Она любит плохих парней

– Если вы хотите, – перебивает Дарий, выделяя интонацией вежливое обращение.

– Окей, – медленно произношу я, немного растерявшись. – Если вы, Дарий Викторович, переживаете…

– Не вижу повода для переживаний, Екатерина.

А можно обратно принца-очаровашку? Он нравился мне больше. Приподнимаю подбородок и отвечаю, подражая повелительному тону Дария:

– Екатерина Сергеевна.

Дарий сдержанно улыбается, его глаза сияют ярче.

– Извинитесь, Екатерина Сергеевна, и можете быть свободны.

– Что сделать? – пораженно усмехаюсь я.

– Извиниться, – спокойно повторяет он.

С пониманием киваю. Вот, значит, как? Теперь он вошел в роль старого пердуна и пользуется своим положением? Что-то я не припомню, как заставила его помочь мне силой или шантажом. Я попросила, он согласился. Так за что, интересно, я должна извиняться?

– Мне жаль… – произношу я, с вызовом глядя на Дария, и выдерживаю недолгую паузу, – если вы думаете, что заслуживаете извинений.

Разворачиваюсь и заношу ногу над полом для первого шага, но в затылок летит громкое и волнующее:

– Катя!

Стук каблука прокатывается по аудитории, и я нехотя оборачиваюсь.

– Что-то еще, Дарий Викторович?

Он встает и, прихватив планшет, направляется к двери. Запрокидываю голову, встречая его лицом к лицу. Здравый смысл умоляет остановиться, но я уже давно не знаю, где мой тормоз.

– Что ты делаешь? – с легким недовольством спрашивает Дарий.

– А на что похоже?

– Я не встречаюсь со студентками.

– Сочувствую. Вы многое упускаете.

– Весело тебе, да?

– А тебе? Ой! Я хотела сказать – вам. Исправлюсь. Честное слово.

Дарий хватает меня за блузку на плече, оттягивает ее в сторону, заставляя отступить, и выходит из аудитории. Слабак! Уже собираюсь шагнуть следом, но неожиданно перед носом закрывается дверь. Ошарашенно хлопаю ресницами и хватаюсь за дверную ручку, но в этот же момент щелкает замок. Он запер меня? Серьезно?!

– Теперь и мне, – слышу насмешливый голос Дария из коридора.

– Открой дверь! – грозно произношу я.

– Конечно. Но сначала я хочу услышать извинения.

– Мне не за что извиняться!

– Тогда посиди там и подумай о своем поведении.

– Я закричу.

– Сколько угодно, – беспечно отвечает он. – Вот как все будет, Катюш. Сейчас я поеду домой, а ключи от аудитории оставлю у себя. В лучшем случае тебя выпустят ближе к вечеру, если найдут запасные, в худшем – придется ждать меня до утра. Ты, конечно, можешь попробовать связать из одежды трос, но, боюсь, твоих вещей маловато для спуска с третьего этажа.

Перевариваю ласковый и снисходительный тон, каким обычно общаются с непослушными детьми, и подхожу к двери вплотную, впечатленная выходкой нового преподавателя.

– Да вы породистая сволочь, Дарий Викторович.

– Спасибо. Итак, извинения.

– Откройте дверь, хочу смотреть вам в глаза.

– Твоя просьба не вызывает доверия.

– Хотите, чтобы я не только извинилась, но еще и поклялась?

– Было бы неплохо.

– Вы перегибаете, – цежу сквозь зубы.

– Разве? – усмехается он, и раздается тихий щелчок.

Дверь открывается, и я делаю уверенный шаг вперед, задирая нос. Дарий смотрит на меня в упор, сохраняя непринужденную уверенность. Любит извинения, значит? Дело принципа или природа неограниченным запасом вредности наградила? В любом случае пора заканчивать. У меня нет сил на разработку нового плана, пусть и пространства для книжного маневра более чем предостаточно. Внутренний редактор молчит, а это значит, Дарию повезло. В противном случае он не дожил бы до следующей весны.

– Приношу свои искренние извинения за тот неловкий случай, Дарий Викторович. Больше такого не повторится.

– Рад это слышать, Екатерина Сергеевна. Видите, быть воспитанной совсем не трудно. Не смею вас больше задерживать. Всего доброго.

– И вам, – отмахиваюсь я.

Бреду по коридору, глядя под ноги, и мечтаю поскорее оказаться дома. Подальше от сплетен, слухов и болезненных напоминаний о том, что я потеряла. Концентрируюсь на дыхании, сдерживая эмоции, адреналин стихает, а минутная вспышка жизненных сил развеивается без следа, уступая место печали. Нет ничего хорошего в расставании с тем, кого любишь, даже если он король козлов. И не важно, первый это разрыв или десятый, боль с каждым разом лишь увеличивается в размерах. Я держалась весь день, но даже у моей стойкости есть предел.

Перед глазами появляются две пары женской обуви: белые застиранные конверсы и бордовые лоферы с пыльными носками. Останавливаюсь и поднимаю голову. А им-то что нужно? Тоже мое чистосердечное? Неля презрительно кривится, ее осветленные тонкие волосы торчат на макушке, обеспечивая постоянную связь с космосом, а Таня воинственно хмурится, складывая руки на внушительного размера груди. Борисова и Жаркова стоят плечом к плечу, четко давая понять, что дальше путь закрыт.

– Карпова, тебе не надоело? – выплевывает Таня, тряхнув темной косой челкой. – Быков бросил, так ты уже под другого стелешься?

– Все-то вы знаете, девчонки, – устало ухмыляюсь я. – Ничего от вас не скроешь.

– Не лезь к Дорохову! – заявляет Неля с назревающей истерикой в голосе.

Да ладно? Неужели, даже выстрелив наугад, я попала точно в цель?

– А вы ему кто, правая и левая рука? Поэтому такие обиженные?