Худшие подруги

Отец заглядывает в комнату и улыбается:

– Знаю я, как ты быстро. Еще в пижаме сидишь. Мы точно опоздаем.

Да. Он-то в курсе, сколько времени отнимает женская красота, живя столько лет рядом с двумя прекрасными представительницами человечества. Но что поделать? Я ведь не виновата, что быть девушкой трудно, а быть красивой девушкой – еще труднее. А мужчинам хорошо: проснулся, помылся, причесался, и уже красавец. Хотя… Моему отцу еще приходится укладывать волосы и пользоваться специальным средством для фиксации. Быть кудрявым – полный отстой. И никто – никто! – не сможет убедить меня в обратном!

– Всего пять минут, пап. – Его недоверчивый взгляд меня веселит. Где пять, там и двадцать пять. – У тебя, кстати, рубашка мятая, – сворачиваю разговор о времени, указывая пальцем на пару складок ниже нагрудного кармана.

– Я ее гладил! Только что!

– Чем? Ладошкой? А приговаривал волшебные слова? Уходите складки-неполадки? – хихикаю я. – Попроси лучше маму.

– Лучше надену другую рубашку, после глажки твоей мамы вещи обычно отправляются в мусорку.

– Да, – соглашаюсь я, вспоминая, что отношения у мамы с техникой – такие же, как у меня с готовкой. – Зеленую. Ее я гладила. Не ошибешься.

– Хорошо. Тоня! – кричит папа, повернув голову. – Завтрак готов!

– Накрашусь и приду! – отзывается мама.

– У меня самые красивые женщины в мире, и каждое утро они пытаются усовершенствовать совершенство, испытывая мое терпение. И что мне с вами делать?

– Любить, ценить и никому не отдавать, – предлагаю я. – А еще – желательно не мешать.

– Понял, – кивает отец и закрывает за собой дверь.

Перевожу взгляд на три наряда, вывешенных напротив. Я еще с вечера все продумала, но… Руки тянутся к лицу – и снова приходится себя одернуть. Больше никаких шоколадок! Хотя бы сегодня.

Юбка, брюки или сарафан? Хм-м… Прогноз погоды обещает ясный денек, настроение хорошее. Почти. Отвести взгляд от инопришельца на подбородке помогут только открытые ноги. Брюки отпадают. Как и яркая помада, она только подчеркнет лишнюю красноту на лице, поэтому сарафан с малиновыми пуговицами – тоже мимо.

Образ без деталей – такая скукотища. Зачем еще ходить в школу, если не вызывать восхищенные взгляды?

О’кей. Строгая юбка и блузка с серебряной тонкой вышивкой на карманах и манжетах. Добавлю любимый серебристый ободок, туфли и новую матовую черную сумку.

В голове появляется картинка, как в школе с завистью на меня будут пялиться девчонки в обычных белых рубашках и прямых юбках. Серая масса создана для того, чтобы оттенять ярких людей. Это жизнь. Думаю, они уже привыкли к своей роли за последние десять лет.

И если еще кто-то считает, что девицы одеваются для парней… Упс! Я вас разочарую. Мы одеваемся для других девушек. И соревнование длится уже несколько веков. И правильно сказал кто-то из соцсети «ВКонтакте» – если бы девчонки одевались для парней, то ходили бы голыми.

Определившись с образом, приступаю к макияжу. Пробегаю пальцами по любимым средствам и беру в руки крем. Движения отточены. Я могу накраситься в темноте одной левой. Опыт – такая штука. Никто ведь не задумывается, как чистить зубы или ходить. И тут – то же самое.

В голове крутятся мысли о предстоящем дне. Блин… Одиннадцатый класс… Поверить не могу… Кажется, только вчера мы с Алей разбили плафон в школьном коридоре, а это случилось целых пять лет назад. Пять лет!

Хватаю мобильник, пара секунд уходит на набор короткого сообщения для Али:

«Ты вообще веришь, что сегодня начнется наш последний год в школе?»

Ответ приходит быстро:

«Надеюсь, он будет лучше, чем все предыдущие».

Конечно, будет. Иначе просто невозможно. Мы ведь – Козырь и Макарова. Мы – сила и мощь. Пока нас двое, ничего не страшно.

Залетаю в лифт, в голове еще гремит голос папы: «Я жду тебя внизу пять минут и уезжаю!» Конечно, он меня не оставит, и пусть прошло на несколько минут больше положенного, лучше не испытывать его терпение. Он у меня – добряк, но даже максимально миролюбивые люди иногда взрываются покруче самых отвязных психов.

Автоматические двери открываются на седьмом этаже, и я расплываюсь в улыбке:

– Доброе утречко. А кто у нас такой помятый и недовольный?

– Из-за тебя мы опять опаздываем, – выпаливает Глеб, потирая припухшие от сна глаза, и входит в кабину.

– У-у-у… – кривляюсь я. – Глебка-Хлебка не выспался и очень-очень зол. Шел бы пешком. Я не заставляю тебя ездить с нами. Упс! Ты ведь сам проспал. Я вижу следы от подушки на твоем лице. Поэтому сам виноват.

– Когда ты успела стать такой злыдней?

– А когда ты успел забыть, как пользоваться расческой? – парирую я и осматриваю парня с ног до головы.

Глеб за лето еще сантиметров на пять вымахал, а он и раньше был немаленьким. Такими темпами скоро сможет забрасывать мяч в баскетбольное кольцо просто приподнимаясь на носочки. Ну ничего себе!

Только сейчас понимаю, что мы практически не виделись за последние три месяца, лишь иногда пересекались у подъезда. И рост Глеба – не единственное изменение. Плечи стали шире, ткань белой рубашки натянута на груди и руках. Качался, что ли? Не помню, чтобы он когда-то интересовался чем-то подобным. Задираю подбородок и смотрю в знакомые карие глаза. Погодите… Где они? Где милые смешинки и добродушный взгляд? Даже уголки губ неестественно опущены.

Где мой Глеб Юдин? Что за дела?

– Отстань, Тась. Я еще не проснулся, – сухо отвечает он и пытается пригладить каштановые жесткие волосы. Только вот безуспешно, становится еще хуже, чем было. – И вообще, твой папа мне сам предложил. Я не напрашивался.

– Это было в пятом классе! Ты уже пять лет не платишь за проезд.

Глеб молчит, не оценив шутку, и продолжает строить из себя деревенского паренька, которого лизнула корова. Раздраженно бью парня по руке и запускаю пальцы в его шевелюру, чтобы создать видимость модной небрежной прически.

– Я могу и пешком пойти, если тебе что-то не нравится, – бубнит он.

Убираю руку и склоняю голову набок, глядя исподлобья. Мне не нравятся его тон и желтые подошвы на кроссовках. И я просто не понимаю, в чем дело.

– Кто тебя покусал? Тетя Зина из второго подъезда? Чего ты такой бешеный с утра пораньше? Не рад меня видеть? Закрой глаза!

Глеб смотрит на меня, сжимая губы в тонкую полоску. Он собирается что-то сказать, но двери лифта открываются раньше, чем его рот. Не дожидаясь объяснений, выхожу первая и даже не оборачиваюсь.

От кого-кого, но от Глеба я не ожидала такой подставы в первый учебный день. Взял и испортил мне настроение. Хорошо хоть мы в разных классах, а тренировка по баскетболу только на следующей неделе. Надеюсь, к этому времени он придет в себя или хотя бы выспится.

Прощаюсь с папой и вылезаю из машины. Каблуки уже давно стали для меня привычной и удобной обувью, поэтому Глеб плетется где-то позади. Так ему и надо. Бесит меня своей недовольной рожей.

Замечаю у парадного входа копну шикарных светлых волос и еще немного ускоряю шаг, подлетая к лучшей подруге. Хлопаю ее по плечу, Аля оборачивается.

– Привет, – широко улыбаюсь я, потому что эта девочка всегда поднимает мне настроение, даже просто находясь рядом. – Мне нравится твоя блузка.

– Привет. А мне нравится твой ободок, – отвечает Аля на традиционное приветствие. – А теперь честно. Как я выгляжу?

– Потрясающе! – говорю без тени лукавства. – А я?

– Сногсшибательно!