(Не)желанная дочь, или Я иду искать

– Не нужно, – всовываю банкноты обратно в ее пальцы. Злюсь. – Тебя отвезти?

– Не стоит.

– Ты без машины.

– Муж заберёт.

Поправив блузу, Аристова снова прочерчивает между нами жирную границу и подбородком указывает на притихшую Левину.

Её отвози.

Разделившие трапезу на «до» и «после» слова до сих пор звенят рефреном в пустой черепушке, слабый аромат корицы и жасмина, витающий в воздухе, щекочет ноздри, а я тупо пялюсь на ровную Лилькину спину. Мысленно обвожу выпирающие острые ключицы, наматываю платиновые волосы на кулак и никак не могу сконцентрироваться на мелодичной Викиной болтовне.

На подлете к ушной раковине слоги рассыпаются на невнятные звуки, оседают бесполезной серой массой на пол и абсолютно не хотят превращаться в стройные предложения, имеющие хоть какую-нибудь ценность.

Никогда Штирлиц еще не был так близок к провалу…

– Что?

– Ты совсем меня не слушаешь, Игнат.

Жалобно всхлипнув, Левина всплескивает ладонями и вцепляется в скатерть, комкая ни в чем неповинную ткань. С усердием кусает тронутые нежно-розовым блеском губы и гулко втягивает кислород, глотая набежавшие слезы так, что я чувствую себя полным уродом.

Все-таки Вика – моя невеста, Лиля – чужая жена, а не наоборот.

– Прости, солнц. Я не нарочно.

Прикрыв веки, я приглушенно выдыхаю и выдавливаю из себя далекие от искренних извинения. Пытаюсь спасти испорченный в хлам обед, только быстро расписываюсь в собственной несостоятельности.

Предметы вокруг тускнеют и будто бы покрываются толстым слоем пыли. Казавшиеся шедевром блюда в одну секунду теряют свой вкус, а сладковатые Викины духи не вызывают ничего, кроме крепнущего желания посоветовать ей сменить парфюм.

– Так что ты там говорила?

– У Инги день рождения, мы приглашены. Не планируй ничего в четверг на следующей неделе, ладно?

– Хорошо.

Согласившись больше для проформы, я ловлю счастливый блеск янтарно-карих глаз и никак не могу пропитаться чужой заразительной радостью. Поэтому отстраненно веду плечами, подзываю официантку и без лишних эмоций расплачиваюсь по счету. После чего выдвигаю стул, помогая Левиной подняться, и по-джентльменски придерживаю дверь, как совсем недавно перед Аристовой.

– А у меня, кстати, во вторник пары отменили из-за какой-то международной конференции. Может, съездим к моим на дачу?

– Не получится. Через месяц еще один салон открывать, дел выше крыши. Да и отцу с кофейней надо помочь.

Обрубаю Викины несмелые поползновения на корню и втайне надеюсь, что вот сейчас ее терпение перельется через край, и она устроит грандиозный скандал. Будет стучать своими высокими каблуками по днищу, обвинит меня в оскорбительном игноре и ткнет острым ногтем с безупречным маникюром мне в грудь.

Доломает последнюю призрачную крупицу терпения, перепутает клеммы и позволит, наконец, выпустить наружу закручивающиеся в черной воронке деструктивные эмоции.

– Ничего страшного. В другой раз.

Понимающе качнув головой, покорно роняет моя идеальная до зубовного скрежета невеста и принимается поправлять безупречный макияж, пока я грубо жму на педаль газа и агрессивно срываюсь с места, не в силах совладать с разливающейся по венам досадой.

Адреналин копится тугим комком за грудиной и требует выплеска. Только вот моя теперешняя спутница вряд ли вывезет этот губительный взрыв.

Чуть больше пяти лет назад

– Ну же, Коваль, возьми трубку!

Как клинический идиот, я в шестой раз набираю забитый в памяти телефона номер, слушаю длинные гудки и пялюсь в экран, как будто там могут высветиться ответы на интересующие меня вопросы.

Где носит зацепившую до глубины души девчонку? Чем она сейчас занимается? Ела вообще хоть что-то с утра?

Она сходила со мной на пару свиданий, запомнилась любовью к творчеству Цоя, пристрастием к кофе всех видов и мастей, а еще – головокружительным поцелуем, от которого кровь кипела еще два дня, а руки чесались связать непослушную занозу и запереть на целую неделю у себя в спальне.

И я бы обязательно претворил эти коварные планы в жизнь, если бы Лиля не растворилась в неизвестном направлении, подобно предрассветной туманной дымке.

С прежнего места работы она уволилась, новых контактов не оставила и без сожаления оборвала все нити, отсекая вместе с ними меня. Что неимоверно бесило и вынуждало с особым остервенением драться на ринге и без видимых причин кидаться на одногрупников.

– Ну, что, Крест, будешь должен.

– Говори.

Звонок от лучшего друга застает меня в ванной, где я под ледяной водой пытаюсь избавиться от навязчивых мыслей о вымотавшей все нервы блондинке. Вытаскивает на мягкий бежевый коврик, вынуждает наскоро обтереться и буквально запрыгнуть в мятую футболку и джинсы, в беспорядке валяющиеся прямо на полу в коридоре.

– Твоя в «Нуаре» зажигает.

В клуб с мрачным названием и фиолетово-розовым неоновым освещением я добираюсь в рекордно короткие сроки, пару раз выскакивая на встречку и подрезая возмущенно сигналящих мне водил. Бросаю «Марковник» поперек парковки и с совершенно недвусмысленными намерениями иду искать Лилю, протискиваясь между извивающимися под модные биты людьми.

А уже в следующий миг вспыхиваю от всепоглощающей ревности, застав Коваль в компании подруги и двух прилизанных мажоров, одетых с иголочки и явно пускающих вчерашним провинциалкам пыль в глаза.

– Ничего сказать мне не хочешь?

Кровавый туман в башке. Привкус полыни на языке. Десять секунд до детонации.

– Не хочу.

Ухмыляется. Обхватывает тонкими пальцами изящный фужер. Подносит к губам. Делает пару глотков голубоватой жидкости. Пять секунд до необратимости.

– Уверена?

Высвистываю вопрос сквозь зубы. Недобро щурюсь. Секунда до взрыва.

– Да.

Вместе с ее твердым уверенным «да» лопается к хренам мое самообладание, попутно сшибая на кафель смазливого блондина и стаскивая со стула слегка удивленную Лилю.

Сквозь танцующую толпу. К служебному выходу для персонала. В темный коридор с одиноко мигающей лампочкой.

– Что за гребанные игры в кошки-мышки ты устроила, Коваль?!