Мой отчим – крёстный отец мафии

Мой отчим – крёстный отец мафии
Алекс Стар

– Ты выйдешь замуж за Антона Бельского. Это не обсуждается, – сухо чеканит мне мой отчим, Сергей Чёрный, и я дерзко вскидываю на него подбородок.

– Ни за что! Лучше уж остаться старой девой, чем быть женой этого недоноска! – выплёвываю ему с издёвкой в лицо…

***

Мой отчим самый настоящий босс мафии. Это с него снимали все фильмы про криминальных авторитетов.

Властный. Сильный. Авторитет. Его низкого шёпота боятся больше, чем крика. А я схожу по его голосу, взгляду и прикосновениям.

Он отослал меня в пансион много лет назад после смерти моей мамы, которую он безумно любил. И на которую я очень похожа. Избавился от меня.

Но теперь я вернулась и могу сама принимать решения. И я люблю его. Он будет моим, или я лучше умру.

Алекс Стар

Мой отчим – крёстный отец мафии

1

– Ты выйдешь замуж за Антона Бельского. Это не обсуждается, – сухо чеканит мне мой отчим, Сергей Чёрный, и я дерзко вскидываю на него подбородок.

– Ни за что! Лучше уж остаться старой девой, чем быть женой этого недоноска! – выплёвываю ему с издёвкой в лицо.

И ещё. Мы не говорим это. Не обсуждаем вслух, но сейчас я читаю мысли моего отчима в его пылающем взгляде: я не лягу под этого придурка. Лучше я сдохну, чем позволю, чтобы этот самый ушлёпок, Антон, эта шестёрка, лишил меня девственности.

Потому что я знаю, что моим первым и единственным мужчиной станет только Сергей, мой отчим. Которого я люблю всю свою жизнь. Столько, сколько я себя помню.

Не как заботливого папочку, и не как мужа моей мамы, которая умерла много лет назад, а как мужчину, которого я хочу.

И вот сейчас, когда мне наконец-то уже исполнилось восемнадцать, и я уже достаточно взрослая, чтобы сама принимать решения, я его приняла – я буду только с Сергеем.

Хочет он того, или нет.

А он этого никогда не покажет.

Всегда такой сдержанный со мной. Строгий. Но безумной красивый и желанный. Это про него сняты все эти тысячи фильмов про мафию. Это он – просто идеал мужчины миллиона женщин. Это с него писали портреты боссов сицилийских кланов.

Суровый, серьёзный. Настоящий альфач. Жгучий брюнет с чуть тронутыми сединой висками. Мощным накачанным спортивным торсом. Тяжёлой линией мужественного подбородка и настоящим профилем римского цезаря. Разве кто-то сможет сравниться с ним? Всегда такой спокойный, но я чувствую это туго натянутую в нём струну, когда она разговаривает со мной.

Никогда не повышает голос, но отчего же все его подчинённые боятся его низкого шёпота ещё сильнее, чем бешеного рыка?

На днях я проходила мимо его спальни: хотя бы на это у него хватает ума – не приводить домой своих шлюх, с которыми он коротает время после смерти мамы. Я его никогда не видела с ними, но я уверена, что он был с другими женщинами. Он же не евнух, в конце концов.

У него же обычные мужские желания и инстинкты.

Я зашла в его спальню в нашем огромном доме, пока он встречался с какими-то серьёзными людьми внизу, у себя в кабинете, и увидела брошенную им на постель шёлковую пижаму, которую он просто скомкал и оставил на кровати.

Я подошла к ней, провела рукой… Такое ощущение, что она всё ещё хранила тепло его желанного вкусного тела… Его аромат. Такой неповторимый. Терпкий. Пряный. Острый.

Мне так не хватала его запаха, пока я училась все последние годы в частном пансионе, куда он отправил меня после смерти мамы. Затолкал меня подальше с глаз долой, как ненужную коробку с вещами. Как ненужные воспоминания…

Или как слишком болезненные воспоминания?

Я ведь знаю, что мы с мамой очень похожи: практически одно лицо. Все говорят, кто её помнит, когда они видят меня…

Мне иногда кажется, что я напоминаю ему привидение умершей жены.

Любимой жены…

Он ведь очень сильно любил мою маму. Взял её с ребёнком.

А потом мама умерла, и мы остались вдвоём…

Только во мне всю жизнь полыхает этот дикий огонь страсти и любви к нему.

Я знаю, что это ненормально. Возможно, я сумасшедшая, но лучше быть сумасшедшей, чем несчастной. Вечно голодной. Не в состоянии утолить этот дикий голод, сжирающий моё нутро диким огнём желания…

Я взяла его пижаму, сжала в нежный комок и приложила к своим губам – тонкий шёлк коснулся их, и я представила, что это его губы. Я зарылась лицом в ароматную ткань, представляя про себя, что она несколько минут назад касалась его тела, обволакивала его. Ласкала…

Внизу моего живота закрутился целый вихрь тёмных тайных желаний, отчего я почувствовала, как мгновенно намокли мои тонкие кружевные трусики, и как жарко стало между ног…

Я даже не успела опомниться, как упала на его кровать, зарывшись в его одеяла и простыни, представляя, как я сейчас лежу рядом с ним, и его мощное сильное тело наваливается на меня всей своей тяжестью, расплющивает меня… Все мои желания только обострились от одной мысли, что он совсем рядом, этажом ниже, и может в любую секунду войти сюда, в свою спальню.

Моя рука сама поползла вниз, по моему животику, и я представила, что это его рука. Мои пальцы отодвинули край моих шёлковых шортиков, надетых на меня, и скользнули ниже, в самое нутро моего дикого желания, влажного, горячего… Вязкого…

Я стала ласкать себя подушечкой пальца, представляя, что это язык Сергея сейчас совершает своё самое первое путешествие по моему телу, по его запретной карте… Дыхание участилось, я почувствовала невыносимо жаркую волну наслаждения, подступающую к самому горлу, наполняющего меня своим сладким терпким вином как пустую бутылку…

Я прикусила ладонь, чтобы не закричать от безумного пульсирующего оргазма, пронзившего моё тело горячими стрелами, пока мои пальцы судорожно сжимали простыни, насквозь пропитанные его острым запахом. Потом. И моим желанием…

И вот теперь он сидит передо мной, развалившись в своём английском антикварном кресле и утверждает, что я никогда не почувствую его на себе.

В себе…

Не бывать этому!

Я рождена для этого мужчины. И он скоро узнает об этом.

2

Сергей

Эта девочка – как сладкий яд, который не даёт мне жить, не даёт мне спасть, не даёт мне есть…

И я понимаю, что мне нельзя её. Она ведь дочь моей любимой женщины. Но именно тот факт, что она её дочь, делает её желанней ещё в миллиарды раз. Потому что она так похожа на свою мать…

Особенно сейчас, когда она повзрослела.