Ружемант 4

Девчонке будто всю жизнь не хватало хорошего, хотела яркости. А там, где серые будни красили все тусклым и мрачным, добавляла радужных блесток. Выглядело отвратно, но ей нравилось. А потом я привык.

У нее по-женственному маленькие руки, теплые пальцы, неугомонность движений. Таким опасно доверять палку, но нашелся уникум – выдал ружье.

Теребит брелок башмачка, оглаживает клееные стразы на магазине. Они отвалятся не сегодня, так завтра.

Если бы ее это хоть чуть волновало, в коробчонке «все для скрапбука» прятались неограниченные запасы. А еще любила читать, в самые жуткие, ненастные из дней с головой ныряла в глупость чужих приключений.

Не понимал, маги, разбойники… варвары. Сражались за невесть что, незнамо зачем, но были ей героями. Перенимала их повадки, словечки-фразочки. Иные девчонки подчас даже не понимали, о чем она. Частенько на нее хмурилась Молчунья, Верной доставалось не меньше: девчонка спешила вклинить неуместный комментарий о любви. О которой знала разве что с бумажных строк…

Иногда было стыдно за нее. В первые дни всегда. Потом сошло на нет, принял какой есть. Какой есть ее принимали все, даже окружающий мир. Жаль, что сегодня не будет как обычно.

Раньше думал, а убивает тоже с улыбкой? Был удивлен, получив ответ: нет никого серьезней на боевой позиции, чем она.

Словно в ней жило сразу две девчонки…

Переговорник шепчет и хрипит, знать бы, как она разбирает в белом шуме слова? Кивает, подхватывает за рукоять переноски, закидывает на плечо. Заставляет смутиться, мой ремень промеж ее небывалых размеров объемной груди. Тяжесть для плеч, нагрузка на спину, предмет зависти почти плоской Верной…

Кирпичный дом, заброшка. Бесстыдно роюсь в памяти Веселушки – в такие она ходила с подружками. Вызывать у зеркала Пиковую Даму, бояться мышей, гладить дворовых кошек. Играть в прятки. Среди сверстников это ей удавалось лучше всех, с возрастом навыки не ушли.

Где-то внутри, запертая на тысячу замков, ютится паника. Даю девчонке уверенности в себе, швыряю в тесную клетушку еще и страх.

Остается только оптимистическая уверенность. В чем? Все будет хорошо. Мантра под утро, мантра перед сном. Все будет хорошо к завтраку, ну, максимум к обеду! Как бы мне самому хотелось в это верить.

Сквозь оптику прицела вижу вместе с ней группу. Бегут, прячутся меж кустов. Движутся вдоль рытого котлована, ржавеет который год труба коммуникаций.

Изящный палец касается спускового крюка. Нервничая, девчонка успокаивает себя, оглаживая тертый, почти отполированный изгиб. Жмурится лишь на миг, наслаждаясь последними мгновениями тишины.

Потому что сейчас начнется веселье.

Словно подкошенный, срезанный короткой очередью падает идущий в середине боец. Девочка молодец, не спала на уроках военной подготовки. Противники бросаются к укрытиям. Не желторотики, что раньше, профессионалы.

Веселушка не ждет: поправив русую косу, забирает в чертоги смерти еще одного, обнажившего полкорпуса. Легко пробивается броня, мне плевать, какой там у них уровень!

Девчонка выдыхает, мягко отстегивает прицел. Знает, попытаются обойти по флангам – в заброшке тысяча выходов и входов, все попросту не удержишь.

Ей и не требуется, перевязанные бантиками растяжки ждут своего часа.

Хлопок, с потолка штукатурка прямо на голову. Смахивает, передергивает затвор, предварительно вогнав свежую обойму. Ящики с патронами. Вспоминает, как тащила их сюда вместе с Пышкой. Так ли много времени прошло, два часа, три?

Вместо ответов на глупые вопросы открывает огонь.

Спецназовец, да кем бы он ни был, проявляет неосторожность – тут же получает в лоб. Слетает сферический бронированный шлем. Второй пытается зайти через крышу, растяжка показывает ему путь на тот свет.

Веселушка в такие моменты представляет себя кошкой. Мышки вышли на дневную охоту, но сами станут добычей.

Следующий «мышонок» стоит этажом ниже с друзьями. Пригодилась сорванная с трупа светошумовая, шипящим тубусом шуршит им под ноги. Высунувшаяся из укрытия Веселушка бьет первым того, что в защитных очках. Скрывается за стеной, переждав отчаянный крик, не верит. Ныряет по памяти к той стене, за которой должны быть враги. Я пою им лебединую песнь, два тела безжизненно падают.

Игра. Для нее это все одна большая игра. Сначала думал, что она безумна. Потом понял, так она справляется с шоком, потрясением, войной. Со всем.

Они у нее не первые за сегодня. Деловито докладывает остальным, дожидается ответа. Сюда после должна на подмогу прибежать Молчунья, но от эльфийской карлицы ни слуху, ни духу.

Как и от Остроглазой.

Она знает или догадывается. Просто не верит.

Все будет хорошо, понятно? Это она себе говорит или я успокаиваю? Уже и не разберешь…

Свежая обойма, затвором загоняет патрон в патронник. Чую приятный, вкусный дух смазки на пару с ружейным порохом.

Еще одна группа, еще три магазина. Тела недвижно наглядным назиданием лежат для остальных.

Боль в плече, вторая схватка кончается хуже первой. В третьей она лишается возможности ходить. Молчит переговорник, не молчу я. Умоляю, корю, убеждаю. Продержаться еще чуть-чуть, еще одну волну, помощь придет.

Обманываю ее, обманываю себя. Ложь – единственное спасение от страха.

– Все будет хорошо? – спрашивает, глядя на меня. Обезболивающее из личного медпакета уже не работает, спазмы сковывают, спазмы прорываются. Холодеют руки, улыбка на лице, слезы в глазах.

Стискивает в кулачке талисман: колба, в которой написанная от руки записка. Сотню раз жаждал узнать, что там? А сейчас будто знаю ответ.

Отвечаю ей взглядом… с рукояти, шептала, курка, спускового крюка – отовсюду.

Понимаю последнее: она столько раз внушала надежду другим и себе, что сейчас, на пороге отчаяния, не осталось ничего. Больше не помогает мантра, ей нужна не своя, чужая.

Сквозь прицел вижу, что идут. Еще одна группа, десять человек. Далась им эта точка! Или уже от злости, вопреки здравому смыслу – найти, поймать, разорвать?

Все будет хорошо, говорю беззвучно. Она уже не слышит, проваливаясь в небытие.

Свист – последнее, что слышим вместе. Был неправ: враг решил задействовать тяжелую технику.

Артиллерийский разрыв, еще один. Пыль, грязь, колотый кирпич. Последнее, что помню – один за другим с жутким грохотом складываются этажи…

Глава 6

Словно крысы, от одного тоннеля к другому. Жуткая канализационная вонь, полчища голодных крыс. Обнаглевших настолько, что решили, мы не обидимся, если они заберут Старшенькую.

Угомонил их очередью. Бейка, стиснув зубы, оскалившись, трижды хлопнула из дробовика поганкам вдогонку.

Получалось лучше, чем у любой кошки.

Под утро ей в самом деле стало лучше. Смотрел на нее чуть иначе после вчерашнего разговора.

Пришедшая в себя, она рвалась в бой, жаждала действий. Спросил, что было бы, если бы не спасли? Умерла? Вместо ответа беззаботно пожала плечами – ее это больше не волновало. Решил последовать ее примеру.

Сделала вид, что не обратила внимание, приняв вещмешок из моих рук. Знала, что рылся в нем. Как и о том, что нашел. Дала понять, поговорим об этом позже.

Пробуждение было болезненным и неприятным. В прошлые разы всегда был тот, кто суетливо звал врачей, совал под нос вонючий нашатырь, клал подушку под голову. Сегодня сам по себе.

Жутко болела голова, спросил у Ленки чего-нибудь кроме «асклепия». Она порылась в сумке, выудила из нее полный блистер таблеток.