Красный рассвет. Иноходец

Британцы, как и во время Второй мировой, прошли по самому краю – пусть и трансформировавшись в Содружество, но не только сохранив главную жемчужину короны – Индию, за счет вступления той в войну на Тихоокеанском фронте, но и приумножили зоны влияния за счет раздела США на оккупационные зоны.

Я помню, что в моем мире Рузвельт заявил Черчиллю: «У вас больше никогда не будет империи». Англичане это хорошо запомнили. В моем мире они тоже целенаправленно под американцев копали, но не так активно – опасаясь ядерной войны. В этом же варианте реальности, когда начали подниматься ядерные грибы, британцы отыгрались на полную, в финале пиная упавшего американского кузена до талого. И с полным, так скажем, остервенением.

Но самые, конечно, значимые для меня изменения произошли в России.

Ядерная бомбардировка уничтожила Москву, практически стерев город с лица земли. Вместе со всем партийным руководством – во вспышке ядерного взрыва, погиб и товарищ Сталин. Вот только уничтожение Москвы кардинально изменило политический путь страны: вместо линии партийного соперничества Берия – Маленков – Хрущев к власти пришел широко известный в узких кругах ленинградский обком.

Моя бабушка по матери – коренная ленинградка. И она рассказывала мне про известные ей обстоятельства Ленинградского дела, которое не прошло и мимо ее семьи. Так что я примерно представлял, кто именно взял власть в стране.

После уничтожения Москвы в дело вступили люди из кузницы кадров Кузнецова – первого секретаря Ленинградского обкома, который после Победы сорок пятого года усадил своих ставленников на множество должностей по всей России. И который предложил учредить русскую коммунистическую партию, а Ленинград сделать столицей РСФСР, что его в итоге и сгубило.

В сорок девятом году, когда американские бомбардировщики под покровом ночи летели на Москву, Кузнецов уже сидел. Но основные аресты в моем мире проходили осенью, да и смертную казнь ради ленинградцев еще не вернули. Американцы ударили раньше – и большинство людей Кузнецова, как и он сам после расстрелянных или отправленных за решетку, на тот момент еще оставались на своих местах. И эти люди, уже выигравшие одну Отечественную войну, взяли власть в стране в свои руки и выиграли еще одну.

Впрочем, без референдума о сохранении СССР здесь, как и в моем мире, не обошлось. Происходил он в восемьдесят пятом году, голосование показало желание граждан СССР сохранить, вот только закончился референдум чередой локальных конфликтов по всей границе красной империи – девяностые здесь тоже слабо удались, проклятое время, похоже.

В результате, как и в моем мире, правопреемником СССР стала РСФСР, Российская Федерация – только став президентской республикой, а не президентско-парламентской, как в моем мире. И произошло это не так катастрофично, как это было в моем мире. Более того, в результате турбулентности девяностых, в ответ на активно начавшееся расширение французского Трансатлантического Альянса, Советский Союз сохранился в виде военно-политического блока, объединяющего огромное количество государств по всему миру.

Штаб-квартира Советского Союза находилась в Москве, и, когда я прибыл в этот мир, очень долго думал, что же мне вся эта система напоминает. Потом понял – тот же блок НАТО, только в профиль.

В моем мире советский военно-политический блок назывался странами Варшавского договора, но в этом мире Варшава находилась в зоне влияния англичан, как столица Речи Посполитой. Несмотря на потерянную (в очередной раз) Польшу, русские здесь проецируют свое влияние довольно широко, в числе прочего и на Латинскую Америку, где появились новые места силы.

В Петрограде и Москве за последние два месяца я видел очень много кубинцев и кубинских заведений, представленных довольно широко – от многочисленных кафе и лавок с сигарами, до толп курсантов с кубинскими флагами на рукавах.

Кубинцы и в моем мире жару давали, настегав по щам американцам и воюя в той же Анголе вместе с советскими военными советниками; Ангола, кстати, на политической карте влияния здесь тоже в красный цвет окрашена, являясь частью Советского Союза. Куба же, не задавленная санкциями огромного соседа, стала жандармом в регионе и вообще вошла в состав Российской Федерации на правах широкой автономии. Не как Флорида и Аляска, которые в этом мире стали новыми русскими территориями безоговорочно.

Глядя на границы нового мира, я вдруг заинтересовался, как нас здесь в быту называют оппоненты. Будет весьма забавно, если что-нибудь про красное. Красная угроза, например. Стоило об этом подумать, как в голове сразу же зазвучали слова песни про советского медведя под аккомпанемент марша из игры «Red Alert».

В этом мире медведь все же вышел на охоту. Правда, как обычно после того, как выбора не оставалось. Причем в этот раз ему в берлогу не просто копьем ткнули или выстрелили, а бросили гранату – самую мощную в истории. И ответ оказался соразмерный.

Сейчас, глядя на карту, я думал о том, что фраза в аннотации книги: «географические карты всегда расскажут о будущих войнах» вполне соответствует действительности. Глядя на точки соприкосновения трех военно-политических блоков, я понимал, что ключевых места противостояния сейчас – Африка и Северная Америка.

Северная Америка, разделенная на протектораты, международные территории и несколько государств, место относительно спокойное. Нефть здесь чистая и легкая, сланцевую добычу уже освоили. Газа огромное количество – даже в моем мире США газа добывали больше, чем в России, ну а здесь сама ситуация велела. Большинство газовых месторождений контролировали или британцы, или немцы, которые хорошо поучаствовали в разделе материка.

Как в моем мире сбор трофеев сначала после падения Российской Империи, а потом Советского Союза обеспечил Европе много лет благоденствия, так произошло и здесь – только делили трофеи после раздела США.

Судя по отзвуку новостей, в европейских протекторатах трофеи после краха США делились относительно спокойно, по цивилизованному. Чтобы, как понимаю, интересы уважаемых людей не беспокоить. За исключением нескольких отдельных территорий, находящихся вне юрисдикции ООН, живут на материке вполне достойно. Штаб-квартира ООН, кстати, тоже ирония, в этом мире находится также в Нью-Йорке, который в этом мире официально называется «Зона Нью-Йорк» и является международной зоной контроля.

В отличие от условно спокойной Северной Америки, в Африке гораздо горячее. На черном континенте сходятся точки фокуса интереса и Британии, и Франции, и России, и там сейчас идет целый ряд тлеющих локальных конфликтов. Которые вполне могут вылиться во что-то большее. Или не смогут: из-за моего прибытия в этот мир, на фоне грядущих проблем, гибридные войны в Африке могут отойти даже не на второй план. Я ведь не просто так сюда пришел, за мной следом придут…

Мысль оборвалась на середине – периодически поднимая взгляд от карты я заметил, что на ленте наконец-то поехал багаж рейса из Петрограда и захлопнул книгу. Студентов из компании мажора видно не было, так что закинул книгу в рюкзак и двинулся к выдаче. Подхватив с ленты свой чемодан – сдавал одним из последних, получаю первым, направился к выходу из аэропорта.

– Зина! Зинаида, ты просто не представляешь, чему я только что стал свидетелем! – на ходу услышал совсем неподалеку знакомый голос.

Замедлив шаг, словно невзначай обернулся, делая вид, что ручку чемодана поправляю. Ну да, знакомый благообразный профессор быстрым шагом идет навстречу аккуратной пожилой женщине.

– Зинаида, милочка, это не потерянное поколение! Не потерянное! Я только что встретил юношу, который купил мою книгу просто потому, что она ему интересна! Интересна, Зинаида, ты представляешь!

Надо же, автора встретил. Я.Г. Горбачев, вспомнил я мельком увиденную фамилию с инициалами на корешке обложки. Седовласый Я.Г. Горбачев уже подхватил у супруги сумку и, забрав чемодан, двинулся вместе с ней к выходу из аэропорта, в одну со мной сторону.

Я шел неподалеку и улыбался, слушая экспрессивную реакцию автора-профессора. Имя у его супруги еще такое непривычное – Зинаида, Зина, в моем мире редкое. В голове сразу же зазвучали строки похабной песни Сергея Шнурова «Зина» – никак не могу удержаться, почти каждую местную вещь соотношу с прошлой жизнью, за которую цепляюсь якорем привычных воспоминаний.

И под мысленный речитатив «дымит резина, кончает Зина» мне вдруг стало неприятно и за себя, и за свой мир. Ощущение, как будто завалился на чинный семейный праздник похмельный и помятый – несмотря на пекло войны, и пусть не до конца, но состоявшийся здесь развал Союза, люди тут сумели сохранить себя в приличном состоянии. И юмор, например, здесь заключается в умении шутить, а не в умении разбавить монолог неожиданным грязным ругательством или сортирным юмором.

Когда меня здесь будут спрашивать о моем старом мире, я, наверное, на большинство вопросов буду отмалчиваться с загадочной улыбкой, как у Алисы Селезневой. Она ведь прибыла к советским школьникам из будущего со знанием о страшных событиях, и явно видела некоторое дерьмо, по результатам которых двадцатый век был назван «тихим и спокойным».

Вот и я тоже, наверное, не найду в себе сил рассказать о многих вещах, до которых мы докатились там, у себя. А вот об остальном, как и об обстоятельствах моего сюда прибытия, мне рассказывать будет нужно, причем без вариантов – с такими мыслями я и сел в подъехавшее в порядке очереди к выходу такси.

– Добрый день, куда едем? – на русском, но с заметным акцентом, поприветствовал меня таксист-латиноамериканец.

– В гостиницу, желательно не очень дорогую, но более-менее приличную.

– Как скажете, – кивнул таксист, выруливая со стоянки аэропорта. – Из Петрограда, утренний рейс? Отдыхать к нам? В Петрограде сейчас холодно, у-у-у, – таксист картинно поежился. – Я был в Петрограде, по профсоюзной путевке, в санатории в Сестрорецке, в августе. Мы ездили на экскурсию к шалашу Ленина, а на улице шел дождь и было плюс восемь градусов, плюс восемь, Дева Мария! Август месяц…

«В Питере и в августе, и в декабре плюс восемь в порядке вещей», – подумалось мне. Таксист между тем от избытка чувств перешел на испанский, активной жестикуляцией сопровождая непереводимую игру слов. Но чуть погодя снова перешел на русский:

– Богом клянусь, думал, я там и останусь, как американцы под Петроградом! Очень, очень холодно. Сейчас в марте месяце даже не представляю, что у вас там сейчас творится!

– Мы улетали было минус семь и шел снег с ледяным дождем.

– Ужас! Ужас! Это же нечеловеческий холод! – экспрессивно вскидывая руки, таксист снова перешел на испанский.

– Да, у нас три месяца холодно, а остальные девять очень холодно, – сказал я для поддержания беседы. Таксист сначала не понял, а потом как понял и громко засмеялся.

– Так вы сюда отдыхать, или по работе, учебе?

– Совместить, – ответил я обтекаемо. Но подумав немного, добавил. – Хочу машину взять и с Востока на Запад проехать. По следам старой Америки: Красный пояс, Техас, Калифорния.

Хорошо, что не промолчал. Таксист оказался просто находкой – и когда мы доехали до отеля, к которому он меня привез, я из машины не вышел. Дал ему двадцатку сверху, и он еще минут пятнадцать вываливал на меня просто массивы полезной информации, которую без интернета в привычном виде просто так здесь не получишь.

Когда я узнал все, что мне было нужно, попрощался с таксистом и пошел заселяться. Гостиница, как и просил, оказалась недорогая и приличная, видимо, пользующаяся популярностью у командировочных. Оплатив номер на сутки, я поднялся и быстро принял душ, смывая с себя усталость после перелета. Глядя в отражении в зеркало, задумался.

– Здравствуйте. Меня зовут Максим…

На этом фантазия заканчивалась. Сколько раз я пытался потренироваться, но так и не понял, что именно мне нужно говорить, чтобы не выглядеть ненормальным.

– Здравствуйте, меня зовут Максим, – вновь сказал я и продолжил деловым тоном. – Я прибыл во Флориду сообщить о том, что здесь в скором времени должен открыться первый портал, откуда хлынут готовые захватить этот мир искусственно созданные мутанты и разная демоническая нечисть.

Как прелестно звучит. Да, отличная подача, прямо представляю всеобщую готовность мне поверить и принять мои слова всерьез. Взъерошив мокрые волосы, я хмыкнул и пошел одеваться – сегодня еще много дел.

Предыдущие полгода, пока я легализовался, получал паспорт и проходил обязательные военные сборы – были лишь подготовкой к этому моменту. К тому, чтобы освоиться в этом мире и попробовать найти возможность получить нужные знакомства, после чего заставить людей меня выслушать. Выслушать, и потом не уехать на лечение в психушку или куда похуже.

Не знаю, как я это реализую, но я это сделаю. Выбора у меня иного нет, не получится отсидеться в стороне – ведь демоны придут в этот мир по моему следу.

Глава 3

Я не считаю себя сильно умным человеком. Я, наверное, как хороший журналист – среагировав на любую тему, могу ненадолго и не слишком глубоко стать похожим на профессионала. И еще вовремя с темы уйти, чтобы избежать возможного разоблачения.

Единственное, что научился делать очень хорошо за свой двадцать один прожитый год – убивать нечисть. Правда, умение это пока применять мне негде.