Черный клан

– И не води ее к себе! – повторила Ленка. – Узнаю – увидишь, что будет!

Мелкая стояла рядом с ней, одной рукой держась за край пальто. В другой она держала лопатку, черенок которой задумчиво обсасывала. На чумазом лице голубели ясные глазки-пуговки.

– Ладно, ладно. Васька, ко мне!

Я подхватил дочку на руки и вскинул наверх. Васька охотно издала восторженный визг и вцепилась мне в волосы.

– Что еще за «ко мне» – она тебе собака, что ли?! И хватит звать ее Васькой!

Мы топтались на полупустой парковке перед институтом. Ленка ждала своего буржуина. Васька вертелась у меня на плечах, болтая ногами в крошечных сапогах, и постукивала мне по голове лопаткой.

– А с лицом у тебя что? – Ленка взглянула на мой левый глаз и вздрогнула. – Ой! Господи!

– Что «господи»? – проворчал я.

Ленкин показной шок меня раздражал. Можно подумать, она человека с фингалом никогда не видела.

– Где тебя так угораздило?

Я бандитски ухмыльнулся и потер бровь, все еще опухшую. В принципе, «фонарь» уже проходил, но выглядел хуже прежнего, стал из фиолетового желто-зеленым.

– Обычное дело. Шел. Упал. Очнулся – глаза нет.

Ленка посмотрела на меня еще раз с неприкрытым ужасом.

– Ты бы к окулисту сходил, что ли. Это же ненормально.

В ее голосе отчетливо прозвучало беспокойство. Похоже, она не притворялась. Я удивился ее заботливости. На мой взгляд, для лечения фингала врач не требовался. В первый день, когда левый глаз превратился в щелку и ослеп, я и сам немного испугался. Но сегодня утром зрение вернулось – правда, какое-то мутное, – хотя глаз все еще выглядел заплывшим. Впрочем, оно и неудивительно, учитывая, кто меня ударил. Спасибо, что не убил.

«Неужели Ленка в глубине души все еще ко мне неравнодушна?» – подумал я с тревогой. Ленка была мне на фиг не нужна. Особенно сейчас, когда я познакомился с Ники…

Чтобы отвлечь ее, я спросил:

– Ну как Васькины успехи? Чего нового говорим? По-прежнему одно слово?

Речевое развитие дочери было для Ленки больной темой, и она немедленно принялась орать:

– Ах, «одно слово»?! Я второй год ночей не сплю, а он – «одно слово»! Ишь, удобно придумал – появляется раз в месяц и претензии предъявляет! Да ты хоть раз памперс ей менял? Хоть раз спать полночи укладывал?! «Одно слово!» Я последние деньги на логопедов трачу, а потом ты приходишь и все портишь!

– Эй, остынь! У других дети до пяти лет молчат…

– Ты же понимаешь, что это ненормально! У других дети уже предложениями в этом возрасте говорят, а она ничего!

– Не ничего, а целое слово, – уточнил я со скромной гордостью. – Пусть всего одно, зато какое!

– «Бах» – это что, по-твоему, – слово?

– Слово, конечно, – сказал я. – Знаешь анекдот? Отец хвастается одаренностью сына: представляете, у меня с рояля ноты упали, а сын говорит: «Бах!» Я смотрю – точно, Бах!

– Бах! – тут же повторила Васька, вызвав новый прилив раздражения Ленки.

– Дурак. Другой бы, нормальный отец ее какому-нибудь настоящему слову научил. Да хоть бы «мама». На худой конец «дай».

– А Киря рассказывал, что у него племяш молчал-молчал, а потом произнес сразу целое предложение.

– Какое? – сразу насторожилась Ленка.

– «Дядя, гони мобилу!»

Васька услышала, что я хохочу, и тоже зашлась от смеха.

Ленка поджала губы.

– Да ты сам как ребенок. А зачем ты научил ее садиться на кубик? Это что, полезный навык? Какой в нем развивающий смысл?

– Ну так ведь не на пирамидку же!

Мы бы препирались и дальше, но на стоянку въехал синий «крайслер» с тонированными стеклами. Несмотря на свои внушительные размеры, он был явно подержанный. Видно, Ленкин «хищник» еще не достиг вершины своей пищевой цепочки. Машина остановилась метрах в трех и посигналила.

– Это за мной, – засуетилась Ленка. – Все, я пошла. В девять у нашего подъезда, и не опаздывайте!

Я покосился на «крайслер», не зная, как себя вести – то ли небрежно поздороваться, то ли сделать вид, что никакой машины не существует. Но Васькин отчим упростил мне задачу: выходить не стал и даже стекло не опустил. Да я и так не очень-то хотел с ним знакомиться.

Ленка помахала нам рукой.

– Пока. Только попробуй научить ее какой-нибудь гадости!

– Еще одно слово! – неожиданно предложил я. – Спорим, что к концу прогулки Васька будет знать новое слово?

– Ничего она не будет. И хватит звать ее Васькой!

Когда машина уехала, я снял дочку с плеч и поцеловал в грязную щечку.

– Ну здравствуй, наследная принцесса!

– Бах! – поздоровалась дочь.

– На фига нам слова, правда, Васька? Мы и так друг друга отлично понимаем. Но мама сказала «надо», значит, надо. Так что пошли. Сейчас мы кое-что выучим…

Через два часа, на той же стоянке, я передал Ваську матери, отошел на безопасное расстояние и гордо сообщил:

– А мы выучили новое слово!

– Ну?

– Васька, давай, – скомандовал я. И похлопал себя обеими руками по голове.

Васька неуклюже повторила мой жест и застенчиво сказала: