Désenchantée: [Dé]génération

Тем временем, машина остановилась у неприметного, на первый взгляд, четырехэтажного здания. Впрочем, у здания был новенький бетонный забор, по углам которого стояли вышки с плазмаверферами. Такие же вышки стояли справа и слева от ворот.

Едва «Мерседес» с Чезаре остановился, из ворот к ней вышел мужчина в форме FSP. Мужчина, cazzarolla – парню едва ли было больше семнадцати, но у него на груди была нашивка участника ЕА, что придавало ему солидности, по крайней мере, в его собственных глазах.

– Здесь запрещена остановка, – выпалил он голоском, еще не лишившимся подростковых интонаций. – Это особая охранная зона…

Чезаре ткнул ему под нос свой аусвайс, точнее, сначала, по ошибке, продемонстрировал пластиковый жетон, выданный ему на прощанье Райхсфюрером.

– Cazzarolla, не то, – спохватился он. – Сейчас, минуту…

– Что Вы, что Вы, – возразил эфэспешник. – Что Вам угодно, альтергеноссе?

– Это ко мне, Пауль, – сказал женский голос. Чезаре обернулся, чтобы увидеть женщину, которая, не спрашивая разрешения, садилась к ним в машину.

У нее была мальчишеская фигура, что еще больше подчеркивала полицайуниформа. Вокруг личного жетона змеился ободок из стилизованной колючей проволоки – такого Чезаре еще не видел.

У женщины были резкие, твердые черты лица. Странно, но у Чезаре язык бы не повернулся назвать ее ни красивой, ни непривлекательной. «Она какая-то потусторонняя», – подумал он. Светлые, практически белые волосы, огромные зеленые глаза, острый нос, тонкие губы, узкий подбородок – женщина напоминала чем-то хищную птицу.

Голос у незнакомки тоже был «потусторонним», казалось, она говорила откуда-то из другого места. «Так говорят призраки», – подумал Чезаре, и едва удержался, чтобы не перекреститься, тем более, что бледностью кожи, даже губ, женщина действительно напоминала призрак, и если бы не живые зеленые глаза, можно было бы подумать, что она – оживленный с помощью какой-то хитрой кибермеханики труп (говорят, в либеральных странах подобные развлечения были в чести у деградирующей золотой молодежи).

С появлением женщины Пауль поспешил удалиться, и исчез так быстро, словно выключили голограмму. Чезаре покосился на Вольфганга. Тот сидел с совершенно непроницаемым лицом, но костяшки пальцев, сжимающих руль, у него побелели.

– Я напугала Вас своим появлением? – без малейших вопросительных интонаций сказала она. – Разрешите представиться, полицайдиректор Грета Штайнадлер.

– Скорее заинтересовали, – пожал плечами Чезаре. – Весьма наслышан. Как Вы понимаете, я – дон Чезаре Корразьере, а это – третий участник…

– Ну что Вы, – перебила его Грета, – с геноссе Порше мы давние друзья. Как Ваши пальцы, герр Порше?

– Спасибо, ничего, – ответил раухенгестер, но при этом искалеченные его пальцы вздрогнули, и довольно заметно.

– А про Вас, дон Корразьере, я, увы, пока только слышала, – продолжила фроляйн полицайдиректор. – Я вижу, у вас накурено, не возражаете, если я добавлю копоти в атмосферу салона?