Незаконный наследник. Стать прочнее

Решив, что сделал для них достаточно, я сочувственно улыбнулся и ушёл, оставляя их думать, что делать дальше.

В номере упал на диван. Мне нужно сделать ещё один звонок, а завтра отдать фото Матвею и забыть про эту историю. Дальше – не моё дело, пускай высокие стороны договариваются. Думаю, что Подоров хорошую историю сочинит, как у гнусного журналюги отбирал снимки и негативы, а пули свистели у него над головой. Про пули, это важно, это должный антураж придаёт, и определяет серьёзность намерений.

Для того чтобы сделать этот звонок, мне нужно увидеть снимки, так что подожду пока здесь. Я откинул голову на спинку дивана, и сам не заметил, как задремал.

Глава 4

– Вам плохо? – я приоткрыл глаз и вытер со лба пот. Не сказал бы, что мне сильно плохо, но то, как я себя чувствовал, было далеко от нормального.

– Помолчи, ладно, – Иван Петров кивнул и снова сел в кресло, прижимая к груди драгоценную камеру. Я же, чтобы хоть как-то успокоиться, принялся прокручивать в голове события, которые развивались вчера стремительно.

***

Иван вышел в гостиную, неся пачку фотографий, внимательно разглядывая их. На лице у него отразилось удивление, пополам с недоумением и каким-то детским любопытством. Я проснулся, услышав звук открываемой двери и теперь сидел, пытаясь прогнать сонную одурь. Он остановился напротив меня, и с минуту поглядывал то на снимки, то на меня, переминаясь с ноги на ногу и явно не зная, с чего начать разговор.

– Что это? – наконец, он протянул мне фотографии.

– А на что это похоже? – я принялся просматривать изображения: да, красота. А у Лейманова вполне даже приличное тело, на снимках он смотрится очень даже ему явно нечего стыдиться. Видно, что парень не бегает от тяжёлого труда, да и с учителем фехтования занимался вполне упорно: мускулатура развита прилично и очень гармонично. Да и его партнёрша тоже ничего. О, а вот тут они меня заметили: Камилла повернулась и стало прекрасно видно лицо и грудь. До этого она была спиной к камере расположена. А грудь хороша, изумительной формы и размера, просто создана для ласк. – Очень хорошо. Можно сказать, что у меня талант. Негативы, – я протянул руку, куда тут же лёг конверт с небольшими пластинками. Просмотрев изображение на этих картинках, я удовлетворённо кивнул, ссыпал их обратно в конверт и перевёл взгляд на переминающегося с ноги на ногу фотографа.

– Я пойду? – в голосе Ивана прозвучала неуверенность. Он, кажется, начал догадываться, что вляпался во что-то скверно пахнущее. Как начал понимать, что выбраться ему отсюда будет проблематично.

– Нет, – я покачал головой, бросая снимки на диван. – Ты же понимаешь, что никуда не уйдёшь?

– Вы меня, – он сглотнул, – вы меня убьёте?

– Ещё пять лет назад, я бы сказал «да» не раздумывая. Хотя я бы вообще не отвечал, просто убил бы. Теперь же мне надо подумать. Ты хороший парень, к тому же высококлассный специалист, даже странно, почему так мало зарабатываешь, что только на приличную камеру хватило. – Я задумчиво смотрел на него, а Ванька стоял прямо и смотрел на меня с обречённой уверенностью. – Вот что, тебя здесь что-то держит? Ну там, жена, трое детей и кредит на квартиру?

– Нет, я с родителями живу, но они ничего не знают. Я им даже не сказал, к кому меня попросил Михалыч зайти. – Он заговорил очень быстро, видимо, пытаясь меня убедить таким образом, что его родители совершенно ничего не знают, и их не надо убивать. Я не стал ему намекать, что он сам ничего не знал и был, в общем-то, неопасен, до тех пор, пока снимки не увидел. Может быть, даже не понял ещё, кто на них изображён, но увидел и разглядел во всех подробностях, и сразу же стал представлять определённую опасность.

– Успокойся, я не маньяк, и не собираюсь трогать твоих родителей. Да и с тобой пока непонятно, что делать. Что ты умеешь, кроме этого? – Я кивнул на камеру.

– Почти ничего, – он покачал головой. – Так, несколько заметок для местной газеты писал, ничего слишком серьёзного.

– Ты где-то учился? – я продолжал на него смотреть, размышляя о том, на кой ляд мне этот парень сдался? Не проще отдать его Подорову, пускай делает с ним, что хочет. И тут же сам себе ответил: нет, не проще. Нельзя разбрасываться людскими ресурсами, тем более что парень действительно профессионал своего дела. Я снова посмотрел на снимки. Очень сомневаюсь, что я наснимал так шикарно. Я вообще не видел, что именно снимаю. И он умудрился из того дерьма, которое я ему отдал, такую конфетку сделать.

– Я курсы журналистики и художественной фотографии заканчивал, – ответил он и смутился. Словно ему было стыдно за то, что он только какие-то курсы закончил, а не что-то большее.

– А почему так грустно? – я усмехнулся.

– Это всё, на что хватило денег. Думал, что смогу пробиться, но… Наверное, я просто не умею себя продать подороже, или что-то не так делаю…

– Да, нет, делаешь ты вполне на уровне, – я поднял снимок, где Камилла обернулась. – Сколько тебе понадобится времени, чтобы собраться?

– Собраться куда? – он уставился на меня.

– Полетишь со мной в Новгород, – я снова взял в руки снимки. – У меня есть газета и два журнала. И в обоих журналах всего один фотограф, а это ни черта неправильно.

– Вы сейчас серьёзно? – Он уставился на меня. – Я видел эти журналы, там же основное и главное – это фотографии.

– Верно. И мне не нравится, как получаются съёмки с местности. Модели в студии – там всё отлично, даже я красавчик. А вот всё остальное, особенно машины и оружие… м-да. Испортить Ушакова на стрельбище – постараться нужно, но нашему фотографу это удалось на все сто.

– Я… – он нащупал за спиной стул и сел на него. – Я даже не знаю. А где я буду жить?

– К Рыжову тебя подселю. Хоть баб не будет водить и всё время учёбе посвятит, – я посмотрел на него. В гостиной горел один-единственный ночник, и тусклый свет придавал комнате мистический и таинственный вид. – Есть, правда, одно условие. И мне и службе безопасности империи понадобятся гарантии того, что ты даже по пьяни язык не развяжешь. – Сам понимаешь, вот это – дело государственной важности. – Я указал на снимки.

– Вообще-то, не понимаю. Я знаю парня на фото – это Лейманов. Видел его в городе, и на верфях, когда про «Ундину» заметку писал на заказ. А вот кто эта девица – понятия не имею. И какое отношение наследник Леймановых может иметь к государственной безопасности, даже не представляю, – Иван протёр лицо руками. По худому запястью скатились дешёвые часы. Мой взгляд почему-то зацепился именно за это запястье и эти долбанные часы, которые катались по руке, потому что браслет был велик, и что-то с ним сделать не представлялось возможным.

– Это легко узнать, и тебе, как журналисту об этом прекрасно известно, – я хмыкнул и поднялся с дивана. – Сначала будет немного больно, но ты практически сразу перестанешь чувствовать стража. Он считывает намерения. Если ты всерьёз решишь меня предать, он сначала предупредит тебя покалыванием, чтобы одумался и за ум взялся. Если же ты не послушаешь предупреждения, то страж тебя убьёт. Собственно, я воспринимаю подобную меру как казнь за измену, только без промежуточной реакции в виде поимки.

– А давайте, – махнул рукой Иван. – Я-то думал, что вы меня прямо здесь, того… А так, да с такими условиями и потерпеть можно. Тем более что я не собираюсь, ни вас, ни родину предавать. Даже не думал никогда об этом.

– Руку оголи до локтя и протяни мне. – В комнате резко похолодало, и на моей ладони начал рождаться страж в виде сколопендры. Точно такой же до сих пор живёт в теле Рыжова, который уже, похоже, забыл про него.

Петров поёжился, а сколопендра соскочила с моей ладони и принялась внедряться прямо под кожу. Зрелище было не из приятных, про ощущения самого Петрова вообще промолчу. Он сжал руку в кулак, закрыл глаза и застонал. Терпи, парень, я знаю, что это очень больно. Сколопендра полностью скользнула под кожу, прошлась волной по руке вверх, и исчезла, уйдя вглубь тела. Где-то внутри страж свернётся в клубок, чаще всего они выбирают место под сердцем, и уснёт, пока не почувствует, что носитель повредился головой и хочет совершить глупость, а именно: предать хозяина. Вот тогда Иван снова почувствует присутствие в себе стража. А пока можно и расслабиться.

Пока Петров приходил в себя, я набрал номер Гамлета и попросил его свозить Ивана до дома, чтобы он собрал свои, подозреваю, что немногочисленные пожитки, и привёз обратно.

Подождав, пока за Ванькой закроется дверь, я вытащил новый телефон из упаковки. Его мне отдал Подоров вместе с нужным мне номером. После этого звонка мне предстояло трубку уничтожить, потому что спецслужбы уже научились отслеживать местонахождение телефона по сохранённому номеру в трубке того, кому звонили. На самом деле, всё было просто, они использовали почти тот же самый приём, что и Ушаковы, когда пеленговали передатчики. Покрутив в руке телефон, почти ничем не отличающийся от моего, я поднял ту фотографию, которая мне больше всего понравилась, и набрал номер.

– Кто это? – раздражённый мужской голос, который ответил практически сразу же, дал понять, что Камилла рассказала папочке, что конкретно влетела, и что ждёт всесторонней поддержки и помощи от родителя. А также ответ на вопрос: «Что мне, вашу мать, делать?»

– Вот именно сейчас, когда я любуюсь запечатлённой во всей красе грудью прелестной Камиллы, знать кто я, совершенно необязательно. – То ли со сна, то ли оттого, что я недавно призывал дар смерти, но мой голос звучал хрипло, и мне не нужно было даже как-то пытаться его изменить. – Эта родинка под левой грудью, просто валит наповал. А какие линии живота… Мои комплименты, у вас, господин Уэльс, получился истинный шедевр. Правда, мужик под её попкой портит всю остальную картину… Да и умом девочка обделена. Это надо было додуматься, заселиться в отель под своим настоящим именем. Ещё скажите, что она по визе с настоящим именем в страну прилетела, инкогнито, – я рассмеялся. Смех прозвучал грубо, и даже мне резанул слух.

– Чего вы хотите? – сухо спросил Уэльс. Так, он знает, в чём проблема, и видит в этом проблему, а, значит, она его зацепила, иначе не слушал бы гадости, а просто отключился от звонка. – И откуда у вас мой личный номер?

– О, на самом деле у вашей дочурки такой интересный юрист, просто пупсик. А как он ей предан, ух. Наверное, будь его воля, он бы и в постели Камиллу охранял бы, но… Она туда привела сына местного клана. Это было так просто напоить его, он же так переживал, так переживал, что выболтал всё, о чём я его просил. Просто душка, – и я снова рассмеялся. Мне нужно было вывести из игры юриста, и, похоже, у меня получилось, очень уж красноречиво задышал в трубку взбешённый отец. У него, похоже, пар из ноздрей валит, и он мечтает сейчас кого-нибудь придушить. Интересно, какой у него дар?

– Чего ты хочешь, ублюдок! – прорычал Уэльс.

– Денег. Всё очень банально. Я хочу много денег. Иначе я продам эти фото… Да всем, кто захочет их купить. При наличии негативов их можно много напечатать, и даже мужика, на котором ваша дочурка устроилась, можно не убирать, думаю, найдутся любители и им полюбоваться.

– А…

– Я перезвоню и сообщу условия, – и я отключился, продолжая задумчиво рассматривать снимок. Затем сгрёб фотографии в стопку, забрал негативы и унёс в спальню.

Вернувшись в гостиную, повертел в руках телефон. Достал из кармана мой родной и сравнил. Они абсолютно одинаковые. Вроде бы Вольф что-то говорил насчёт индивидуальных моделей, но, или пока не получается, или… Хрен его знает. Я уже не помню, может быть, мне про модели послышалось. Надо бы уточнить. Проверив свой телефон, убедившись, что да, это действительно мой, потому что телефонная книга была забита сохранёнными номерами, я сунул его в карман. Второй же телефон кинул на пол. Чтобы его испортить, достаточно как следует наступить, чтобы испортить матрицу. Разломав дорогую игрушку и выбросив останки в мусорное ведро, я дождался, когда явится Иван, и после этого пошёл в свою спальню, чтобы вздремнуть.

Утром меня разбудил запах перегара. Я его почувствовал сквозь сон и открыл глаза. Подоров был слегка опухший, но выбритый и если бы не перегар, то понять, что он вчера нажрался, было бы непросто.

– Доброе утро. Признавайся, какой фантастической гадостью ты вчера догонялся? – спросил я его, поднимаясь в постели.

– У этого не было названия, – Подоров потёр щёки.

– А с чего ты решил так погулять? – я скрылся в ванной, а когда вышел, то Матвея в спальне уже не было. Он обнаружился в гостиной. Куда я зашёл с сумкой в одной руке и снимками в другой.

– Достало всё, – он начал отвечать на мой вопрос, который я задал ещё в спальне. – Да и ещё мне нужно было промариновать и Уэльсов, и нашу сладкую парочку. Вот я и решил совместить приятное с полезным. Не отвечал, потому что пьян был.

– Ты как вошёл в мой номер? – спросил я, а Матвей так на меня посмотрел, что все вопросы сами собой отпали. – Хорошо. На чём сошлись?