Дож Арагона. Гиперпанк

– А вы знаете, что Семён зачипирован? – с подленькой улыбкой сообщил Шимоза.

– Семён? – Ленар повернулся к переменившемуся в лице эсеру. После драматической паузы, во время которой боевик чесал затылок, ёжился и пыхтел, тот наконец ответил:

– Так это затея вождя, кэп. Мы все одна общая семья, нам нечего скрывать друг от друга, – произнёс заученную фразу, словно буддийскую мантру.

– Дела, – Ленар присел. – никому верить нельзя! Кругом одни враги! И чё, давай вытащим дрянь, и дело с концом. Или предпочитаешь дзен буддизм?

– Сказали, дураком стану. Нельзя вынимать.

– Тебе можно за это уже не беспокоиться, всё случилось гораздо раньше. Граф, а если его алюминиевой краской обработать? Железного дровосека сотворим, товарища Гектору: им будет о чём поговорить.

– Вы серьёзно? – насупился Семён.

– Вполне, молодой человек. Мне, например, вовсе не доставляет удовольствия знать, что кто-то рассматривает, как я ем или, извините, пошёл в ватерклозет.

Граф достал ультразвуковой свисток:

– Немедленно попрошу гвардейцев посадить вас в свинцовый ящик,

Семён вскочил на брошенный уницикл и с невероятной скоростью устремился по красному гравию прочь от безжалостной компании.

– Гектор, каковы шансы у объекта сбежать? – спросил Ленар камердинера, разглядывая в морской бинокль велосипедиста, машущего спицами между деревьев.

– Ноль, маэстро, полный ноль без дробей против моего нового ускорителя.

– Ага, пусть тогда покатается. Потом верни товарища Семёна к нам на медицинское обследование. Хирургом работал?

– Нет, но могу вставить перфокарту с инструкциями и быстро освою.

– Гектор, ты неподражаем! Но постарайся не пугать меня скрытыми талантами, иначе, продам графу, а у него ты быстро деградируешь до халдея в блестящей ливрее.

– Маэстро, с вами лучше на запчасти, чем к графу в услужение. У вас можно хирургом стать. – Гектор благодарно прослезился каплей машинного масла.

– Растрогал до невозможности, догоняй буревестника. Дело к ночи, а я ещё не принял обязательной мадеры. Граф?

– Да, да, конечно, присоединяюсь, – согласился вельможа.

Гектор доставил стянутого ремнём AstroProfi беглеца. Робот, раскачиваясь на универсальном колесе под тяжестью узника, въехал по парадной лестнице в столовую. Операцию решили провести в привычной обстановке, чтобы не дрогнула рука у начинающего эскулапа.

– Семён, у меня только один вопрос перед возможным блаженством. Последнее желание?

– Если выживу, в глаз директору хочется зарядить.

– Даже и не обсуждается – обязательно! Самолично подержу, чтобы мстил изящней. Хотел расколоть ряды тимуровцев – шпана уличная!

– Я согласен, – раздалось из-за спин. – Пусть уже. Вдруг взаправду повезёт. Потерплю, – вытянув от любопытства шею, разрешил Шимоза.

Гектор, облачившись в накрахмаленный поварской фартук и колпак, воткнул в специальное отверстие на груди перфокарту и сосредоточенно замигал лампочками.

– Не томи, Авиценна, – зло потребовал Семён. – Да, ты поустойчивей встань, опустись с колёс на опоры.

– Зря волнуетесь, товарищ эсер, в программе всё есть. Правда, она не совсем подходит для людей, но у млекопитающих, на мой взгляд, всё одинаковое.

– Подождите, садисты! А что он там читает? – запротестовал Семён.

На корешке перфокарты мелким шрифтом было написано: «Чипирование крупного рогатого скота».

– Не беспокойся, Семён, всё будет как надо. – Ленар показал название вельможе, – Граф, думаю, подойдёт. Вы как считаете?

– Абсолютно, экселенс, – ответил представитель империи, доставая монокль, чтобы не упустить мельчайших подробностей операции. Он легонько постучал тростью по гулкой спине робота.

– Голубчик, повнимательней. Чип надо вынуть, понимаете?

– Маэстро, вы меня ещё не продали? – бесцветным голосом спросил камердинер.

– Всё, режь, пили уже, обижаться надумал.

Семён ещё продолжал стонать, когда на стол легла мигающая капсула с нейроволокнами.

– Раздавить? – Электрический хирург занёс металлическую руку.

– Ни в коем случае! Скормим тапирам. Пусть сынок познакомится с нравами хрюшек. Думаю, их жизнь весьма познавательна для революционера. – После слов Ленара в столовой повисла тишина. Всем стало неловко. Совсем живому астеру лоб расковыряли из любопытства. Могли, действительно, отпустить навсегда. Вместо этого захотели посмотреть, что будет, если вынуть прибор слежения из мозгов.

У Семёна неглубокое дыхание медленно поднимало грудь, указывая на ещё теплящуюся жизнь в мятежном теле эсера. Череп с круглым отверстием на лбу казался навсегда обезображенным, если не знать, что умные нанобактерии уже приступили к регенерации костных тканей и через несколько часов на повреждённом участке невозможно будет найти следов операции.

– Доктор, прогнозы?

– Выживет, в справочнике указано, что на производительности быков эта процедура никак не отражается.

– Вот металлическая башка! А что с душой?

– Вы меня об этом спрашиваете???

– Извини, переволновался. Подождём до завтра. Мадеры принеси.

Ночью Ленар проснулся от жуткого грохота. По второму этажу ломился во все двери перебинтованный эсер с криком: «Шимоза!» Пришлось успокоить больного:

– Семён, горишь жаждой мщения? Поздравляю, значит, мозги в порядке! Директора мы отправили с боевым заданием: убедить корпорацию снять блокаду с Земли. Прилетит и, ради звёзд, соглашение в силе, бей по мордасам.

– Кэп, а вдруг сбежит? Я не переживу. – Семён осторожно потрогал забинтованную голову.

– Даже и не думай! Обязательно вернётся. Сейчас ложись. У тебя постельный режим. Гектор, принеси ему горячего молока с мёдом.

***

Серое солнце взметнулось над горизонтом, чтобы осветить безлюдные улицы Арагона. Редкие марсианские кустарники жались блестящими фиолетовыми колючками к высокой стене из оплавленного базальта. Сухой ветер печально свистел в гладких ветвях, потеряв надежду согнуть непокорные растения. Длинные ленты красной пыли ползли вдоль шестигранных плит федеральной трассы время от времени забрасывая на полотно извивающиеся языки. Иногда из них выныривали ящерицы уховёртки, чтобы, сделав стремительный рывок, перебежать чужеродное препятствие.

Дни в огромном и мрачном замке Рема Великолепного походили один на другой, словно время растянулось вдвое и напрочь забыло, для чего оно это сделало. Принцесса Ти устала выслушивать советы ворчливого Рема. Старому дожу было неловко за свои манеры во время похищения, и теперь он пытался исправить невыгодное впечатление.