре года моей семейной жизни были лишь эпизодом, небольшим подарком за отлично-проделанную работу?

Моя голова взрывалась от миллионов «если» и «может быть».

Мы никогда не должны были встретиться снова… и вот я поднимаюсь по парадной лестнице к дверям огромного стеклянного особняка, состоящего практически из одних окон. Мастер создавать иллюзии. Я знаю, что эти стены защищают надежнее бетонных глыб. Никто никогда не доберется до настоящего Рэнделла, никто никогда мельком не сможет взглянуть на то, как он живет и чем дышит, никто никогда даже на йоту не приблизится к тому, чтобы понять, что скрывается за холеной внешностью миллиардера, заработавшего свой первый миллион в восемнадцать лет. Ему достались феноменальные способности и нервная система шизофреника с манией величия.

Он вытащил меня с благотворительного вечера всего одним сообщением. Ему даже звонить не пришлось. Не удосужился.

«Ко мне, Кальмия.»

И я здесь, как чертов питомец, которого призвал хозяин.

– Что ты хочешь? – сразу перехожу в наступление, когда вижу его в полумраке гостиной. Горит нижний свет, но его достаточно, чтобы я узнала в высокой, мощной фигуре Рэнделла Перриша, и каждая клетка моего тела вспыхнула от ярости и негодования. И отчаянного желания заскулить и упасть к его ногам, чтобы умолять оставить мне мою жизнь. Он стоит у стены, и смотрит прямо на меня, стряхивая пепел с сигареты на мраморный пол, такой же холодный и идеальный, как хозяин дома. Не помню его курящим. То же самое он может сказать про меня. У него серые глаза, но отсюда кажутся черными, и я невольно сравниваю их с дулом пистолета, приставленного к виску. Рэнделл умеет убивать взглядом, и именно это сейчас происходит со мной. Весь воздух выходит из моих легких, я прижимаю ладонь к горлу, ощущая себя еще более жалкой и беспомощной. Иногда я думаю, почему он все еще жив, имея столько врагов? Почему никто до сих не добрался до него? Неужели нет силы, способной сокрушить этого отморозка?

И почему весь город закрывает глаза на его преступления?

Мне хочется влепить самой себе пощечину.

Очнись, идиотка. Ты знаешь, почему. Ты сама в этом участвовала. Совсем недолго. Можно сказать, что мне повезло.

– Ты немного возбуждена, Алисия, – совершенно спокойным голосом произносит он, и я вздрагиваю, когда эти хрипловатые чувственные вибрации проходятся по моему телу, вызывая мелкую дрожь. Взгляд и мозг – не единственное его оружие.

– Даже, если и так, то ты вряд ли знаешь, что это такое! – бросаю я, хотя понимаю, что избрала неверную тактику. Дразнить зверя на его территории чревато, но что мне может угрожать? Я не видела других машин на стоянке. А сам он меня не тронет.

– Пойдем со мной, Алисия, – он в два шага оказывается возле меня, и я не успеваю даже глазом моргнуть, как он берет мою руку, и от соприкосновения моей кожи с его мне хочется зашипеть, но я с неимоверным усилием сдерживаю себя. Если буду рычать и показывать зубы, то только продлю агонию.

Мне нужно знать, что он хочет.

И поэтому я позволяю ему вести меня к лестнице. А потом все выше и выше. Второй, третий этаж, и мы на крыше. Дождь закончился, но не уверена, что его остановил бы какой-то дождь. Я стою у Рэнделла за спиной, чувствуя себя маленькой букашкой на раскрытой ладони Перриша, который рассматривает меня с любопытным азартом, прежде чем начать отрывать крылышки и лапки. Вся шутка в том, что ассоциация возникает, когда я просто смотрю на его темноволосый затылок и мощную линию шеи в вырезе темного свитера. Страшно представить, что будет, когда он обернется… Мурашки покрывают кожу, но дело не только в ледяном ветре, который дует с озера.

– Здесь прохладно, – произносит он, не оборачиваясь. – Твое платье такое тонкое. Ты замерзла?

– Немного, – тихо отзываюсь я, не замечая потрясающего пейзажа внизу. Дом находится на холме, и вид отсюда открывается сногсшибательный. Я знаю… Знаю, потому что была здесь не раз. Я не успеваю даже моргнуть, когда он одним резким движением снимает с себя свитер и накидывает его мне на плечи. О черт! Идти следом за ним и игнорировать знакомый аромат его парфюма со свежими морскими нотками было гораздо проще. Сейчас же я была окутана им, и я задыхалась. В прямом и переносном смысле.

– Иди сюда, – снова зовет он, глядя вниз и протягивая мне свою руку. Я автоматически хватаюсь за нее, делая шаг вперед. Мы на самом краю. Не смотрим друг на друга. Я просто не хочу, а он – не знаю. Мое сердце так стучит, что я чувствую, как оно бьется о ребра.

Я ненавижу тебя, Рэнделл Перриш, за то, что не могу послать к черту прямо сейчас. За то, что перед нами ограждение высотой по пояс, иначе я бы столкнула тебя вниз и ушла, даже не обернувшись. Но ты знаешь, ты всегда готов. Тебя это даже забавляет – все мои кривляния и попытки не выглядеть жалкой и трясущейся от страха.

– Посмотри, Лиса. Что ты видишь? – мягким, приглушенным голосом, спрашивает Рэнделл. Он перемещается и теперь стоит за моей спиной. Горячие ладони с длинными пальцами на моих плечах. Черт, он же не сбросит меня вниз? Он может, я знаю… Боже, нет. Я всхлипываю, проглатывая слезную просьбу прекратить мои мучения и озвучить то, ради чего он меня вызвал.

– Озеро, берег Канады напротив, порт и серая мостовая внизу. Машины, и люди, – бормочу едва слышно. Мой голос напоминает писк пойманной в мышки, жалкий, надломленный.

– Ты видишь их отсюда? – тихий вопрос, заданный практически у моего уха, теплое дыхание шевелит волоски на затылке, и я с ужасом чувствую, что мои ноги начинают дрожать от ощущения неминуемой катастрофы.