Огонь ее волос, изумруды ее глаз

Огонь ее волос, изумруды ее глаз
Алекс Риттер

Развитие альтернативной энергетики, работотехники, систем искусственного интеллекта, молекулярной физики, микробиологии и биохимии кардинально изменило мир, но не сделало его более счастливым. По-прежнему множество людей прозябает в нищете, а бандиты ускользают от наказания, хотя полиция активно использует для борьбы с криминалитетом самые последние достижения науки и техники. Но и преступники не отстают, используя в своих интересах самых лучших инженеров…

Алекс Риттер

Огонь ее волос, изумруды ее глаз

Перед входом в бар «Фальшивый дублон» я остановился. Никогда не вредно устроить небольшой перерыв между действиями, чтобы подумать и над пройденным путем, и над своими будущими шагами, особенно если приходится ставить на кон собственную жизнь, да еще в таком месте. Однако паузу я позволил себе лишь на мгновение. Просто для того, чтобы набраться смелости, взять под контроль страх, который знаком всякому, кто хоть раз играл по-крупному, а затем войти в это питейное заведение и приступить к решению поставленных передо мной задач. Я вздохнул и шагнул к двери.

Район порта всегда был самым криминальным в городе. Однако в последние 30 лет он превратился в настоящий центр всех мыслимых и немыслимых пороков и преступлений, куда даже полиция избегала наведываться иначе как по самой крайней надобности. Причем только в сопровождении армейского спецназа. Впрочем, даже это не гарантировало блюстителям закона безопасности – несколько лет назад погибло 11 полицейских, а еще больше было ранено во время рейда, предпринятого для захвата одной из местных лабораторий по производству наркотиков. И ничего удивительного в этом не было.

Эту часть города можно назвать истинным детищем нашего времени. Массовое использование объемных принтеров и химических синтезаторов, а также создание новых систем получения экологически чистой энергии и развитие робототехники привели к полному упадку мировой торговли и многих отраслей экономики. Нет никакого смысла возить через полмира одежду или продукты, если их можно изготовить на месте с помощью специального агрегата, причем эти франкенштейны из искусственных тканей практически не отличаются по своим качествам от натуральных продуктов. Точно так же отпала необходимость в поставках нефти, угля и прочего.

В результате все транснациональные транспортные компании умерли быстрой и болезненной смертью. Вместе с ними умер и порт, столько лет являвшийся одним из источников процветания города, превратившись в заброшенную, словно после ядерной войны, обитель разваливающихся старых складов и ржавых причальных кранов. Но пустым это место оставалось недолго. После новых законов о социальном обеспечении сюда начали стекаться «лишенцы» – люди, у кого отняли даже те немногие социальные гарантии, которые предоставлял безработным и бездомным закон «О вассалитете». Их смогли приютить лишь заброшенные доки.

«Систему вассалитета» придумали несколько лет назад. Когда правительство поняло, что в условиях падения рождаемости не в состоянии до бесконечности содержать стремительно растущую из-за роботизации армию безработных и обеспечивать хоть сколько-нибудь приличный уровень жизни столь быстро увеличивавшемуся поголовью пенсионеров, оно приняло закон «О персональной поддержке лиц с особыми финансовыми потребностями». В основу его положили принципы волонтерского движения.

Правда, новые требования были обязательны к исполнению и распространялись на всех. В результате граждан с высоким уровнем доходов обязали помогать деньгами, продуктами и вещами, а также оказывать прочую поддержку закрепленным за ними безработным, инвалидам и пенсионерам. А для должного исполнения этого закона были придуманы и наказания. Спонсорам за «плохое поведение» могли увеличить количество «вассалов», а получателям этой помощи – сократить или даже полностью лишить ее, что после ликвидации старой системы социальных пособий означало для «лишенцев» практически гарантированную смерть от голода и холода на улице. Это и привело их вместе с прочими отбросами общества в порт.

Здесь могли убить ради бутылки пива или пары сигареты. Однако бар «Фальшивый дублон» был относительно безопасной территорией. Он располагался в здании бывшего портового управления – длинном одноэтажном строении из потрескавшегося красного кирпича под плоской металлической крышей неподалеку от ворот, через которые когда-то с ревом выезжали огромные фуры, нагруженные товарами со всего света. Название было намалевано белой краской на одной из длинных стен. Чуть пониже буквами поменьше было приписано: «самые высокие в округе шансы не стать жертвой ограбления и убийства», а на одном из торцов: «при полицейском налете эта сторона улицы наиболее опасна». Законники при рейдах действительно предпочитали высаживаться с этой стороны, а в порту они стреляли без предупреждения.

Именно в «Фальшивый дублон» чаще всего приходили «туристы». Люди из приличных районов города, жаждущие запретных удовольствий и незаконных приключений, были, пожалуй, главным источников доходов для большинства обосновавшихся в порту «лишенцев». По этому поводу ходило немало слухов. Например, о том, что и полицейское управление, и городская администрация в курсе происходящего, однако получают свою долю от местных увеселительных заведений и потому никак не препятствуют здешним преступным авторитетам и их заработку на «туристах». И не только не препятствуют, но и всячески потворствуют То, что я добрался на общественном транспорте до запрошенного порта, куда просто незачем ездить, кроме как ради криминальных наслаждений, уже говорило о многом. Но сейчас мне некогда было думать о таких вещах.

Войдя в бар, я огляделся. Поскольку время еще не подошло к обеду, посетителей было немного – занятыми оказались всего три столика, причем за двумя из них сидели местные проститутки. Густой грим не мог скрыть их лиц. По ним несложно было заметить, что этих кобылок уже укатали практически до смерти, и именно поэтому они сейчас оказались здесь – в надежде подцепить самых ранних клиентов, которым не хватило терпения дождаться вечера. Девочки поприличнее в этом питейном заведении обычно появляются гораздо позже.

Третья компания состояла из четверых мужчин. Они занимали самый дальний угловой столик возле окна, откуда были видны и все помещение бара, и все подъезды и подходы к зданию, так что никакой полицейский рейд, даже самый внезапный и стремительный, не застал бы их врасплох. Кто они, понятно было сразу. По их лицам, кожаным курткам, золотым цепям и поведению можно было безошибочно определить, что они, как и девицы, истинные дети этого района, «докеры», «портовые люди», причем не какие-то «лишенцы», а настоящие бандиты. Человека, который меня интересовал, в этой компании не было. Тем не менее, я направился к ним, понимая, что придется немало времени потратить на беседы с ним прежде чем меня допустят к боссу. А именно он и был моей целью.

– Привет, ребята, – сказал я, подойдя к столу.

– Привет, малыш, – произнес в ответ мускулистый парень, через всю физиономию которого протянулся след от старого удара ножом, из-за которого его называли «Лицо со шрамом». Из сидящих за столом он единственный мне знаком.

– Я приятель Мэнни. Мэнни Крюгера, – сообщил я. Упомянутый Мэнни служил одновременно и наводчиком, и скупщиком краденного для местных воров. Обычно он давал наводки на подходящие квартиры портовым жуликам, после чего по дешевке приобретал их улов и продавал обратно законным владельцам, но уже по более высокой цене. Здесь его не любили, однако другого способа выйти на контакт у меня не было.

– Раз от Крюгера, то садись, – ответил «Лицо со шрамом» и ногой подтолкнул ко мне стол.

– Мэнни сказал, что с вами можно провернуть крупное дело, – заявил я, опускаясь на твердое сидение.

– Выкладывай, с чем пришел.

– Есть отличное предложение, – сказал я. – у меня есть знакомая, которая работает в Центральном банке. Она много болтает после… ну, вы сами понимаете…

Все четверо моих слушателей расхохотались.

– Короче, эта шалава раскололась, что мусора сдают в Центробанк на переплавку монеты, которые изымают при рейдах.

Я сделал небольшую паузу. Все молчали, ожидая продолжения моего рассказа, а выражение интереса на лицах говорило лучше всяких слов, что моя идея имеет неплохие шансы реализоваться. Монеты были самой ходовой валютой в порту. Да и в других районах города за эти кругляшки из золота и серебра, запакованные в пластиковую оболочку для защиты от износа, легко было получить все незаконное и неприличное, что только можно найти на улицах, не опасаясь, что полиция и налоговая служба отследят ваши платежи. Старый, надежный, неконтролируемый и оттого крайне востребованный способ расчетов.

– Все прихваченное при налетах перевозят в один из филиалов ЦБ на броневике.

– Представляю, какая там охрана, – заметил крупный, наголову бритый мужчина со множеством мелких белых шрамов на ушах и бровях. Его ярко-голубые глаза не открываясь, следили за мной. Судя по дорогой кожаной куртке и толстой золотой цепи, а также отношению окружающих к нему, здесь он был авторитетом. – Три, а может и четыре тачилы с копами. Да с автоматами.

– Да ясен пень, – ответил я. – Но это еще не все.

– Продолжай, – сказал «Бритый».

– Из филиала монеты перевозят на маленький перерабатывающий завод, который принадлежит ЦБ. Они его еще лет десять назад купили, чтобы перерабатывать свои собственные отходы. Всякая секретная финансовая документация и прочие канцелярские скрепки суперважного назначения. Там есть металлоплавильная печь, на которой все монеты переплавляют в слитки. Потом их отправляют обратно в ЦБ, но уже в главное хранилище в их основном здании.

– И что с того? – подал голос еще один из моих слушателей – с короткими рыжими волосами и алмазным перстнем на мизинце правой руки. Явно тоже не рядовой боевик.

– А то, что при перевозке от филиала до завода тачку с грузом сопровождает охрана самого ЦБ. Парни серьёзные и стволов у них хватает, но они ведут груз только до самого завода. А потом возвращаются восвояси и приезжают снова лишь на следующий день, чтобы забрать слитки.

– А охрана на заводе? – спросил бритоголовый.

– Всего шесть человек. Плюс трое работников. В ЦБ не любят зря тратить деньги, а поскольку месторасположение завода держится в секрете, то охраны там немного. Но я знаю, где это. И моя подружка разболтала не только это. Она еще и рассказала, какая контора отвечает за сигнализацию на этом заводе и за всю прочую систему безопасности, кроме самих охранников из ЦБ. Так что достаточно найти эту контору, выяснить про сигнализацию, и все будет путем. Соберем с десяток парней понадежнее, отключим сигналку, вырубим вохру и дело в шляпе. Если подгадать момент перегрузки монет из тачки бабловозов, то даже ящики вскрывать не надо будет.

Мои слушатели переглянулись.

– А моя девка просигналит, когда будет самый кайфовый навар, – добавил я.

– С наскоку не заканифолишь, – после небольшого раздумья сказал до того молчавший четвертый член сидевшей за столом компании – невысокий крепыш с бледным лицом.

– Но есть что перетереть, – ответил ему «Бритый» и неторопливо поднялся на ноги, а затем сказал мне: – потусуйся тут немного.

«Алмазный перстень» встал вслед за ним. Они оба ушли куда-то в глубину бара, но куда именно, я не увидел, поскольку сидел спиной в ту сторону, а оборачиваться не рискнул, чтобы не испортить произведенное впечатление. Оставалось только ждать. Можно было не сомневаться, что мои наиболее авторитетные слушатели отправились обсудить идею со своим боссом, и от итогов их дискуссии, возможно, будет зависеть, уйду ли я из «Фальшивого дублона» на своих двоих или ногами вперед. Однако надежда на благоприятное для меня решение пока не торопилась умирать. Я был практически уверен, что мимо возможности сорвать такой куш, да еще и с относительно небольшим риском, эти ребята не пройдут, и еще меньше сомневался в том, что нужные для проведения предложенной мной операции контакты в охранных фирмах у них есть. Собственно, именно это и стало одной из причин моего появления в порту.

Ждать пришлось не так уж и долго. Я еще не успел допить свою кружку подпольного пива, сваренного местными умельцами в одном из заброшенных доков, когда «Бритый» и «Алмазный перстень» вернулись. С ними шли ещё двое. Один из незнакомцев явно не заслуживал особого внимания – обычный бритоголовый здоровяк в кожаной куртке с физиономией, изукрашенной многочисленными следами старых побоев и ранений. Второй был куда интереснее. Невысокий, худощавый, с редеющими надо лбом седыми волосами мужчина в очень дорогом костюме и легком кашемировом пальто. Уже по одежде было понятно, кто он. Те из «докеров», кто зарабатывал достаточно для того, чтобы позволять себе приличную одежду, носили исключительно кожаные куртки, а «туристам» вряд ли пришло бы в голову появляться в криминальном центре города в подобной одежде, даже если господь совсем обделил гостя интеллектом или временем на то, чтобы переодеться перед визитом в порт. Так что передо мной – король местных джунглей.

Именно он и был моей главной целью. Вильгельм Экхарт, которого любая собака в порту, а также все дворняжки в остальных районах города знали под прозвищем Кайзер, был крупнейшим боссом организованной преступности. Именно он когда-то открыл бар «Фальшивый дублон». Этот бандитский главарь оказался достаточно умным для того, чтобы использовать козыри, которые приносила ему каждая раздача в питейном заведении, столь популярном среди «туристов». Ведь в числе гостей порой попадались довольно влиятельные и уважаемые граждане. Богатейший набор незаконных и неприличных удовольствий, которые местные жители готовы были предоставить любому платежеспособному посетителю порта, привлекал невероятное количество наркоманов и извращенцев из более приличных районов города. И угроза обнародовать правду об их поведении в «Фальшивом дублоне» действовала безотказно.

Шантаж вообще очень эффективен. Говорят, что бывают люди настолько мужественные, что способны проигнорировать обещание принародно сорвать с них маску и продемонстрировать при всем честном народе во всех подробностях все их пороки. Но мне такие не попадались. Барменам, проституткам, продавцам наркотиков и порнографии, а также прочему портовому сброду с подобными людьми тоже сталкиваться не приходилось, а потому Кайзер быстро превратился из крупного преступника в одну из самых влиятельных персон города. А, возможно, и всей страны.

Впрочем, с шантажом Экхарт был крайне аккуратен. Он был достаточно умен для того, чтобы не заниматься этим бизнесом напрямую и вдобавок никогда не требовал оплатить свое молчание деньгами – только определенными услугами. Большинству людей психологически тяжело расставаться со своими капиталами. А еще труднее – чувствовать, что понесли серьезные финансовые потери из-за предательства того, от кого они этого не ожидали и кто знаком со всеми деталями их незаконных или неприличных пристрастий. Такие вещи обычно запоминаются на всю жизнь. А когда подобные граждане получают вместо угроз и требований денег почти дружескую просьбу посодействовать в решении того или иного вопроса, то такого негатива к вымогателям не испытывают, хотя и понимают, как на самом деле обстоят дело. И, разумеется, Кайзеру никогда не отказывали.

Экхарт был умен и в остальном. Благодаря информации, полученной за счет такого «дружеского расположения» посетителей его заведения, он стал не только самой влиятельной в преступном мире персоной и при необходимости мог определять политику мэрии и даже правительства. Портовый босс стал еще и королем грабителей. Его банда совершила не одну сотню ограблений банков, инкассаторских машин и крупных компаний, похищая все, что можно выгодно продать или использовать без риска попасться – компоненты для приготовления наркотиков, алкоголь, драгоценные металлы и так далее. Недаром на большинстве монет стояло клеймо Кайзера.

Но ограбления были не единственной причиной проведения операции против портового короля. Злые языки утверждали, что руководство городской администрации и полиции получает от Экхарта и остальных местных криминальных авторитетов регулярную мзду, благодаря которой этот район много лет назад из пристанища заброшенных складов и никому не нужных нищих превратился в настоящий заповедник всех мыслимых пороков. И это, возможно, было правдой. Достаточно вспомнить, что полиция в последние годы крайне редко устраивала рейды сюда и никогда ничего не находила, а городская администрация делала все возможное, чтобы «туристы» легко могли попасть в порт. Однако проверка этой информации в мои задачи не входила.

Я должен был выяснить другое. Куда больше, чем все криминальные схемы этого бандита, мое начальство интересовало, кого именно из посещающих порт «уважаемых граждан» и чем шантажирует Кайзер. А в идеале – еще и заполучить его запасы компромата. Судя по всему, узнать это глава отдела по борьбе с организованной преступностью и комиссар полиции, беседовавшие со мной перед началом операции, планировали не слишком оригинальным способом: взять местного криминального босса «на горячем», а затем предложить ему сделку – скостить срок в случае, если Экхарт отдаст все свои сомнительные материалы. А, возможно, и вовсе снять обвинения.

О том, что будет дальше, я старался не думать. Нельзя было исключать, что мое начальство предпочтет не привлекать к какой-либо ответственности педофилов, наркоманов, коррупционеров и прочих «достойных горожан», отдыхавших в порту или прикрывавших здешнюю незаконную деятельность, и даже не станет не афишировать факт получения кайзеровского запаса компромата, а использует эту информацию в своих собственных интересах. К тому же истинные цели операции могли отличаться от того, что рассказали мне. В конце концов, дыма без огня не бывает, так что если вспомнить сплетни о «налогах», взымаемых верхушкой полицейского управления с портовых авторитетов, то, вполне возможно, в действительности мое начальство хотело заставить Кайзера отдать только позорящие их материалы. Но это уже не мое дело.

– Уверен в своей девке? – спросил Экхарт, сев на мгновенно освободившийся стул напротив меня.

– А на черта ей меня подставлять? – вопросом на вопрос ответил я. – Она от меня в полном отпаде. А я ей подыгрываю. Отрабатываю на все 110 процентов.

Я позволил себе сальную ухмылку. На лице Кайзера не прогнул ни один мускул, а его глаза продолжали впиваться в меня словно скальпель патологоанатома, на стол которого мое тело вполне может попасть уже в самое ближайшее время, если мне не удастся убедить местного короля преступного мира в моей искренности. Я убрал улыбку и продолжил.

– У меня с ней все тип-топ. Короче, отвечаю, что не подстава. Но мне 20 процентов.