Горный Ирис

– И не сомневайся! Кто там у вас разгуливает на каблуках? Что за модистка такая с Наполеоном?

Сверху послышался стук каблуков по ламинату: «ЧОК! ЧОК! ЧОК!»

Парень хмыкнул:

– «Модистка с Наполеоном»? Метко вы… Только это не модистка, а модист. Отчим мой.

– Ах о-о-отчим? – протянула она. – У вас, значит, опять полная семья? Ну, поздравляю…

– Ой, да было бы с чем! Он только месяц как к нам переехал, а я уже вешаюсь. И ладно бы он один, так еще и страшилище…

– Страшилище?

– Да сфинкс его… Бонапарт. Ходит за мной и следит. Так и до дурки недолго. А отчим целый день с ним целуется: «Бонапа-а-арт! Бонапартушка!» ТЬФУ!

– Так вот оно что! А я на тебя думала…

– На меня?! Думали, что это я изволил с ума сойти и воображаемых Наполеонов гоняю? Ну спасибо! Хотя, наверное, скоро так и будет, – он горько усмехнулся. – Только «весло» утешает, а то бы полный кирдык. Этот же… модист ещё до переезда подарил.

Фетисов достал из портфеля то самое «весло» – древнюю бордовую электрогитару-телекастер. На таких играли еще «Rolling Stones» в эпоху волосатых хиппи. Парень чуть подумал и заиграл «Nothing Else Matters», видимо, чтобы подчеркнуть грустный момент. Запнулся на середине соло:

– М-м-м… как там дальше?

– Ой, всё! Сворачивай концерт! Знаешь же, что я эту песню без слёз не могу дослушать! Кстати, – остановила она подростка уже в дверях, – этот твой отчим что, совсем не работает? Я целыми днями его дурацкие каблуки слышу!

– Работает? Шутите?! Он же писатель, тонкая душа. Проживает капиталы своего отца, пятикомнатную в центре на «двушку» у МКАДа сменял – всё «заради искусства». Целыми днями лежит на диване и пишет историческое фэнтези. Про эпоху дворцовых переворотов. Написал три книжки пару лет назад и сдулся – теперь вот продолжение вымучивает. Всё в образ входит. Даже разговаривает по-старому: «корнэт», «извольте»…

– Историческое фэнтези? – хохотнула соседка. – «Боевые гномы прибыли, царь-батюшка»? Ну-ну…

Дверь закрылась, и Фетисов остался один. Пройдя лестничный пролёт, он сделал долгую передышку. Очень уж не хотелось домой. Парень присел на облупившийся подоконник, достал из портфеля гитару и начал наигрывать «Walk This Way». Не прошло и пары минут, как за дверью его квартиры послышались те самые раздражающие шаги. Два раза мягко повернулся верхний сувальдный замо?к и столько же, с сухим щелканьем – нижний, английский.

На лестничную клетку, печатая шаг, вышел Михаил Семёнович Русских со зло глядящим Бонапартом на руках. Литератор был одет в свой любимый бархатный халат, из-под которого выглядывали брюки со стрелками и черно-белые лакированные туфли-штиблеты. Он воззрился на пасынка с выражением, сочетающим чувство собственного превосходства, брезгливость и назидательность в равных долях:

– Ну здравствуй, корнэт! Опять, полагаю, уроки прогулял? И как планируешь своё будущее обустраивать? Без образования-то?

Фетисов промолчал, отметив про себя: «корнэт» уже есть. А как там «извольте»? Отчим продолжал:

– Молчать да бренчать изволишь? Ну так я сам предложу возможные варианты. Может, на паперть пойдёшь? Или на панель? – он забавно коверкал это слово: «панель». – А может, планируешь проживать наследственные мильёны? Или шаромыжничать всю жизнь? – добавил он, спустившись к Фетисову и легонько поддев его кроссовок носком лакированной туфли. – Так как?

– А я как вы! – взорвался подросток. – Усядусь на диван и буду ждать чуда! Сами-то чего изволите, когда последние денежки тю-тю, пока вы тут эти свои… бестселлеры пишете? На паперть пойдёте? Или Бонапарта на панель отправите? В выдуманных ельфах калориев нема!

По взрыву хохота со второго этажа стало понятно, что Дарья Николаевна внимательно слушала их перепалку. Смех был густой и заразительный, как у героя Папанова из «Бриллиантовой руки»:

– УА-ХА-ХА-ХА!

Такой бы вставлять в конце несмешных шуток в ситкомах.

– УА-ХА-ХА-ХА!

Михаил Семёнович почти до хруста сжал лысого кота, как будто того уже сейчас забирали рекрутёры секс-работников. Одновременно с этим он густо покраснел от нанесённой обиды.

– Ах ты! Щенок ничтожный! Да я тебя!..

Снизу пропищала кодовая дверь и послышались усталые шаги матери, вернувшейся с работы. Подросток в запальчивости ответил:

– На дуель вызовете? – тут он заметил бедственное положение кота, и поспешно добавил уже без издёвки. – Да отпустите вы своего полководца! Из него же сейчас все соки выйдут!

– УА-ХА-ХА-ХА! – соседка жадно внимала продолжению беседы. – Ай маладца! Всем в подъезде расскажу! Ленке в первую очередь! УА-ХА-ХА-ХА! – под конец её смех стал совсем уж неприличным, и тем более оскорбительным для пунцового беллетриста.

Мать тем временем преодолела последний пролёт, разделяющий дружное семейство. Отчим, наконец, разжал железную хватку, и Бонапарт с истошным мявом рванул обратно в квартиру.

– Мишенька! Игорь! Вы что, опять ссоритесь? – в её больших карих глазах было столько укора, что они просто не смогли продолжать.

Момент для мести был упущен. Михаил Семёнович ответил сразу за двоих:

– Мы, дорогая, планируем самостоятельную жизнь твоего… сына, – последнее слово он буквально процедил сквозь зубы. – Я думаю, он достаточно вырос, чтобы жить отдельно от нас. Да и моя квартира как раз пустует. Если ты, конечно, не против, – последняя фраза была обращена к подростку.

Тот не возражал.

Добрые новости

01.03.2007, четверг. Крепость Горный Ирис.

– Доброе утро, дорогие москвичи! Сегодня первый день весны, а с вами «Добрые Новости» и их бессменный ведущий Лев Завирюха. По сообщению нашего источника в МВД, в районе пересечения улицы Молостовых с Сапёрным проездом вновь найдены человеческие останки.

Изображение жизнерадостного телеведущего сменилось дрожащей картинкой оперативной съёмки какого-то грязного подвала.

– Местные жители связывают это с городской легендой о Ликвидаторе, бывшем сотруднике спецслужб, жившем в одном из близлежащих домов. История всё время обрастает новыми подробностями. Некоторые опрошенные утверждают, что видели его собственными глазами. Другие говорят, что это призрак, вобравший в себя всю тяжесть преступлений, совершённых при жизни, но не имеющий возможности покинуть район, где прошло его детство.

Подвал исчез из кадра. Его сменило лицо корреспондента на фоне жилой застройки. Тот кратко представил зрителям сотрудника МВД, ведущего дело. Камера уехала вниз и остановилась на сером сибирском коте, едко глядящем в объектив.

– География преступлений косвенно подтверждает этот слух. Нашему корреспонденту удалось получить комментарии представителя МВД по району Ивановское. Он утверждает, что причин для паники нет, преступник вот-вот будет схвачен, а слухи надуманны и не имеют ничего общего с правдой.

– Какая чушь! Выключи волшебный ящик! – прервал ведущего низкий властный голос.

– Сей же час, сир.

Бледно-рыжая когтистая лапа повернула переключатель на старом телевизоре, и звук пропал. Оперативник, которому, наконец, дали слово, беззвучно шевелил губами. Вскоре изображение поплыло и сменилось статическими помехами.

– Безволосые обезьяны настолько любят обманываться, что готовы терпеть это вранье? Я решительно не понимаю их мир, Мех!

– Зато техника достойна всяких похвал, – промурлыкал в ответ обладатель телевизора.

Он был полноват, но изящен, с кошачьей грацией и повадками. Пожалуй, его можно было принять за продукт эволюции – таким был бы человек, произойди он от барханного кота. Оторвав взгляд от нового знакомого, читатель мог увидеть окутанную полумраком просторную залу, находящуюся, судя по сырости и затхлому запаху, под землей. На древних каменных стенах висело несколько тусклых ламп, но нашлось место и паре-тройке коптящих факелов. Но даже все вместе они не могли разогнать мрак в дальнем углу, где обосновался собеседник рыжего кота.

– Ты не слишком увлекаешься обезьяньими железяками? – вновь обратился к нему невидимый собеседник. – Как котёнок со своими игрушками! И что там с нашим подопечным? Он уже на месте?

Мех пропустил мимо ушей замечание старшего, сразу перейдя ко второму вопросу: