Безумие на двоих

Ночь на новом месте проходит отвратительно. Я долго не могу сомкнуть глаз, постоянно ворочаюсь, а потом проваливаюсь в вязкое темное забытье. Вижу склонившегося надо мной Мота, слышу его «давай освежимся, здесь душно» и просыпаюсь совершенно разбитая.

Пожалуй, если бы Эдвард Мунк жил в наше время, то свою картину «Крик» он бы писал с моего помятого лица.

– Доброе утро, Сашенька. Замечательно выглядишь.

Безбожно льстит Сергей Федорович, когда я последней занимаю место за столом и тщательно размазываю кусок масла по хрустящему румяному тосту. Не нахожусь, что ответить на сомнительный комплимент, и тихо радуюсь, изучая такого же хмурого и сонного Матвея.

На какое-то время в кухне воцаряется благостная уютная тишина, и мне удается затолкать в себя завтрак и ни разу не подавиться яйцом, помидором и сыром. Что вполне можно занести в плюсы сегодняшнего утра. И я опрометчиво расслабляюсь, решив, что неприятности закончились вчера, и подношу кружку с кофе ко рту, когда родители снова ошарашивают нас с Зиминым-младшим «приятным» известием.

– Мы с Сережей поедем рестораны смотреть, а Матвей отвезет тебя по магазинам.

Меня? По магазинам? У Мота есть права?

Грядущий совместный вояж в одном транспортном средстве пугает меня примерно так же, как стиснутая челюсть сводного брата. И я с грохотом ставлю чашку на стол, расплескивая черно-коричневый напиток по белоснежной скатерти, и спешу отказаться от щедрого предложения.

– Не стоит из-за меня беспокоиться. Я сама сгоняю, возьму такси…

– Матвею не сложно, – Сергей Федорович перебивает меня на полуслове и с нажимом обращается к сыну: – правда, Матвей?

– Правда.

Сквозь зубы цедит Мот и, не удостоив меня вниманием, ожесточенно режет несчастный бекон в квадратной черной тарелке.

Глава 3

Мот

Настроение официально дно.

Я собирался подрифтить с пацанами, сожрать по гамбургеру и после этого завалиться в кино. Вместо этого, благодаря папаше, мне придется везти сидящую напротив трепетную лань в торговый центр и убить на ее шоппинг хрен знает сколько времени.

Так себе перспектива, если честно.

А лань, кстати, хороша. Сидит глазищами хлопает, губу свою пухлую прикусила, осталось слезу пустить, и абзац. В общем, отказывать ей при родителях точно не вариант.

– Правда.

Ставлю жирный крест на своих грандиозных планах и отбиваю сообщение Кресту, чтоб не ждали. Доедаю яйцо с беконом и нарочито медленно вытираю салфеткой рот, наблюдая, как поспешно Александра прячет взгляд в своей тарелке.

– Матвей, покажи Сане Коломенское. Или смотайтесь на ВДНХ, – продолжает крупица за крупицей уничтожать мое терпение отец, но я держусь и киваю головой, как китайский болванчик.

Потому что спорить с ним, судя по всему, бесполезно. Старшая Баринова нашла путь к его сердцу через солянку с четырьмя видами мяса и кулебяку с капустой и теперь веревки из него вьет. И это его увлечение намного серьезнее пяти предыдущих, если они с Верой Викторовной уже подали заявление в ЗАГС.

С приклеенной, напрочь пропитанной фальшью улыбкой я провожаю старшее поколение до двери, за спиной у меня маячит Александра со шлейфом легких цитрусовых духов. Которые я бы назвал клевыми на любой другой девушке, но на ней они меня бесят.

– Тащи свою задницу в гараж. У тебя пять минут.

Цежу сквозь зубы девчонке, когда за родичами простывает след, и, не оборачиваясь, выхожу на улицу. Чтобы там сделать несколько глубоких глотков воздуха и выбить из легких чертов грейпфрутово-лимонный аромат. Такой же прилипчивый, как и его владелица.

Поднимаю вверх руки, долго сладко потягиваюсь и думаю, что не прочь встрять в хорошую драчку, дабы избавиться от скопившегося напряжения. Оно мощным потоком течет по венам, заполняет каждую клеточку и концентрируется под ребрами отвратительной кляксой.

А еще заставляет с утроенной силой ненавидеть себя за то, что случилось в клубе. Учитывая тот факт, что девчонка, на которую я умудрился запасть на один вечер, вдруг оказалась моей будущей сводной сестрой. Жесть.

– Что так долго? – срываю свою злость на вылетающей на ступеньки Александре и краем глаза оцениваю упругие бедра, обтянутые слишком узкими синими джинсами. Задерживаюсь на простенькой черной водолазке, подчеркивающей аккуратную высокую грудь, и мысленно матерюсь.

Бесит.

– Всего три минуты прошло, – пытается вступить со мной в спор Саша, но я большим пальцем запечатываю ее губы, окунаясь в возмущенное недоумение в мерцающих васильковых глазах, и криво ухмыляюсь.

– Плевать. Погнали.

И стоит только Бариновой опустить свой зад на пассажирское сиденье моего авто, как я устраиваю нам с ней самое настоящее ралли. С диким ревом выезжаю со двора, вскоре вклиниваюсь в стремительный поток на магистрали и так нагло нарушаю правила, что Александра жмурится и впивается тонкими пальцами в подлокотник.

Я ловлю несколько камер, не заботясь о штрафах, которые лягут на стол секретарю отца, и едва уклоняюсь от почти неизбежной аварии. Кайфую от захлестнувшего меня адреналина и почти пропускаю мимо ушей тихий испуганный вздох.

– Я не предупредил, что в этой машине надо пристегиваться?

– Нет, – хрипло шепчет Баринова и, прокашлявшись, интересуется уже более уверенно, когда мы тормозим в десяти сантиметрах от золотистого гелика с тремя пятерками на номерах. – А ты в курсе, что ты псих, Матвей?

– И тебе это нравится.

Заявляю уверенно и снова втискиваюсь в освободившийся справа зазор, наблюдая, как моя вынужденная попутчица заливается выдающим ее с головой румянцем. Сопит недовольно и достает небольшое круглое зеркальце, притворяясь, что поправляет легкий дневной макияж.

Попытка не засчитана, Саша.

Записав пару очков на свой счет, я доставляю свою драгоценную сводную сестру к стеклянному зданию огромного торгового центра минут на пятнадцать быстрее, чем ее бы домчал самый отчаянный таксист, и паркуюсь метрах в ста от входа. Провожу пальцами по растрепавшейся шевелюре и катаю во рту зубочистку, кожей чувствуя Сашкин внимательный взгляд.

– Кофе пойду попью, пока ты шопиться будешь. За час справишься?

– Можешь меня не ждать. Сама вернусь, – пытается включить норов похожая на фырчащего ежика Александра, но я обрываю ее мгновенно, держа в уме обещание отца лишить меня привычных средств на расходы, и заталкиваю поглубже мечту бросить Баринову в этом царстве манекенов и груды тряпья.

– Справишься.

Припечатываю жестко, так, что сидящая рядом девушка начинает нервно ерзать в кресле, а я невольно обращаю внимание на ее длинные стройные ноги в дурацких скинни.

Проглотив одно оскорбление, пару предупреждений и странный неуместный комплимент, я вываливаюсь наружу и ищу повод, чтобы придраться к раздражающей каждый атом моего тела Саше. Жду, что она громко хлопнет дверью или будет клянчить еще пару часов, или пошлет меня с моими требованиями.

Но здесь меня ждет полный облом. Баринова ласточкой выпархивает из автомобиля, кротко кивает моей психованной персоне и ускоряет шаг, чтобы первой взбежать на эскалатор.

– Я позвоню, как закончу.

Небрежно бросает через плечо она и успевает затеряться в пестрой шумной толпе до того, как я пойму, что у нее нет моего номера телефона.

Не знаю, на что надеется моя наивная сводная сестра, но я не собираюсь мчаться за ней вдогонку. И трясти одногруппников, чтобы достали контакты поселившейся в моем доме провинциалки, тоже не планирую. Пробормотав пару нелицеприятных эпитетов в адрес Александры, я круто разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и направляюсь к кафешке, в которой частенько зависал и с Маринкой, и с Оксанкой, и с десятком девчонок, чьи имена давно пропали в закоулках моей избирательной памяти. Занимаю привычный столик в углу у окна и машу кудрявой официантке, поставив ее бедрам и талии твердую четверку по пятибалльной шкале.

– Капучино с корицей принеси, будь добра.

– Может быть, что-то еще на десерт? – заискивающе смотрит на меня одетая в форменную рубашку и брюки шатенка и замирает с блокнотом на весу, готовясь дополнить заказ.