Остров пропавших девушек

– Нет, – отвечает Робин, – не сразу. Я приступила к ее поискам, как только она сбежала. Но недавно обнаружила, что она отправилась сюда. Увидела… – Ну, вот как объяснить что такое использующее шифрование приложение, человеку, который выглядит так, словно толком еще не освоил телевизор? – Она оставляла сообщения. В интернете. Когда общалась с друзьями. Но они ничего мне не говорили, потому что… впрочем, вы и сами все понимаете, это ведь подростки. В конечном итоге одна ее подруга все же мне написала.

Женщина стоит безучастная, как скала. Для нее все это слишком сложно. Робин сдается. У нее есть скриншоты, если удастся отыскать хоть кого-то, кому их можно будет показать, но демонстрировать их этой даме нет ни малейшего смысла.

– Так или иначе, все ее друзья знали, где она. Они переписывались, но в какой-то момент она перестала выходить на связь…

По идее, Робин должна быть благодарна Наз, что та с ней связалась, но нет, ее разбирает злоба. Целых десять месяцев эти тупые малолетки все отрицали. Подростки и их идиотские фантазии. Думали, что сомкнули плотные ряды, чтобы не дать предкам помешать Джемме взойти на звездный олимп. Разнообразили унылую повседневность своего последнего года в средней школе ее гламурными россказнями и хихикали, прикрыв ладошками рты, в то время как Робин металась в ужасе, разыскивая дочь, плакала и не спала ночи напролет.

Сеньора Эрнандес еще раз смотрит на фото прекрасной дочери Робин с кремовой, чуть смугловатой кожей, спиральками кудряшек и ногами от ушей.

– Нет, – твердо заявляет она, – я такой не видеть. Вы ходить xandarmerie?

Робин отвечает не сразу. Слово вроде знакомое, но вроде и нет.

– Нет, там я еще не была. Это будет моим следующим шагом. Вы не могли бы сказать мне, где она находится?

– Конечно. Идти назад гавань, там.

– Спасибо, – снова произносит Робин и в этот момент чувствует, что невероятно устала.

Оставшись одна, она садится на кровать с золотистой передней спинкой, вырезанной в виде огромного лебедя. Но на роскошной кровати всего лишь две крохотные подушки, белая хлопковая простыня со следами штопки, оранжевое вышитое «фитильками» покрывало да неумолимо твердый матрац.

«Ровно то, что я и заслужила», – думает она.

Робин дает себе несколько минут отдыха и идет в ванную помыться, почистить зубы и привести себя в порядок. Трубы не спрятаны за оштукатуренные стены, а открыты взору, но воду в раковину под зеркалом в золоченой раме изрыгает дельфин, опять же золоченый. Очевидно, здесь любят пускать пыль в глаза.

7

Джемма

Апрель 2015 года

Задним умом все крепки. И когда она оглядывается назад, то очевидно, что все начало разваливаться в тот самый день, когда она купила на обеденные деньги лотерейный билет и выиграла пять тысяч фунтов.

Джемма Хэнсон стоит на тротуаре у супермаркета «Косткаттер» и не сводит с билета глаз. Проверяет снова и снова, но все равно видит перед собой в ряд три символа в виде скрещенных указательного и среднего пальцев и магическое число. Пять тысяч фунтов стерлингов.

Она возвращается обратно в магазин, ждет, когда на кассе станет поспокойнее и никого не будет рядом с холодильниками с пивом, после чего подходит к кассиру и протягивает ему билет. Она ожидает, что деньги ей выдадут наличными прямо на месте в пластиковом пакете или как-то еще. Но на его лице не отражается ничего кроме скуки.

– Выигрыши такого рода мы не выплачиваем, – говорит он. – Вам надо отправить билет по почте, и деньги зачислят на ваш банковский счет.

Ой.

– Но у меня нет банковского счета.

Он вскидывает брови.

– Банковский счет есть у всех.

Джемма в ответ лишь красноречиво разводит руками.

– Как же вы тогда оплачиваете счета?

Вот так вопрос. Счета? По субботам мама дает ей деньги на обеды и карманные расходы. Телефон ей оплачивает тоже мама, номер Джеммы записан на ее имя. Говорит, что так проще и дешевле, но Джемма-то знает, что это просто такая форма слежки.

Пока она размышляет, взгляд кассира становится напряженным.

– И сколько же вам лет? – спрашивает он.

– Об этом надо было спрашивать, когда вы мне его продавали, – отрезает Джемма и выбегает из магазина, потому как ей всего пятнадцать.

– А ты маму попроси, – говорит Харриет, – она сможет зачислить выигрыш на свой банковский счет.

– Не будь дурой, Хэтти, она меня убьет!

– Это еще почему?

Харриет донельзя наивна. Оно и понятно, ведь у нее с родителями полный порядок. А вот Наз понимает Джемму с полуслова. Наз уже не первый год ведет двойную жизнь, имея в запасе большую сумку одежды, в которую можно переодеться в туалете, чтобы никто над ней не смеялся.

– Для начала, – отвечает Джемма, – мне придется признаться в незаконной покупке лотерейного билета на обеденные деньги.

Харриет делает озабоченное лицо.

– Разве это незаконно?

Наз отрешенно закатывает глаза.

– Ну да. Участвовать можно только с шестнадцати. Потом начнется лекция в духе: «А что еще ты от меня скрываешь? Я же говорила тебе, что эти девочки – дурная компания. А что вы вытворяете, когда отправляетесь друг к дружке с ночевкой? Надо полагать, пьете и крутите шашни с мальчишками». Все в таком духе.

Харриет хихикает, потому что на самом деле это правда. Они прикрывают друг дружку с четырнадцати лет. Нет, миссис Хан, она в туалете и не может подойти к телефону. Думаю, решила сходить по-большому. Хорошо, когда она выйдет, я попрошу ее вам перезвонить. Да нет, судя по всему, у нее запор, ага. Да, проект продвигается просто супер, сделаем все в самом лучшем виде.

– Она, конечно же, взбесится, – говорит Харриет, – однако пять кусков – это пять кусков. Ради этого стоит потерпеть лекцию, разве нет?

– Ты просто не знаешь мою маму, – говорит Джемма.

– Да ладно тебе, – отвечает ей Харриет, – не такая она и ужасная. Что она, по-твоему, сделает?

– Позвонит моему отцу, – мрачно произносит Джемма.

– Все, – говорит Робин, – мне придется позвонить твоему отцу.

Из глаз Джеммы уже катятся слезы.

– Нет, мамочка, не надо! Какое он вообще имеет к этому отношение?

– Он твой отец, Джемма, – отвечает Робин, сопровождая эти слова своим фирменным жертвенным вздохом.

Тем самым, от которого Джемма вот уже долгие годы чувствует себя куском дерьма. «Взгляни на меня, – будто говорит он, – посмотри, как мне тяжело с тобой. Подумай, какой груз я на себе тащу. Не могу выбраться никуда поужинать, не могу даже на пару деньков слетать в Амстердам, чтобы отдохнуть, и все только потому, что без конца торчу с тобой. Вот бы у меня не было детей. Не было тебя». Все это – в одном вздохе.

– Я знаю, – горько произносит Робин, – ты не хочешь омрачать свои замечательные выходные. У папы ведь так здорово, правда?