Империя истребления: История массовых убийств, совершенных нацистами

После Графенека и Бранденбурга в мае 1940 г. открылся третий центр умерщвления: замок Хартхайм под Линцем в Верхней Австрии, недалеко от концентрационного лагеря Маутхаузен. Месяц спустя убийства начались и в четвертом учреждении: замке Зонненштайн в Пирне под Дрезденом. Во второй половине 1940 г. распространились слухи о происходящем в замке Графенек, которые стали вызывать беспокойство у местного населения. 25 ноября жена Вальтера Буха, главного судьи Высшего партийного суда НСДАП, получила письмо от своей знакомой Эльзы фон Лёвис. В своем письме Лёвис сообщила, что события в Графенеке больше не являются тайной, и рассказала, что она шокирована способом и масштабами убийств (хотя и не поставила под сомнение саму программу «эвтаназии» как таковую). Она попросила жену Буха передать письмо мужу. 7 декабря Бух написал Генриху Гиммлеру, приложив к посланию это письмо. В своем ответе Буху от 19 декабря Гиммлер писал:

Могу по секрету сообщить вам, что происходящее там осуществляется группой врачей с санкции фюрера. […] Если этот вопрос стал достоянием общественности, как это, по-видимому, произошло в данном случае, значит, процесс поставлен плохо. С другой стороны, ясно, что он всегда будет трудным. Я немедленно свяжусь с соответствующим агентством, обращу его внимание на эти недостатки и посоветую им усыпить Графенек.

Преднамеренно или же случайно Гиммлер использовал многозначительный глагол «усыпить», неясно. Он поступил именно так, как обещал Буху, и в тот же день написал Виктору Браку. Он сообщил о «большом переполохе», вызванном событиями в Графенеке, и посоветовал ему «прекратить работу учреждения». Распространение слухов и реакция общественности на них привели к тому, что в декабре 1940 г. Графенек закрыли, а в октябре – и Бранденбург. Там жалобы местных жителей на дым и зловоние от крематория уже летом заставили власти перенести печи за город. Однако закрытие этих объектов было всего лишь тактической уловкой. Персонал Бранденбурга и Графенека был группами переведен в новый центр умерщвления: первый – в Бернбург на реке Зале, а второй – в Хадамар близ Лимбурга-на-Лане. В обоих случаях новый центр приступил к работе всего через месяц после закрытия прежнего: Бернбург был создан в ноябре 1940 г., а Хадамар, последний центр уничтожения, – в январе 1941 г. Таким образом, всего было организовано шесть центров умерщвления, но одновременно функционировали только четыре[47 - Письма Эльзы фон Лёвис, Вальтера Буха и Гиммлера Буху см. в: HLSL, Evidence Files, NO-001 and NO-002. The letter from Himmler to Brack is quoted in Klee, 'Euthanasie', p. 291. О закрытии Бранденбурга и Графенека см. также: Friedlander, Origins of Nazi Genocide, pp. 106–108.].

Каждый центр умерщвления отвечал за убийство пациентов-инвалидов из учреждений определенной географической области. Зона центра умерщвления в Бранденбурге включала прусские провинции Бранденбург, Саксонию и Шлезвиг-Гольштейн, земли Брауншвейг, Мекленбург, Анхальт и Гамбург, а также город Берлин. Позже эта территория перешла в ведение центра, размещавшегося в Бернбурге. К центру умерщвления в Графенеке была приписана Южная Германия, то есть земли Бавария, Вюртемберг и Баден, а также некоторые учреждения Северной Германии. Позже эта территория – а также земля Гессен и прусская провинция Ганновер – отошла в управление центра в Хадамаре. Центр умерщвления в Хартхайме отвечал за учреждения Австрии, а также за некоторые клиники Южной Германии и Саксонии. Зонненштайнский центр убийств охватывал земли Саксония и Тюрингия, прусскую провинцию Силезия, а также некоторые учреждения на юге Германии[48 - Friedlander, Origins of Nazi Genocide, p. 93.].

Общественный резонанс, приведший к закрытию центров в Бранденбурге и Графенеке, заставил организаторов программы Т4 пересмотреть процедуры операции. С осени 1940 г. больных стали накапливать в транзитных учреждениях, пациентов которых уничтожали заранее, чтобы освободить место, и через две-три недели оттуда группами перевозили в соответствующий центр умерщвления. Таким образом, пациенты выбывали из больницы, где содержались изначально, чтобы оказаться в транзитном учреждении, а затем уже перенаправлялись оттуда в центр уничтожения. Такое увеличение количества перемещений позволяло повысить степень секретности конечного пункта назначения. Кроме того, оно генерировало дополнительный слой дезинформации для родственников, которые получали уведомления о прибытии пациента в транзитное учреждение, а затем об отбытии из него; это запутывало дело и уменьшало эффективность жалоб. Опять же, родственникам не разрешалось посещать пациента в ходе этой транспортировки. Транзитные учреждения создавались по всей Германии. Каждое из них служило сборным пунктом для определенного центра умерщвления, и каждый центр умерщвления получал пациентов из нескольких таких учреждений[49 - Ibid., p. 108.].

Поскольку помещенные в специальные учреждения еврейские пациенты тоже подпадали под действие закона об обязательной стерилизации, естественно, когда была запущена программа убийств в рамках «эвтаназии», это затронуло и еврейских пациентов-инвалидов. С января по декабрь 1940 г. убийства евреев-инвалидов осуществлялись в центрах умерщвления Графенек, Бранденбург и Бернбург. Таким образом, евреи стали жертвами убийств в рамках «эвтаназии» с самого начала. На самом деле нередко их переводили в центры умерщвления в первую очередь. Решение о систематическом убийстве всех пациентов-евреев, содержавшихся в немецких больницах, было принято еще весной 1940 г. 15 апреля Министерство внутренних дел рейха потребовало от всех местных властей в течение трех недель сообщить о количестве пациентов-евреев в государственных больницах и домах престарелых. Затем этих пациентов перевели в транзитные центры, а оттуда – в центры умерщвления. В рамках программы «эвтаназии» были систематическим образом убиты от 4000 до 5000 пациентов-евреев, находившихся в стационарах Германии; в отличие от других групп, по отношению к ним никаких исключений на основе характера их заболевания или трудоспособности не делалось. Решение об убийстве еврейских пациентов-инвалидов – важное звено в цепи между «эвтаназией» и последующим геноцидом евреев, поскольку оно свидетельствует об укреплении намерения вовлечь в процесс уничтожения новые целевые группы. Таким образом, систематическое убийство евреев началось в центрах убийств программы Т4 на территории Германии[50 - Annette Hinz-Wessels, 'Antisemitismus und Krankenmord. Zum Umgang mit j?dischen Anstaltspatienten im Nationalsozialismus', Vierteljahrshefte f?r Zeitgeschichte, vol. 61, no. 1 (January 2013), pp. 65–92; Friedlander, Origins of Nazi Genocide, pp. 263–83; Peter Longerich, Der ungeschriebene Befehl. Hitler und der Weg zur 'Endl?sung' (Munich: Piper, 2001), p. 76.].

24 августа 1941 г. Гитлер официально закрыл операцию Т4 – расширенную программу «эвтаназии». Соответствующий приказ он отдал Карлу Брандту, который передал его в канцелярию фюрера. К лету 1941 г. информация о тайных убийствах в рамках программы «эвтаназии» получила широкую огласку и просочилась даже в нейтральные страны, а также в государства, воевавшие против Германии. 22 августа немецкий филолог еврейского происхождения Виктор Клемперер отметил в своем дневнике: «Сейчас все говорят об убийстве душевнобольных в психушках». После того как стали известны цели анкетирования, пункты назначения серых депортационных автобусов и функции центров умерщвления, широкая публика стала проявлять сильное недовольство. Однако эту реакцию, а также критическую позицию нескольких священнослужителей не следует отождествлять с неприятием убийства душевнобольных как такового. Скорее беспокойство вызывал способ осуществления операции Т4, особенно ее секретный характер и потенциально неограниченные масштабы. Основными причинами решения Гитлера стали широкое распространение информации об убийствах и всеобщее недовольство населения тем, как именно осуществлялась «эвтаназия»; эти же факторы поздней осенью 1940 г. вынудили Гиммлера предложить закрыть Графенек[51 - Friedlander, Origins of Nazi Genocide, p. 111; Rauh, 'Krieg gegen die "nutzlosen Esser"', pp. 52–3; Pohl, Verfolgung und Massenmord, p. 32. Цит. Клемперера см. в: Клемперер В. LTI. Язык Третьего рейха. М.: Прогресс традиция, 1998 (запись от 22 августа 1941 г.). См. также его запись от 21 мая 1941 г.].

Епископ Мюнстера, граф Клеменс Август фон Гален, в знаменитой проповеди 3 августа 1941 г. выразил эти тревоги и открыто осудил убийство душевнобольных. Какими бы смелыми ни были его слова, то был отнюдь не одинокий глас вопиющего в пустыне, как порой считается. Его речи предшествовало публичное осуждение «эвтаназии» немецкими протестантами. Гален озвучил свой протест более чем через год после того, как впервые услышал о том, что происходит в приютах его епархии. Похоже, самое важное в этом эпизоде то, что сама по себе его проповедь едва ли оказала бы такое влияние, если бы она не отражала широко распространившееся среди населения недовольство и, более того, не подпитывалась двумя значительными факторами, связанными с войной. Во-первых, кампания блицкрига против Советского Союза застопорилась. Во-вторых, ВВС Великобритании усилили бомбардировки, в особенности крупных католических центров на северо-западе Германии, в том числе и Мюнстера. Нацистский режим опасался, что два этих фактора подорвут уверенность населения в скорой победе. Поэтому он решил оградить народ от любого конфликта, который мог бы отвлечь от реальной цели – победы в войне[52 - О критике со стороны протестантов и о том, что Гален знал о программе «эвтаназии» с июля 1940 г., см.: Beth A. Griech-Polelle, Bishop von Galen: German Catholicism and National Socialism (New Haven, CT/London: Yale University Press, 2002), pp. 59–60 and 73–8. О факторах, связанных с войной, см.: Rauh, 'Krieg gegen die "nutzlosen Esser"', pp. 52–3. О замедлении военной кампании против Советского Союза см.: David Stahel, Operation Barbarossa and Germany's Defeat in the East (Cambridge: Cambridge University Press, 2009), pp. 153–451.].

Некий статистик программы Т4 составил сводку количества пациентов, убитых в каждом из центров к концу августа 1941 г. Общее число «дезинфекций», как именовалось в этом документе убийство людей, составило 70 273 – удивительно близко к числу жертв, намеченному осенью 1939 г. Наибольшая доля жертв пришлась на Хартхайм, где были убиты 18 269 человек. Однако самые высокие темпы убийств были достигнуты в Хадамаре, где за семь месяцев с января по август 1941 г. были умерщвлены 10 072 пациента. Сожжение десятитысячной жертвы его персонал отпраздновал шуточной церемонией в подвальном крематории. Обнаженный труп положили на носилки, усыпали цветами, а руководитель отделения Вальтер Бюнгер произнес речь; каждый сотрудник получил по бутылке пива. Из общего числа в 70 273 жертвы программы Т4 35 224 человека были убиты в 1940 г. и 35 049 – в 1941 г. Однако другие источники сообщают, что в шести центрах за указанный период погибли 80 000 пациентов, хотя реальные цифры могли быть еще выше. Отчет, обнаруженный после войны в Хартхайме, содержал также скрупулезный отчет о тех средствах, которые удалось сэкономить благодаря убийству инвалидов. Статистик Т4 подсчитал, что 70 273 «дезинфекции» сэкономили бы Третьему рейху за десять лет 885 439 800 марок – чудовищный утилитаризм, призванный подвести рациональную базу под евгеническую и расовую идеологию, которая создала центры умерщвления и питала массовые убийства[53 - National Archives and Records Administration, RG 338, T-1021, roll 18, frames 98 and 102. О празднованиях в Хадамаре и других возможных источниках, указывающих на общее количество в 8000 убитых пациентов, см.: Friedlander, Origins of Nazi Genocide, p. 110.].

В отличие от недовольства, которое привело к закрытию Графенека и Бранденбурга годом ранее, официальное сворачивание расширенной программы «эвтаназии» в августе 1941 г. на самом деле не остановило работу ни одного из четырех действовавших центров умерщвления: Хартхайма, Зонненштайна, Бернбурга и Хадамара. Операция Т4 продолжилась с высокой интенсивностью, но уже вне поля зрения общественности, в то время как «эвтаназия» детей, при которой газовые установки никогда не использовались, не то что не остановилась, но даже интенсифицировалась; многие «специальные детские отделения» были открыты уже после этой остановки. На самом деле после приказа о прекращении «эвтаназии» было убито больше людей, чем до него. Однако изменились методы убийства, использовавшиеся в расширенной программе «эвтаназии». На втором этапе для умерщвления пациентов использовался уже не газ, а преднамеренный отказ от ухода, лишение пайка или передозировка медикаментов. Например, в Хадамаре систематические убийства возобновились в августе 1942 г., после того как в конце июля там были демонтированы газовые камеры, и продолжались до марта 1945 г. В Зонненштайне газовые камеры также были закрыты летом 1942 г., после чего замок использовался в качестве госпиталя вермахта. Бернбург был ликвидирован только в апреле 1943 г. Из шести центров умерщвления самым долговечным оказался Хартхайм; он продолжал работать до декабря 1944 г.[54 - Friedlander, Origins of Nazi Genocide, pp. 111 and 150–2; Winfried S??, Der 'Volksk?rper' im Krieg. Gesundheitspolitik, Gesundheitsverh?ltnisse und Krankenmord im nationalsozialistischen Deutschland 1939–1945 (Munich: Oldenbourg, 2003), pp. 313–14; Georg Lilienthal, 'NS-"Euthanasie"-Mordopfer und Wege des Gedenkens', in Sybille Quack, ed., Dimensionen der Verfolgung. Opfer und Opfergruppen im Nationalsozialismus (Munich: Deutsche Verlags-Anstalt, 2003), pp. 251–77, here pp. 256–7, 259 and 262. Об «особых детских отделениях» см.: Klee, 'Euthanasie', p. 379.]