Вода

– Попозже, хорошо? Мы сейчас помогаем соседям, им немного не пов… Что-то зашумело, да так, что Анна резко отпрянула от телефона.

– Алло, алло! Никита! – Никита так и не ответил, шум продолжился, пока связь не оборвалась.

Ванную комнату окутала тишина. Аня вытерла слёзы со щёк и, поднявшись с края ванной, открыла дверь.

Вертолёты медленно полетели над домами. Один из них ненадолго завис, и кто-то заговорил при помощи мегафона.

– Уважаемые жители. Просим вас воздержаться от поездок в связи с тем, что всё ещё есть вероятность зарождения ураганов и смерчей. Просим оставаться в своих домах и в случае опасности пережидать стихию в подвалах и погребах. Сотовая связь восстановлена, но, к сожалению, дорога завалена деревьями, поэтому если кому-то потребуется срочная помощь, то сообщать по единому телефону спасения – сто двенадцать. Будьте бдительны! – произнеся эти слова, вертолёт полетел дальше. На звук вертолёта вышли все жители их населенного пункта, собравшись на общей дороге.

Никита с Семёном переглянулись, а затем отец посмотрел на своих детей, в глазах которых читалось лишь волнение и страх…

7

Месяц спустя

Впервые спустя долгие две недели на небе появилась радуга. Было немного непривычно не ощущать эти холодные капли, что бесконечно падали с тёмного как уголь неба. Солнечные лучи рассекли остатки нависающей тучи, и это стало предвестником того, что жизнь продолжается.

– Пап, смотри, как красиво! – проговорил такой знакомый голос из-за спины.

Никита почувствовал в этом возгласе улыбку.

– Кто назовёт мне цвета из которых она состоит? – спросил Никита, подняв весло.

– Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий и фиолетовый! – быстро произнёс Артём и победно вскрикнул. – Я первый! Ура!

– Так нечестно!

Никита повернулся в сторону детей. Настя надула губки, а Артём улыбался, обнажив зубы.

– Ну ладно, не ругайтесь! Победила дружба.

– Пап, уже скоро стемнеет.

Никита огляделся, из торчавших макушек деревьев он увидел метрах в трёхстах возвышенность, что была не под водой.

– Да, сегодня есть вероятность, что мы полноценно согреемся у костра и высушим одежду. – Никита вновь опустил весло в воду и поспешил в направлении суши.

Байдарка, что была полностью укомплектована рюкзаками с припасами и одеждой, медленно, но верно несла свою службу. Конечно, на лодке или катере они справились бы быстрее со своей поставленной задачей, если бы не несколько нюансов. Первое – что лодки у Никиты вовсе не было, а второе – что основная масса их дрейфовала по открытой воде, в основном бесхозно, пока люди, что остались живы, не воспользовались ими, для того чтобы эвакуироваться в специально подготовленное место. Вообще люди, что встречались в последнее время всё реже и реже, с дикостью смотрели на человека с детьми, что плыли в направлении стихии, а не от нее. Встречались и те, что говорили Никите о том, что впереди их ждёт лишь погибель, и пожалел бы детей. Никита игнорировал всех и не видел смысла оправдываться перед кем-то. Пару раз им встречались и скоростные катера, правда, везло лишь тем, у кого был дополнительный запас топлива, что позволил бы добраться до нужного места, а если не хватало, то людям оставалось лишь дрейфовать в открытых водах, что накрыли большую часть суши. И всё же в байдарке было больше плюсов. Она не набирала воду, была более манёвренной и быстрой, по крайней мере, Никите казалось именно так.

Спустя минут десять неспешного хода Никита и дети добрались до опушки. После выхода на сушу ноги поначалу немного не поддавались после десятичасового нахождения практически в одном положении.

– Ааа, пап, ножки не ходят! – пожаловалась Настя. Никита подошёл к дочери и, усадив её на колени, немного растёр ей ноги, разогрев их.

– Так лучше?

– Ага.

– Артём, давай оттащим байдарку повыше. Вода прибывает, поэтому чем выше мы будем, тем безопаснее.

– Хорошо, пап.

Они справились минут за двадцать. После разложили палатку и ещё через некоторое время разожгли костёр. Они успели вовремя, солнце как раз уже стремилось к закату, и Никита предположил, что осенний погожий день означает лишь то, что вскоре по ночам придут заморозки, что не означало ничего хорошего для их миссии.

– Что мы будем кушать? – спросила Настя.

– На выбор сегодня представлены! – иронично произнёс Никита, доставая банки с консервами. – Треска! Горбуша! Килька в томатном соусе! И, ммм, специально для изысканных гурманов – говядина тушёная в желе! Выбирайте!

Настя и Артём улыбнулись, но сделали выбор в пользу тушёнки. Никита же выбрал горбушу. Через минут десять, запив всё чаем, что удалось вскипятить над костром в маленькой кастрюле, детки уже сладко спали, тихо посапывая. После принятия решения об отправлении в Петербург, Никита и Артём набили отдельный рюкзак бутылками с чистой водой. Её следовало экономить, так как ещё после школьных занятий по ОБЖ Никита помнил, что во время наводнений и различных катастроф пить воду из водоёмов было запрещено. В первую очередь из-за трупов зверей и людей, что раздавались в ней, а во вторую и третью – были разрушены и бензоколонки и различные химические заводы, что в итоге делали воду ядовитой и непригодной для питья.

Добавив всё ещё влажных веток в костёр, Никита смотрел на огонь, а в голове прокручивал лишь то, правильный ли выбор он сделал, что взял с собой детей. А как иначе, конечно, он сомневался, но оставлять их с чужими людьми в непонимании, живы ли родители – не есть ли это самая тяжелая ноша для твоих любимых и беззащитных деток. В тот день пришлось очень нелегко принять правильное решение. Хворост затрещал, а Никита углубился в мысли.

Практически в один миг всё изменилось. Людской вымышленный статус, как принято считать в современном мире, скатился к нулю, приравняв всех. Так сказать, теперь все, кто выжил, выровнены и находятся на одной линии, в одной пищевой цепи. Всё рухнуло: биржи, деньги, вся финансовая структура скатилась к нулю мгновенно, и те, кто ранее кричал о том, насколько он выше всех, плывёт где-то в одинокой лодке или же на деревянном плоту, а то и вовсе на двери, если, конечно, постепенно не гниёт и не поедается рыбой, как большинство. Смешно, но как внезапно какие-то земные силы, не подвластные нашему человеческому роду, всё уравняли.

Стихия обрушилась ночью, когда большинство людей спали в своих постелях, с другой стороны, возможно, это даже лучше – умереть во сне, видя какой-то прекрасный сон, к примеру, ведь если помечтать, то, возможно, они так и остались в этих снах. А те, кто выжил и проснулся, попали в ад, только не в горячее пекло, как принято считать, а в холодное и влажное бесконечное море, что покрыло основную часть суши северо-западного и центрального региона. Но это лишь та информация, которую Никита и Семён успели услышать, пока телевизионная и радиосвязь не прервалась.

Спустя неделю, когда всё вокруг подверглось разрушению после смерча, казалось, что жизнь вновь начала приходить на круги своя, но в одну из ночей Никита проснулся от того, что дом задрожал. Было непривычно, в первую очередь, Никите показалось, что стихия вновь обрушилась в виде урагана или смерча, но, выглянув в окно, не было и намёка на ветер. Как выяснилось утром, их территорию задело лишь отголоском землятресения, что произошло при смещении тектонических плит, в центре Средиземного моря. Судя по новостной ленте, что транслировали с пометкой «срочно» по всем телеканалам страны, землятресения прошли не только в Средиземном море, но и также в мировом океане. Многие страны исчезли с лица земли буквально за несколько часов, накрытые цунами. Так же, как и близлежащие европейские страны, такие, как Швеция, Финляндия и страны Балтии. По какой-то счастливой случайности дом Никиты, Семёна и остальных соседей находились на приличной возвышенности, что и позволило им в итоге проснуться и выжить. Картинка впечатляла, не было больше ни озёр, ни рек, ничего, разделяющего сушу и воду, а сплошной океан с торчащими из него деревьями.

Никита добавил хвороста в огонь, детки продолжали сладко спать. Ещё бы, столько времени они не ощущали тепла и уже порядочное время находились на воде, не чувствуя суши под ногами. Тепло и искры от огня и вправду придавали уюта, несмотря на то, что было вокруг них. В эту ночь царила тишина, а небо – оно сияло от звёзд, таких ярких и таких далёких. Никита расположился в спальнике у горящих веток и, ощущая тепло, принялся их рассматривать. «Как же жить дальше?» – подумал он и достал из кармана штанов телефон. Подзарядить его не было возможности, поэтому он периодически его включал лишь для того, что бы в очередной раз убедиться, что сети по-прежнему нет, а так же прочитав сообщение, последнее от того, в ком так сильно нуждались дети. «Эвакуацию откладывают, говорят, что нет возможности и средств, так как всё разрушено. Вокруг внизу плавают тысячи трупов, и возможности выйти нет. Объявили, что и воду пить нельзя, запасы воды есть, но не знаю, насколько их хватит. Я не знаю, последнее ли это сообщение от меня. Прости за всё, надеюсь, что если вы в порядке, то ты позаботишься о детках. Я очень сильно их люблю и всегда буду любить. Молюсь, чтобы у вас всё было хорошо. Если что, адрес моего местонахождения – Приморский пр.д. 35, кв. 283, одиннадцатый этаж. Прости, прости, что я не рядом.»

Это сообщение Никита прочитал слишком поздно, сети уже не было, а к нему прилагалось ещё и около тридцати пропущенных звонков. Когда Никита и Семён смотрели последние новости, то у диктора на лице не было никаких больше эмоций, кроме как страх. Один миг, и больше никаких разговоров о политике и войнах. Это первое, о чём подумал Никита. Всё, конец всему, конец гонкам вооружений, конец всему. Всё выравнялось, одно мгновение расставило окончательно всё по своим местам. Всего один миг. В конце своего монолога диктор произнесла лишь те слова, о которых мы чаще всего вспоминаем, когда не видим больше другого выхода: "Да поможет всем нам Господь!" Никита усмехнулся, вот и оно, вот что было нужно для того, что бы мы вспомнили и о Боге, и о том, что мы не одни, а ещё по соседству живут и остальные миллиарды таких же людей, немного отличающихся, но всё же состоящих из крови и плоти, чувствующие и боль, и отчаяние, счастье и любовь. Все мы люди, которые в любой миг могут упасть, и требуется лишь просто подать руку и помочь подняться, а не затоптать окончательно. Земля расставила всё по своим местам, абсолютно всё.

Никита повернулся на бок и закрыл глаза, пробормотав про себя:

– Только живи, только живи, – после чего провалился во мрак.

Открыв глаза, она вновь почувствовала сухость во рту. Тело окутал озноб, и она поначалу не поверила, но была абсолютно голой и не накрытой одеялом. Всё вокруг потихоньку начало отсыревать, обои на стенах постепенно отваливались. Аня попыталась пошевелить руками, но это ей не удалось, кисти она не чувствовала, а, посмотрев на них, убедилась, что они вовсе связаны. Она начала дёргать руками, но поняла лишь то, что причиняет себе боль. Кто-то откашлялся. Она взглянула вперёд и сквозь темноту увидела, как тлеет край сигареты.

– Ты что творишь? Развяжи меня! Мне холодно!

Саша стряхнул пепел с сигареты. Сквозь темноту Аня почувствовала, как он ехидно улыбается.

– Ты и вправду думаешь, что он придёт за тобой?

– Кто? О чём ты, твою мать?

– Не прикидывайся дурочкой! На кой черт ты написала адрес?

– Какой адрес, о чём ты?

Саша бросил телефон на кровать, заряд которого показывал, что осталось десять процентов. Аня взглянула на него, затем попыталась разглядеть лицо своего избранника.

– И что, что написала? Они вправе знать, что я жива и нахожусь здесь! Нам нужна помощь! Саша! Ты слышишь? Если мы не эвакуируемся, то вот-вот сдохнем! Ты понимаешь это?

Тот улыбнулся ещё пуще, Аня поняла это по улыбке, сверкнувшей в темноте. Саша взял сигарету и потушил ее о край кровати.

– Развяжи меня! Что ты удумал такое? Мне холодно!

Саша поднялся и не спеша подошёл к окну, встав к ней спиной.