– Папа! Ты же не хочешь, чтобы я выглядела как нищенка?
Грэм окинул дочь хмурым взглядом. Выглядела она скорее как ангелочек. Лукавый и пронырливый ангелочек.
– Милая, но я мэр. Я не должен позволять дочери покупать такие дорогие платья, когда в городе столько нерешенных проблем.
– Папочка, причем тут это? – Марго на секунду обняла отца. – Ты же не крадешь из городской казны. Значит, можно?
Грэм со вздохом потрепал ее по щеке. Хотел бы он, чтобы у Марго было хоть капля рассудительности той милой девушки из программы Дентона! Похоже, его дочка только и умеет, что тратить деньги на наряды и развлекаться на вечеринках. Его политические оппоненты пытались использовать Марго против него, но он каждый раз ставил их на место. Девочке всего двадцать три, и если ей хочется веселиться с друзьями, пусть веселится.
Единственное условие, которое Грэм ставил дочери, заключалось в том, чтобы в погоне за развлечениями она не связывалась с сомнительными компаниями и не делала ничего предосудительного. Марго об этом помнила и всегда держалась в рамках. Желтая пресса пестрела подробностями ее туалетов и романов, но никто еще не видел Марго Джефферсон пьяной за рулем или под кайфом. Марго обожала шумиху вокруг своего имени, но и об отце не забывала. В конце концов, ей нравилось быть дочерью мэра, и она была не прочь стать дочерью сенатора, а то и президента…
Поговорив с отцом, Марго отправилась к себе. Она легко вбежала по мраморной лестнице на второй этаж. Их особняк на Плэсид авеню был велик, и Марго который год убеждала отца поставить лифт, чтобы ей не приходилось наматывать мили по лестницам и коридорам. Но Грэм только посмеивался над ленью дочери и в шутку удивлялся, как девушка, способная танцевать ночь напролет, не может пройти несколько метров по коридору и спуститься по лестнице.
Марго добежала до своей комнаты, схватила радиотелефон, шлепнулась на двуспальную кровать под шелковым балдахином и принялась обзванивать подруг. Все должны были знать, что умопомрачительная Марго Джефферсон пойдет на вечеринку Пэм Уотерс! Но разговор, как оно обычно бывает, был не только о вечеринке. Три подружки из восьми восхитились сегодняшним сюжетом Спайка Дентона. Две намекнули, что Спайк однозначно переметнулся к хорошенькой индианке. Одна прямо назвала Ягодку восхитительной звездой Ньюайленда и сказала, что устроит следующую вечеринку в «Джеффро». Лишь Пэм Уотерс и Бренда Мейсен обошли молчанием программу Спайка, потому что обе в разное время были его подружками. Марго положила телефон, чувствуя, что от радостного настроения не осталось и следа. Все как будто сошли с ума из-за этой смуглянки с коровьими глазами. Разве так должна выглядеть по-настоящему красивая женщина?
Марго встала с кровати и подошла к зеркалу, занимавшему всю стену. Вот где истинная красота. Кожа белая как алебастр, в глазах синева неба, водопад пепельных волос на солнце отливает золотом… Марго подняла руки и медленно покружилась перед зеркалом. Фигура хоть сейчас на подиум, ничего лишнего. Одежда сидит лучше, чем на манекенщице. Марго сморщила носик и вспомнила о вечеринке Пэм Уотерс.
Держу пари, что в моем восьмитысячном платье Ягодка выглядела бы корова коровой…
Она подошла к антикварному шкафу из красного дерева и открыла правую дверцу. Платье из светло-зеленого шелка с золотистыми вкраплениями было прекрасно. Отец бы пришел в ярость, если бы узнал, что она сначала купила платье, а потом попросила разрешения купить. Но ждать Марго не могла. Что если бы платье купил кто-нибудь другой, пока она бегает за отцовским разрешением? Полная глупость в двадцать три года отчитываться перед родителями за каждый потраченный цент…
Марго вытащила платье из шкафа и приложила к себе. На вечеринке Пэм Уотерс она затмит всех. Если Спайк придет (что вполне возможно, так как Пэм пригласила его), он горько пожалеет, что по-свински обошелся с ней.
Хотя… Полные губы Марго тронула лукавая улыбка. Какое ей дело до Спайка? В Ньюайленде есть мужчины гораздо привлекательнее и намного умнее. Мужчины, способные оценить Марго Джефферсон по достоинству.
Марго повесила платье обратно в шкаф. Завтрашняя вечеринка обещает быть очень интересной.
Ведь первым на нее Пэм пригласила Питера Сорелли.
По улицам вечернего Ньюайленда неслась черная «мазератти». Правила дорожного движения для нее не существовало, как и других машин. За рулем явно сидел не новичок. Некоторые водители даже не успевали сообразить, что происходит, когда мимо них пролетала черная молния.
У ночного клуба «Гангстер» «мазератти» припарковалась поперек ряда машин, заняв сразу три места. Передняя дверца распахнулась, остроносый ботинок из мягкой телячьей кожи ступил на землю. К машине немедленно бросился грозный охранник с рацией. Но лишь для того, чтобы придержать дверцу и угодливо прошептать.
– Добро пожаловать, мистер Сорелли.
– Привет, Тэд, – лениво донеслось в ответ. – Все спокойно?
– Конечно мистер Сорелли, – заулыбался охранник. – Не беспокойтесь.
Молодой мужчина, выглянувший из «мазератти», меньше всего походил на человека, способного беспокоиться из-за чего бы то ни было. Роста он был среднего, но сложен очень хорошо, а походка и широкий разворот плеч выдавали в нем любителя позаниматься в спортивном зале. При этом он был тонок и довольно изящен, что придавало его фигуре гармонию и пластичность. Одет он был в черный кожаный костюм и светлую тенниску, и даже несведущему в моде охраннику Тэду было ясно, что эта одежда стоит больше его годового жалования.
Назвать молодого человека красавцем было трудно, но было в его внешности нечто такое, что приковывало к себе взгляды быстрее, чем идеальные черты лица какого-нибудь красавца с обложки. Его лицо казалось ассиметричным из-за привычки усмехаться уголками рта и высоко вздергивать одну бровь. Его глаза и волосы были черны, выдавая итальянские корни. Поговаривали, что дед Питера Сорелли был настоящим мафиози и что своим огромным состоянием его семья обязана преступной деятельности. Но отец Питера занимался вполне легальным бизнесом, а дед был давно похоронен в семейном склепе, так что слухи о мафии так и оставались слухами.
Питер в отличие от родственников, не был ни бизнесменом, ни бандитом. Он был хулиганом и прожигателем жизни, и все ньюайлендские газеты, даже самые серьезные и уважаемые, хоть раз да печатали отчеты о его безумных эскападах и дебошах. Кто в час ночи прошагал босиком по всем перилам Денверского моста? Питер Сорелли. Толпа друзей подбадривала его громкими криками с набережной, а полиция и службы спасения напрасно пытались его остановить. Потом Питера увезли в участок и оштрафовали за нарушение общественного порядка, но дело не было сделано – на выходе Питера поджидали журналисты и подробности его «подвига» в тот же день стали известны всему городу.
Питера Сорелли не один раз задерживали за вождение в нетрезвом виде, он представал перед чудом за оскорбление словом и действием. Каждый полицейский в городе знал Питера Сорелли в лицо, и не один детектив мечтал о том, чтобы Питер совершил, наконец, что-нибудь такое, что позволило бы упрятать его за решетку лет на двадцать и избавить Ньюайленд от его выходок.
В фамильном особняке Сорелли на Крайтон Стрит Питер мог не показываться месяцами. Узнав об очередном проступке младшего сына, Артур Сорелли метал громы и молнии и грозился лишить Питера наследства, ежемесячного содержания и отеческой любви. Увы, Артур и сам понимал бесплодность своих угроз. Благодаря завещанию деда, у которого Питер ходил в любимчиках, у него был независимый капитал, вполне достаточный, чтобы игнорировать угрозы отца.
Но были в городе и места, где Питера Сорелли встречали с распростертыми объятиями. Клуб «Гангстер» был в их числе, что объяснялось очень просто – Питер был его совладельцем. Скандальная слава хозяина была клубу на пользу. В любое время дня и ночи «Гангстер» был битком набит, а чтобы зарезервировать там столик, нужно было звонить как минимум за две недели.
Швейцар на входе почтительно распахнул перед Питером дверь. Эдвард Гилрой, менеджер клуба и хороший приятель Питера, уже поджидал его в фойе.
– Ты опоздал на полчаса, – хмуро сказал он вместо приветствия.
– Знаю, – улыбнулся Питера. – Поэтому гнал.
Эдвард закатил глаза.
– Надеюсь, ты никого не убил по дороге. – Он кивнул в сторону коридора. – Пойдем. Хочу, чтобы ты подписал кое-что.
Питер недовольно мотнул головой.
– Я же выдал тебе доверенность. Сам подписывай.
– Ты подписал, а твоя бабушка аннулировала, – рассмеялся Эдвард. – И пока у нее пятьдесят один процент, а у тебя сорок девять, ты остаешься младшим партнером и должен делать то, что хочет она.
Питер скривился.
– К счастью, хочет она немного, – закончил Эдвард. – Всего то, чтобы ты не отлынивал от своих минимальных…
– Я все поняла, – нетерпеливо перебил его Питер. – Веди меня, о, великий гуру. Хочу побыстрее освободиться.
Подписав не глядя все, что было нужно Эдварду, Питер пошел в бар.
Что бы бабушка ни придумывала, чтобы увлечь внука бизнесом, у нее ничего не получалось. Она предложила Питеру открыть вместе ночной клуб в надежде, что в нем проснется деловая жилка. Но Питер нанял деловую жилку – Эдварда Гилроя, а сам предпочел в «Гангстере» только развлекаться. К чему напрягаться, говорил Питер, если семейных денег хватит на три жизни, а его старшие братья из кожи вон лезут, зарабатывая титулы «бизнесмен года» да «бизнесмен штата», чтобы удовлетворить честолюбие отца?
Единственное, чем в клубе Питер занимался с увлечением, так это оформлением. Гангстерская тема – в память о дедушке, шутил он, доводя отца до белого каления. Все официанты были в широкополых шляпах, стены украшали черно-белые панорамы из жизни гангстеров, а фирменный коктейль назывался Аль Капоне.
Питер вошел в бар, из которого открывался чудесный вид на танцпол, сел на свой любимый стул у стойки и кивнул бармену. Тот немедленно начал колдовать с шейкером, делая любимый коктейль Питера с не менее говорящим названием Кореоне микс.
Питер огляделся. Как обычно в «Гангстере» было полно девушек, от просто хорошеньких до настоящих красавиц. Любая бы пала к его ногам, пожелай он того. Найти подружку на ночь Питеру никогда не составляло труда, но в более серьезные отношения он предпочитал не вступать.
Правда, в последнее время он чувствовал, что готов сделать исключение. О существование Марго Джефферсон Питер знал давно. Дочь мэра, первая красавица Ньюайленда, светская львица – о Марго писали много и часто, но познакомились они только две недели назад на открытии дискотеки «Бриллиант». Питер не мог сказать, что влюбился с первого взгляда, однако Марго его заинтересовала. Она была его породы, разве что вела себя поприличнее, чтобы не навредить отцу – мэру. Марго Джефферсон отлично знала, как развлекаться…
Питер поймал себя на мысли, что смотрит на платиновую копну волос танцующей девушки и думает о Марго. У нее похожий оттенок. Хотя нет. У Марго волосы гораздо красивее…
– Привет, – раздался над ухом Питера женский голос.
Голос той, о чьих волосах он размышлял.
Питер обернулся. Рядом стояла Марго Джефферсон. Ослепительная как всегда.
– Какими судьбами? Ты говорила, что не любишь «Гангстер».
– Зато его любишь ты. – Марго села на соседний высокий стул. – Клубничную Маргариту.
– За мой счет, – уточнил Питер. – И повтори мой.