Подари мне семью

Внутри тоже крошево. Не у меня, у Дарьи. Я же успел перегореть, чтобы сейчас испытывать хоть сколько-нибудь сильные эмоции.

У каждого человека есть предел. Мой наступил вчера.

– Сейчас не лучшее время, Даш.

Смягчаю реальность, конечно. Самую малость сглаживаю углы. Наверное, напрасно.

И завтра будет не лучшее. И послезавтра. И через год.

Я не хочу иметь детей от Дарьи. И вряд ли когда-то хотел… Я даже не понял, как она забеременела семь лет назад, ведь мы с ней всегда предохранялись.

– А когда будет лучшее, Никита?! Когда?! Когда мне исполнится шестьдесят, и я физически не смогу зачать?!

Переварив мое откровение, взрывается Даша. Вскакивает с дивана, курсирует взад-вперед, заламывает руки. Уже не походит на светскую львицу, сидевшую в гостиной какие-то пять минут назад.

Намотав несколько кругов, останавливается. Размышляет недолго и в несколько шагов преодолевает разделяющее нас расстояние. Опускается на корточки рядом со мной. Поправляет край сползшего джемпера. Сминает трясущимися пальцами невесомую ткань.

– Скажи, что ты просто устал на работе и завтра передумаешь! И мы попробуем снова! И будем стараться до тех пор, пока у нас не получится! Скажи!

Дарья кричит так громко, что у меня начинает звенеть в ушах. Как будто там поселились дикие обезьяны с африканскими барабанами и в эту секунду исполняют свой популярный обезьяний хит. Нещадно долбит в висках.

Мигрень все-таки берет свое. Надавливает липкими щупальцами на затылок. Перекрывает кровоток. Приколачивает язык к нёбу. Но я с усилием возвращаю себе дар речи, твердо чеканя.

– Я серьезно, Даш. Я не передумаю. Я не готов. Мне нужно заниматься фирмой, уделять достаточно времени Маришке, ездить в больницу к сестре и к отцу, поддерживать мать. Я хочу вернуться к любительскому хоккею, хочу выучить испанский, хочу не думать каждый день о том, какой препарат мне нужно добавить в еду в восемь утра. Тебе, кстати, тоже не помешало бы найти себя прежде, чем заводить ребенка!

Вываливаю на Дарью то, что копилось и зрело очень давно, и замолкаю. Сбрасываю с плеч многотонный груз и одновременно поражаю насмерть супругу. По крайней мере, ее всю колотит мелкая дрожь, а красивое лицо безобразно перекашивает.

По ощущениям, принятие моей позиции занимает вечность. На самом деле – не больше двух или трех секунд.

Осознание. Паника. Детонация. И оглушительное.

– Ты эгоист, Лебедев! Махровый эгоист! Бессердечная самовлюбленная скотина! Это из-за тебя у меня случился выкидыш, и теперь я не могу забеременеть!

Кап. Переполнилась чаша терпения.

Дзинь. Порвалась струна.

Вжух. Смело остатки контроля.

– Хватит, Дарья! Остановись! Перестань перекладывать на меня вину, которую я испытываю восьмой год.

Наверное, в моем голосе слышится что-то по-настоящему страшное, раз Даша послушно прикусывает язык и зажимает рот ладонями. Сегодня она может проклинать меня и посылать в ад. Завтра будет ходить по пятам и извиняться.

Я привык к ее перепадам настроения. Их причина кроется в гормональном сбое, психологической травме и маниакальном желании завести ребенка. Только вот я устал смещать приоритеты и каждый раз придумывать оправдания.

– Иди отдыхай, поздно уже.

Отталкиваюсь от пола. Поднимаюсь. Эмоции атрофированы.

За грудиной больше ничего не плещется. Ни гнева, ни досады, ни разочарования. Есть только громадная иссиня-черная пустота. Которая смывает брошенные сгоряча слова, стирает воспоминания об ужасной ссоре, приносит безразличный столбняк.

Так что я отрешенно запираюсь в ванной. Заталкиваю одежду в стиралку и становлюсь под струи горячей воды, прогоняющие проморозивший меня изнутри холод.

«Нет ничего важнее семьи. Брак должен быть раз и навсегда», – всегда убеждала нас мама.

«Ты отвечаешь за свою женщину и за своего ребенка», – уверенно вторил ей отец.

Родители никогда не заговаривали о разводе и ревностно берегли друг друга. Вот и я старался создать ячейку по их примеру. Не получилось.

Когда я возвращаюсь в спальню к Маришке, она уже крепко спит, свернувшись в крохотный беззащитный клубочек. Ни о какой сказке не идет речи, и я осторожно огибаю кровать и тихо укладываюсь рядом, чтобы не потревожить детский сон. А наутро просыпаюсь от того, что меня за талию обнимают маленькие теплые ладошки.

И от этого простого племяшкиного жеста меня захлестывает волной щемящей нежности, которая прокатывается от макушки до пят и поднимается прямиком к сердцу.

– Доброе утро, принцесса.

– Доброе.

Риша сладко потягивается, а я первым скатываюсь с постели и топаю в душ. У нас не так много времени, чтобы поесть и собраться.

– Теперь ты. Марш умываться.

Целую Марину в макушку и направляюсь в кухню, чтобы сварить кашу и достать из холодильника вчерашний мамин пирог и разогреть его в микроволновке. Успеваю выложить на отдельные блюдца малину и голубику и завариваю чай к тому моменту, как посвежевшая племяшка появляется на пороге комнаты.

Улыбается, словно маленькое солнышко, обнимает меня за ноги и звонко взвизгивает, когда я отрываю ее от пола. Наполняет унылую квартиру веселым смехом, которого здесь не было слышно уже давно.

Подождав, пока я усажу ее на высокий стул, Мариша с аппетитом накидывается на пирог. За обе щеки уплетает овсянку и сметает половину ягод с тарелки. А я радуюсь, ведь в день, когда Катю увезли в больницу, мы так и не смогли уговорить Ришу попить даже куриного бульона.

– Наелась?

– Да, спасибо.

– Готова ехать?

– Конечно!

Восторженно вскрикивает Маришка и неуклюже сползает со стула – грациозно спрыгивать ей пока не позволяет маленький рост. Уносится в спальню за рюкзаком и любимой пандой по имени Люси и нетерпеливо переминается с ноги на ногу, пока я зашнуровываю кроссовки в коридоре.

Дарья к завтраку не спускается. Тем мне спокойней. Я не готов сейчас сталкиваться к ней лицом к лицу – после вчерашнего нужно поднять тему развода, а голова сейчас занята другим.

Зарубежным лекарством для отца, которое со дня на день должны доставить из Германии. Звонком следователя по вопросу кражи денег со счета фирмы. Поиском санатория для Катерины после того, как ее выпишут.

– Здравствуйте, мы к Сергею…

– Дмитриевичу. Помню. Добрый день. Проходите, он вас ждет.

Узнав нашу небольшую компанию, администратор, молоденькая девушка лет двадцати пяти, приветливо кивает и вносит соответствующую запись в электронный журнал. Вокруг чисто и комфортабельно – светло-бежевые оттенки радуют глаз, мягкие пуфы приглашают присесть посетителей, разлапые монстеры в горшках оживляют обстановку. Все-таки частную клинику не сравнить с государственной шарагой.

Чуткий уход. Заботливый персонал. Эффективная реабилитация. Отдельная уютная палата, где много пространства и света.