Подари мне семью

– Ага. Заводилой. Капитаном сборной по хоккею. Ни одна вечеринка без него не обходилась.

– А ты была правильной девочкой?

– Не то чтобы правильной. Но на учебу никогда не забивала. Вовремя закрывала сессию, выступала на конференциях.

– И как вы вообще пересеклись?

– Случайно.

Пожимаю плечами и замолкаю. Не хочу посвящать Пашу в лишние подробности, а у самой перед глазами крутится та самая встреча с Никитой, после которой все пошло наперекосяк.

Чуть меньше восьми лет назад

– Кира! Салат и бургеры за восьмой столик. Живо! А не то нас с тобой с потрохами сожрут.

Кричит мне напарница, а я с сожалением отставляю стакан с водой, из которого едва успела отхлебнуть. Делаю глубокий вдох и с широкой улыбкой, приклеившейся к лицу, бегу обслуживать холеного мужчину в дизайнерском костюме и его элегантную спутницу.

Ума не приложу, как их занесло в наше второсортное заведение.

– Ваш заказ. Приятного аппетита.

Ловко расставляю тарелки, раскладываю столовые приборы и так же быстро исчезаю. До конца смены остается около двух часов, а у меня уже дико гудят ноги, и ноют руки. Подработка после дневных занятий – то еще удовольствие.

Но очень хочется сходить с девчонками на рок-концерт. Да и туфли новые на огромном каблуке тоже хочется. А вот дергать родителей по таким мелочам как-то стыдно.

– Если в этом месяце без залетов, будет нам премия. Не кисни.

Хлопает меня по плечу бармен Андрей и мешает в шейкере что-то ядрено-зеленое. Я же снова тянусь к воде, но попить не успеваю. В кафе вваливается шумная толпа накаченных парней и занимает столик, закрепленный за мной.

– Эх. Покой нам только снится.

Бормочу негромко себе под нос и хватаю блокнот с ручкой, готовясь записывать, внимать и зарабатывать чаевые. Открываю рот, чтобы выдать зазубренное приветствие, но не успеваю. Наталкиваюсь на хитрый прищур серо-стальных глаз и отчего-то теряюсь.

– Значит, так. Кира, верно? – самый наглый из бесшабашной компании парень пристально изучает имя на моем бейдже и многозначительно заламывает бровь. – Сейчас ты оставишь номер своего телефона. А завтра мы идем на свидание.

Русоволосый парень с очаровательной ямочкой на щеке высекает так уверенно, что я не сразу подбираю слова. Заливаюсь предательской краской и мну злосчастный блокнот.

– Вынуждена отклонить столь щедрое предложение, – прокашливаюсь, возвращая голосу утраченную твердость. Пытаюсь вернуться в рабочее русло. – Заказывать что-то будете?

– Будем, конечно.

Хмыкает все тот же заводила. И мне почему-то кажется, что он имеет в виду вовсе не картошку фри и свиные ребра.

Выслушиваю длинный список чужих «хочу» и кометой срываюсь с места. Прошу Лену со мной поменяться, но она наотрез отказывается обслуживать не первый раз тусующихся у нас парней.

– Даже если ты отдашь половину своей зарплаты – нет. Это же хоккеисты. Из твоего, кстати, универа. Нахальные, беспардонные, задиристые. Нет, нет и еще раз нет.

Обрадовав меня сомнительной перспективой, напарница скрывается в кухне, а я устало приваливаюсь к колонне у барной стойки. Не жду ничего хорошего от считающих себя хозяевами жизни спортсменов и стараюсь пропускать мимо ушей пошлые шуточки, которые то и дело несутся мне вслед.

Пристальное внимание, вызывающее жжение между лопаток, тоже игнорирую, хоть колени и превращаются в трясущееся желе. Сохраняю вежливую маску на лице до конца смены и с удивлением пересчитываю щедрые чаевые.

– Ничего себе!

Я с трепетом вытаскиваю купюры из банки и присвистываю, понимая, что помимо билета на концерт и вожделенных туфель смогу позволить купить себе еще и платье.

Закрыв кассу, я неторопливо переодеваюсь, убираю униформу в шкафчик и выползаю на улицу. С удовольствием вдыхаю прохладный воздух и думаю, что во всем теле у меня не болит только нос. Так вымоталась.

Осматриваюсь по сторонам, планируя отправиться домой на такси. Не вижу ни одной свободной машины. Зато встречаюсь взглядом с тем самым хоккеистом, который клянчил номер моего телефона, и цепенею.

Ступни намертво приклеиваются к асфальту. В горле пересыхает. Сердце тарабанит где-то в висках.

– И снова здравствуй, красивая.

В белой футболке, в небрежно наброшенной на широкие плечи косухе парень смотрится эффектно. Он мог бы легко украсить обложку какого-нибудь зарубежного журнала и дать фору молодому Джонни Деппу или Бреду Питу вместе взятым.

И я могу поспорить, что он прекрасно об этом знает. Ведь тягучие вальяжные жесты просто кричат о вере в свои силы и врожденной властности.

– Я не терплю отказов, Кира. Садись, подвезу.

Настаивает он, распахивая дверь черной блестящей «Ауди», и явно не приемлет мысли о том, что я могу не согласиться.

Я могу еще долго вспоминать о том, как настойчиво Никита меня завоевывал. Как заваливал белыми розами, ромашками, сиренью. Как вытаскивал из одногруппниц информацию о том, какой шоколад я люблю и какую музыку слушаю. Как просил простить за глупый спор, в который ввязался, и убеждал, что у нас все по-настоящему.

Я могу безошибочно воспроизвести каждый матч, в котором его команда одерживала победу. Могу по пальцам пересчитать игры, которые закончились поражением. И могу рассказать о самых необычных свиданиях, на которые он меня водил.

Но в ту секунду, когда я готовлюсь по второму кругу нырнуть в омут памяти, Паша паркует «Субару» на последнее свободное место и глушит двигатель, сообщая.

– Приехали.

– Отлично. Пойдем, медвежонок?

Отклеившись от окна, я первой выскальзываю наружу. Поправляю выбившуюся из прически прядь, беру выскакивающего следом сына за руку и клятвенно обещаю себе не ворошить прошлое.

Правда, хватает меня на жалкие десять минут. Ровно столько нам требуется, чтобы дойти до шеринга самокатов и арендовать один для Мити.

Активация приложения. Счастливое детское «ура». Короткая пауза. И Пашин вопрос, ломающий мой зарок на корню.

– А как так получилось, что тебя повысили сразу, стоило только этому Лебедеву занять пост генерального?

Щелчок. Гнетущая тишина. А следом колючая досада, заставляющая жалеть о том, что я поделилась с Павлом новостью о своем продвижении по карьерной лестнице. Промолчи я о нем – не пришлось бы сейчас ожесточенно кусать губы и глотать язвительные комментарии, готовые вот-вот сорваться с языка.

Переждав бурю, поднявшуюся со дна души, я передергиваю плечами и объясняю Паше, как маленькому.

– Степанова, моя начальница и единственный юрист фирмы, забеременела и отправилась в декретный отпуск. Учитывая, что в штате всего один помощник, как думаешь, какова была вероятность того, что я займу ее должность?

– Извини, Кир, просто я безумно тебя ревную. Этот Никита так на тебя смотрел в пятницу, как будто сожрать хотел. У меня до сих пор кулаки чешутся.

Взъерошив идеально лежащие волосы, выдыхает Паша и неосознанно ускоряет шаг, пытаясь выплеснуть скопившуюся энергию. Меня же его признание ошарашивает.