Проект «Олимпийские боги»

– Твой молот останется у тебя, – успокоил его Зевс. – Афина получит веретено. Она будет прясть и ткать.

Так появилась я. А проглоченная мать моя, Метида, будучи бессмертной, так и осталась жить в голове Зевса, давая советы и помогая править миром.

Все боги тупо молчали, представляя как Зевсу разрубали голову и оттуда появлялась почти двухметровая богиня. С логикой это явно не дружило. При этом все боги знали, что, даже обнажившись, Афина сохраняет коринфский шлем с высоким гребнем. С логикой это явно не дружило и второе обстоятельство – что, Афина родилась, когда Зевс был женат на Метиде, хоть и проглотил ее, а голову ему разрубал Гефест – сын от следующей жены Геры, да с учетом того, что медовый месяц Зевса и Геры продолжался триста лет. Несостыковочка получается… Да, задала загадку Афи?на – богиня войны, стратегии и мудрости, изобретательности, знаний, наук, искусств и ремёсел. Да, воистину, во многих знаниях – много печали. Все-таки правы были слухи о том, что не Гефест, а Прометей помог выйти на свет Афине. А информацию о Прометее олимпийские боги всегда замалчивали.

– Ладно, – решил смягчить обстановку Зевс, – надо снять видеоклип со спецэффектами «Рождение Афины» и показать аборигенам.

Наконец начала свой рассказ Афроди?та – богиня красоты и чувственной любви, плодородия, вечной весны и жизни:

– В ту же ночь, когда Кронос схватил серп и в одно мгновение оскопил Урана, а гениталии выбросил в море, то из крови и семени Урана, взбитых волнами в белоснежную пену, родилась я, богиня любви – Афродита. Меня многие считают сиротой, поскольку у меня ни было отца, ни матери, но это не правильно. Раз я родилась из семени Урана, то, по крайней мере биологический отец у меня был Уран, следовательно, олимпийским богам я прихожусь теткой. Одним очень хорошим, спокойным утром я просто появилась обнаженной из морской волны и на морской раковине добралась до берега около острова Кифера и ветерок принёс меня на остров Кипр, где меня встретили Оры – дочери богини справедливости закона Фемиды и богини плодородия. Везде, где я ступала, вырастали прекрасные цветы. Служанки вытерли мое тело, намазали пахучими маслами, отжали ее влажные волосы и причесали. Оры в золотых диадемах увенчали меня золотым венцом, в уши вставили сережки с жемчугом, шею украсили рубиновым ожерельем. Меня одели в прозрачную рубашку и в плащ, цветастый, как радуга. Потом подкатили красивую колесницу, выложенную ракушками, и впрягли в нее голубей. Так я поехала на Олимп. Когда я там появилась, среди стен дворца Зевса прозвучало дружное «ах!» всех богов. Боги дивились моей прелести и возгорались желанием взять меня в жены, и зависть кольнула в самое сердце Геру, Афину и других богинь. Страстность и изнеженность Афродиты всегда раздражала меня. К Афродите я испытывала враждебность и, когда только могла, преследовала и доставала эту притягательную, чувственную, сексуально активную женщину, вокруг которой собираются мужчины.

Cледующим рассказать легенду своего рождения решил Аполлон:

– Зевс полюбил богиню Лето. Когда Лето пришло время родить, ревнивая Гера запретила земной тверди дать роженице место для родов. Гера преследовала ее по всей земле с помощью Пифона, чудовищного змея, рождённый землёй Геей.

– Спасибо, Аполлон, ты преувеличиваешь мои способности и возможности, – не смогла сдержать я реплику.

– Когда Пифон настиг Лето, по приказу Зевса бог северного ветра Борей перенес Лето на остров Ортигию и закрыл остров волнами. Пифон не нашел его, и тогда владыка моря Посейдон вернул остров наверх. Потом Лето обратилась за помощью к плавучему острову Делос – тем самым формально обходя запрет Геры, – обещая в награду прославить его. Делос дал возможность Лето родить детей на его берегах. Однако Гера запретила Илифии-родовспомогательнице помогать своей сопернице. Лето мучилась схватками несколько дней, многие богини собрались вокруг неё, сочувствуя, но не в силах ничего сделать. Артемида родилась первой и сразу же начала принимать у матери роды меня – своего брата Аполлона, поскольку на нее не был наложен запрет Геры. После успешного рождения меня и Артемиды остров Делос стал, наконец, неподвижным. Родился я семимесячным. Когда я родился, лебеди с Гипербореи проделали семь кругов над Делосом и воспели его. Лето не кормила меня грудью. Фемида, богиня правосудия, кормила меня нектаром и амброзией. Гефест принес мне и Артемиде в подарок стрелы.

Я рано возмужал и ещё совсем юным младенцем, на четвёртый день после рождения, убил змея Пифона, посланного злобной Герой и опустошавшего окрестности Дельф. Мои стрелы не знают промаха. И как ни был силен Пифон, я победил его, а на месте сражения основал оракул-прорицалище, назвав его Дельфами. Первыми его жрецами стали критские моряки, проплывавшие мимо, которых я привел в свое святилище. Там же я основал в свою честь Пифийские игры, получил очищение от убийства Пифона и был прославлен жителями Дельф. За убийство Пифона я был изгнан на девять лет в Темпейскую равнину. В возрасте 4 лет я начал строить храм на Делосе из рогов кинфийских ланей, убитых Артемидой.

– Очень хорошо изложено, – высказалась Артемида, гордая своей ролью в данном сюжете, – хочу добавить, что наша мать Лето считается символом материнства, материнской любви и почитания детьми. Когда мне исполнилось три года, Лето перенесла меня на Олимп, чтобы познакомить с Зевсом и божественными родственниками. Я сидела на коленях своего великолепного отца, который приласкал меня со словами: "Когда богини рождают мне детей, подобных этой, гнев ревнивой Геры меня не пугает. Моя маленькая дочурка, у тебя будет все, что ты пожелаешь".

Я попросила лук со стрелами, свору гончих собак для охоты, свиту из нимф, тунику, достаточно короткую для бега, дикие леса и горы в свое распоряжение – и вечное целомудрие. Все это отец-Зевс охотно предоставил мне. Все это – плюс привилегию самостоятельно совершать свой выбор. Вскоре я отправилась в леса и к водоемам выбирать самых красивых нимф. Затем я спустилась на дно моря и нашла циклопов, мастеров Посейдона, которые выковали мне серебряный лук и стрелы. И наконец я разыскала Пана, божество дикой природы, полумужчину-полукозла, играющего на свирели, и выпросила у него несколько лучших гончих собак. Мне не терпелось испытать в деле полученные подарки, и ночью при свете факелов я затеяла охоту.

– Позвольте и мне рассказать свою историю рождения, – сказал Дионис, бог виноделия, производительных сил природы, вдохновения и религиозного экстаза, сын Зевса и Семелы, дочери Кадма и Гармонии, – Зевс полюбил мою мать Семелу, дочь царя Фив Кадма, и оплодотворил ее, приняв облик смертного мужчины. Проведав об этом, ревнивая Гера решила отомстить Семеле и ее нерожденному ребенку. Она явилась Семеле в облике ее пожилой няни Берои и уговорила опрометчивую девушку проверить, действительно ли ее любовник – бог. Для этого коварная богиня посоветовала Семеле потребовать, чтобы Зевс явился ей во всем своем великолепии, как он являлся самой Гере.

Той ночью, когда Зевс явился к ней, Семела стала умолять его об одолжении, и бог поклялся водами реки Стикс, – а такая клятва нерушима для богов, – сделать все, чего бы она ни пожелала. Семела, следуя коварному совету Геры, попросила его явиться ей во всем великолепии главного олимпийского бога и обнять её в том виде, в котором он обнимает Геру. Она не знала, что это убьет ее. Связанный клятвой Зевс принял облик бога-громовержца, чьего вида не может выдержать никто из смертных, явившись в пламени молний, и Семела была мгновенно объята огнём. Молнии Зевса убили Семелу, но ее нерожденного сына сделали бессмертным. В миг смерти Семелы Зевс извлек Диониса из лона матери, зашил себе в бедро и выносил до тех пор, пока сын не созрел достаточно для того, чтобы родиться. Роль акушера в этих необычных родах играл Гермес.

Таким образом, я был рождён Зевсом из бедра на Наксосе и воспитан местными нимфами. Чтобы обезопасить меня от гнева Геры, Зевс отдал меня на воспитание сестре Семелы Ино и её супругу Афаманту, царю Орхомена, где меня стали воспитывать как девочку, чтобы Гера не нашла меня. Но это не помогло. Гера наслала на Афаманта безумие, в припадке которого Афамант убил своего сына и пытался убить меня.

Спасаясь от обезумевшего Афаманта, Ино со вторым сыном пришлось броситься в море, где их приняли нереиды. Затем Зевс превратил меня в козленка, а Гермес отнес меня к нимфам в Нису. Нимфы спрятали меня от Геры, закрыв колыбель ветками плюща. Воспитан я в пещере нимфами Нисейской долины. Там наставник Силен пожилой добродушный и немного подвыпивший пожилой человека с лошадиным хвостом и копытами открыл мне тайны природы и научил изготовлению вина. В награду за воспитание сына, Зевс перенёс нимф на небо.

Следующим выступил Гермес, посланник богов:

– У меня история рождения попроще. Я сын Зевса и Майи, дочери Атланта, титана, держащего на плечах небесный свод, родился в гроте горы Киллены в Аркадии, области живших безмятежной, счастливой жизнью пастухов. Майя – это застенчивая богиня, жившая в каменной пещере, где ее однажды ночью навестил Зевс. Гера в этот момент как раз спала и, против обыкновения, ничего не знала о похождениях мужа.

Рядом росло дикое земляничное дерево, в тени которого я проводил много времени и бил источник, в котором горные нимфы купали меня. Все. Про рождение больше рассказывать нечего.

Тут вступил Аполлон:

– Да ладно, не прибедняйся. Расскажи про свои проказы новорожденного.

– В первый же день после своего рождения я, воспользовавшись тем, что Майя куда-то отошла, вылез из своей колыбельки и принялся осматривать окрестности пещеры. Я поймал черепаху, снял с нее панцирь, прикрепил к нему две тростниковые трубочки и натянул семь струн, – так появилась лира. Я заиграл на лире и запел. Его музыка пробуждала радость и любовь, а также навевала сладкие сны.

Но этот музыкальный инструмент скоро мне надоел. Наигравшись с лирой и отнеся ее в свою колыбель, я захотел мяса и пошел гулять, уходя все дальше и дальше от своей пещеры. Обратите внимание! Моя мать Майя все не приходила. Я шел до тех пор, пока не наткнулся на стадо коров, принадлежавшее Аполлону, и в голове моей родился дерзкий замысел – угнать стадо златолукого бога. Задуманное было исполнено, причем я гнал коров задом наперед, чтобы Аполлон не мог по следам догадаться, куда они делись. Это было не просто. Отведя стадо в укромное место, я развел огонь (для этого он тер друг о друга две палочки и трут, изобретя, таким образом, способ добычи огня) и зажарил двух коров. Остальных похищенных коров я спрятал а пещере, которую завалил огромным камнем. Отобедав, я выбросил свою обувь из веток в реку, разметал пепел и бесшумно вернулся в пещеру матери, легким облачком просочился в комнату через замочную скважину и лег в колыбельку, замотав себя пеленками, а под мышкой держа лиру.Все это не укрылось от глаз Майи. «Выдумщик хитрый! И откуда же ты возвращаешься домой поздно ночью? Неужели ты думаешь, что я не знаю о твоей проделке? И неужели ты не боишься, что Аполлон тебя накажет?» – воскликнула она. «Не пугай меня, мать! – спокойно я ответил ей – Мы будем с тобой заниматься очень прибыльным делом – скотоводством. А если Аполлон попробует мне что-нибудь сделать, я проломлю стену его храма в Дельфах и унесу оттуда золотые треножники, и никто не сможет мне помешать!» Однако такие речи еще больше перепугали робкую Майю.

Утром Аполлон обнаружил, что его коровы пропали и отправился их искать. Однако стадо найти ему не удалось, он нашел только пещеру, в которой лежал в колыбельке младенец и, казалось, мирно спал, а на самом деле рассматривал его из-под опущенных век. Поняв, что тут дело нечисто, Аполлон обратился к нему с грозной речью: «Мальчик! Ну-ка показывай, где здесь коровы! А не то я заброшу тебя к порогу сумрачного Тартара и ты будешь бродить там вместе с бесплотными тенями умерших!»

Аполлон сердито потребовал, чтобы Гермес признался, куда он спрятал коров. Я с самым невинным видом отрицал свою причастность к похищению.

Тут я широко раскрыл глаза и изобразил полное удивление. «Сын Лето! На кого ты обрушиваешь свои суровые слова? Как ты придумал искать здесь коров, обитательниц поля? Я ли похож на похитителя? Я лишь вчера родился, ноги мои нежны, а земля полна острых камней. Как я пойду за коровами? Я так мал, разве похож я на похитителя коров? У меня есть другие дела: я сплю, пью молоко матери и нежусь в мягких пеленках или в теплой ванночке". И я поклялся головой отца, что ничего не знаю о пропавших коровах. Однако эти отговорки не помогли. Этот спектакль вызвал у Аполлона улыбку, и он назвал меня"маленьким хитрецом с речами опытного вора". Аполлон схватил меня и потащил его к Зевсу на суд. Затем в присутствии Зевса Аполлон и я повторили свои версии происшедшего, чем очень позабавили отца.

Рассмеялся повелитель богов моей проделке и разобрался, что к чему и строго приказал: коров вернуть!

Я уныло побрел к пещере, где были заперты коровы, показывая дорогу к ней Аполлону. Вот и то место. Отвалил Аполлон камень, стал выгонять стадо наружу, да вдруг так и замер – с улицы раздалась прекрасная музыка. Зачарованный ее звуками, забыв о своих коровах, бросился он из пещеры и увидел, что это я играю на лире.

Попросил Аполлон подарить ему лиру, но я отказался. Аполлону очень понравилась лира, и он попросил ее у меня, обещая дать взамен все, что я пожелаю. Долго упрашивал меня светлый бог, и, наконец, мы договорились поменяться: Я ему отдал лиру, а за свое изделие я получил пятьдесят коров, пастуший посох и должность пастуха, а также золотой жезл с тремя листиками на верхушке, дарующий богатство, власть над животными и дар незначительных предсказаний и (или) кадуцей – крылатый жезл, обвитый двумя белыми ленточками (или змеями), знак вестника и проводника душ в подземный мир.

Так закончилась вражда и неприязнь между нами, двумя братьями, и больше мы никогда не ссорились. Я был принят на Олимп и получил свое место в семье богов.

– Позвольте и мне рассказать историю моего рождения, – сказал Гефест, сын Зевса и Геры, бог огня, бог-кузнец, с которым никто не может сравниться в искусстве ковать, – я родился на светлом Олимпе слабым и хромым ребенком. В гнев пришла моя мать, великая Гера, когда показали ей меня – некрасивого, хилого сына. Она схватила меня и сбросила с Олимпа вниз на далекую землю.

– Так будут делать спартанцы. Один из методов сохранения здоровья популяции и здоровых генов, – дала реплику Афина. Гефест продолжил:

– Долго несся я по воздуху и, наконец, упал в волны безбрежного моря. Сжалились надо мной морские богини – Эвринома, дочь великого Океана, и Фетида, дочь вещего морского старца Нерея. Они подняли меня, упавшего в море, и унесли с собой глубоко под воды седого Океана. Там, в лазурном гроте они меня воспитали. Я вырос некрасивым, хромым, но с могучими руками, широкой грудью и мускулистой шеей. У меня есть дар – я дивный художник в своем кузнечном ремесле! В благодарность своим воспитательницам Эвриноме и Фетиде я выковал много великолепных украшений из золота и серебра.

А на мать свою, богиню Геру я долго таил в сердце гнев и, наконец, решил отомстить ей за то, что она сбросила меня с Олимпа. Я выковал золотое кресло необыкновенной красоты и послал его на Олимп в подарок матери. Гера пришла в восторг, увидев чудесный подарок. Действительно, только царица богов и людей могла сидеть на кресле такой необычайной красоты. Но – о, ужас! Лишь только Гера села в кресло, как обвили ее несокрушимые путы, и Гера оказалась прикованной к креслу. Бросились боги ей на помощь. Напрасно, – никто из них не был в силах освободить царицу Геру. Боги поняли, что только я, выковавший кресло, могу освободить свою великую мать.

Тотчас послали они бога Гермеса, вестника богов за богом-кузнецом. Вихрем помчался Гермес на край света к берегам Океана. В мгновение ока пронесся над землей и морем и явился в грот, где я работал. Долго просил меня Гермес идти с ним на высокий Олимп – освободить царицу Геру, но я наотрез отказался. Я помнил зло, которое причинила мне мать. Не помогли ни просьбы, ни мольбы Гермеса. На помощь ему явился Дионис, веселый бог вина. С громким смехом поднес Гермес мне чашу благовонного вина, за ней другую, а за ней еще и еще. Я охмелел и стал беспомощный. Гермес и Дионис поняли, что теперь со мной можно было сделать все и вести куда угодно. Бог вина Дионис победил меня. Гермес и Дионис посадили меня на осла и повезли на Олимп. Вокруг меня неслись в веселой пляске увитые плющом менады с тирсами в руках. Неуклюже прыгали охмелевшие сатиры. Дымились факелы, громко раздавались звон тимпанов, смех, гремели бубны. А впереди шел великий бог Дионис в венке из винограда и с тирсом. Весело двигалось шествие. Наконец пришли на Олимп. В один миг я освободил свою мать, и теперь я уже не помнил обиду. Я остался жить на Олимпе. Я построил там богам величественные золотые дворцы и себе построил дворец из золота, серебра и бронзы. В нем я живу с женой своей, прекрасной, приветливой Харитой, богиней грации и красоты.

– Черный пиар! За что вы меня так ненавидите? – воскликнула я, – Почему вы всегда представляете меня в неприглядном свете? Что я вам сделала? Вы ведете себя как участники Стэнфордского тюремного эксперимента!

– Что за эксперимент? – решила уточнить Афина, всегда интересовавшаяся новейшими исследованиями в различных областях.

– Американский социальный психолог Филиппа Зимбардо в 1971 году в стенах Стэнфордского университета организовал модель тюрьмы, с заключенными и охранниками. Участникам, здоровым мужчинам без психических расстройств, предлагалось сыграть в тюрьму за деньги. 12 обыкновенных людей добровольно становятся на две недели «заключенными» тюрьмы, в то время как 8 таких же добровольцев становятся надзирателями. Задача первых – соблюдать правила тюремного режима; задача вторых – поддерживать порядок. За неделю эксперимента они полностью вжились в свои роли. «Заключенные» были покорны, а «надсмотрщики» – изощренны в своей жестокости. После, «на воле» они никак не могли понять, каким образом превратились в таких ублюдков. Эти перевоплощения Зимбардо назвал «эффектом Люцифера», суть которого – в развращающем воздействии безграничной власти. Готовность подчиняться соседствует в человеке с готовностью быть невероятно жестоким. Чем более самостоятелен и самодостаточен человек, тем сложнее ему потерять связь с реальностью и собственную идентификацию.

– По-моему рассказ не в тему. Причем здесь мы? Здесь нет заключенных и охранников, – заметил Зевс.

– Эксперимент вскрывает общую человеческую природу поведения под воздействием обстоятельств. И порой это поведение противоречит нашему представлению о человечности. Тем интереснее, как поведем себя мы, просвещенные? И возможно ли, опираясь на эти знания, больше доверять сердцу и разуму, чем приказам? Посмотрите на себя! Во всех выдуманных обстоятельствах своего рождения Апполон, Гефест обвиняют меня и воспринимают это как реальность и фактически испытывают ко мне реальную ненависть и обиду!