Бронебойщик

– Ну смотри, вот я наступаю, и твои орехи прилипли к моему ботинку! Это орехи, по-твоему?

– Эй вы, два придурка! – одернул их начальственный голос, должно быть, принадлежавший сержанту. – Прекратите заниматься этим дерьмом и смотрите по сторонам! Что там на склоне, Флинт, кроме дерьма? Ты смотришь?

– Смотрю, сэр, я очень внимательно смотрю…

– Не забывайте, придурки, если мы их пропустим, а лейтенант Кук поймает, с гауптвахты вы вернетесь только к зимним праздникам. Это касается всех, а не только этих двоих придурков.

– Подозрительные заросли, сэр! – подал голос Флинт, которого, видимо, проняло обещание сержанта.

– Ну так проверь их…

Последовала пауза, а затем длинная автоматная очередь прошила пышный куст, который так нравился Джеку. От ужаса он зажмурился и затаил дыхание в уверенности, что их обнаружили.

– Все чисто, сержант, – доложил Флинт.

– Чисто? – не очень весело отозвался начальник. – А не хочешь поговорить об этом с капитаном?

Зашелестела рация – кто-то вышел с сержантом на связь.

– Все в порядке, сэр, просто проверяли некоторые опасные места.

– Бр-да-да-да, бр-да-да! – затараторила рация. Разобрать слова было невозможно.

– Я понимаю, сэр, но и их можно понять, вчера по нам открыли огонь из засады. Нас спасло лишь то, что эти разбойники оказались мазилами.

– Бра-да-да бу-бу…

– Конечно, сэр. Непременно.

Ферлин лежал не дыша, прислушиваясь к тому, что происходило у них над головой. Он хорошо представлял себе и сержанта, и его солдат. Появилось даже легкое чувство тоски по этой части его собственной жизни, ведь, несмотря на все те ужасы, которые ему пришлось пережить, было там и чувство локтя, и уверенность, что товарищи встанут за тебя горой.

Четыре года рота была его семьей.

Ферлин словно видел, как сержант выключил рацию, строго оглядел четверых солдат, которые, пряча улыбки, были готовы в любой момент продолжить зубоскальство.

– Всё, поперлись дальше, дармоеды. И смотреть в оба. А ты, Флинт, в следующий раз топай к кустику ножками, а не пали по нему. Понял?

– Подставляться под пули дураков нет, – сказал кто-то.

– Да? А капитан сказал, что пустопорожняя стрельба его раздражает. Хочешь с ним поспорить?

Солдаты ушли к болоту, и Ферлин с Джеком двинулись дальше, мимо куста с посеченными ветками и обсыпавшейся листвой.

– Как ты догадался, что они его обстреляют? – шепотом спросил Джек, все еще оглядываясь на злополучный куст.

– Я не догадался. Просто поставил себя на место этих солдат. Мне бы такой куст показался подозрительным, ведь он не просматривается, а тот, за которым мы прятались, сверху совсем прозрачный. Он не внушает опасения.

– А когда ты был солдатом, Ферлин, ты участвовал в таких поисках?

– Да, разок было.

– А кого вы искали?

– Тихо…

Они остановились и стали прислушиваться. По ту сторону дюны явственно слышались шаги гарцевавших роботов. Они пробежали в сторону холмов, и снова стало тихо.

– Мы искали одного гражданского… – продолжил Ферлин, оставаясь на месте. – Он таскал с нашего склада продукты и топливо.

– И что, вы его поймали?

– Мы?

Ферлин вздохнул и, отведя взгляд, сказал:

– Нет, он убежал. Его обнаружили и кто-то в него даже стрелял, но он смылся.

Это была политическая ложь. В положении, в котором Ферлин оказался, он не мог рассказать семнадцатилетнему мальчишке про то, как по освещенному фонарями воришке с трех сторон ударили автоматы.

Да, его обнаружили, и он побежал, уйдя от одной группы, но на выходе из лесочка его поджидала засада, и дело было кончено.

13

По расчетам Ферлина, они уже давно прошли стоянку дискорамы и страшного «берга», которого он видел в работе и потому боялся больше всего. Этой машине ничего не стоило пройтись по деревьям шрапнельными снарядами, и никакой защиты от подобной обработки не было, одна лишь надежда на удачу. С другой стороны, есть ли в лесу злоумышленники, начальство в дискораме не знало, да и расход боекомплекта пришлось бы как-то объяснять, ведь в корпоративных армиях считали каждую лиру.

Встречного патруля пока слышно не было, и компаньоны шли еще с час, немного привыкнув к ситуации и успокоившись.

Джек перестал паниковать и действовал с необходимой осторожностью. Это радовало Ферлина, он опасался, что у мальчишки сдадут нервы.

Вдруг неясный посторонний звук заставил Ферлина остановиться. Джек встал следом за ним, и вместе они стали прислушиваться.

Как будто было тихо, лишь шелестела листва, стрекотали вездесущие стрекозы да жужжали неизвестные в пустошах жуки. Однако была в этом наслоении звуков какая-то чужеродная нота. Она то появлялась, то вновь исчезала.

Прикрываясь разросшимся на склоне кустарником, Ферлин и Джек прошли еще метров двадцать и присели в укрытие, чтобы разобраться в природе странных звуков.

Они просидели так несколько минут, не замечая ничего необычного, но затем послышался металлический щелчок, а за ним легкий звон – цин-цин-цин-цин. И снова – щелчок и звон – цин-цин-цин-цин.

Ферлин попытался рассмотреть что-то из зарослей и вскоре обнаружил робота-разведчика, который стоял в трех метрах над ними и, глядя куда-то в сторону голых дюн, поигрывал пушкой, спуская ударный механизм и прокручивая ротор подачи патронов.

Поскольку патронопровод был перекрыт, ничто не мешало ему так упражняться, однако Ферлин видел подобное впервые, хотя часто чинил эти машины.

Если бы встречный патруль был близко, присутствие робота стало бы лучшей возможностью обмануть солдат, ведь тогда он сыграл бы роль своеобразного прикрытия. Правда, патруль мог следовать заодно с вездеходами – по одному с каждой стороны дюны, и тогда подобная ситуация обернулась бы ловушкой.

Робот недолго испытывал терпение беглецов, получив какое-то указание, он зажужжал подачей и пошел прочь, то ли в глубину лесной зоны, то ли на другую сторону дюны. А Ферлин и Джек посидели еще минуту, прежде чем двинуться дальше – незаметность и бесшумность такого часового произвела на них впечатление.

Если бы он не играл пушкой, они могли попасться.

Какое-то время после этой встречи компаньоны шли медленно, но затем вернулись к прежнему темпу и прошагали так еще полтора часа. Ферлин уже стал подумывать о том, что главный патруль ушел с дюны, признав поиски бесперспективными, но в то же время он понимал, что поддаваться этому чувству нельзя, каким бы желанным это ни казалось. Случалось, что на передовой, измотавшись в боях и маршах, солдаты подсознательно отключали осторожность, переходя в выдуманную ими безопасную реальность. Обычно таких людей госпитализировали, если, конечно, успевали.