Белые начинают…

– Покажите, – сказал Парамонов, забрав одну пуговицу. – Эти две – с переда, эти – с рукавов.

– Все ясно, – уточнил Жемчужный. – Составьте протокол изъятия, капитан, и возьмите пуговицы.

Хмара совсем нахмурился, оправдывая фамилию:

– Я ни при чем здесь. Я действительно в этой канавке их нашел.

– Мы вас ни в чем и не обвиняем. Вы помогли следствию. И никаких вопросов у меня к вам нет… Я – на дачу Заболотского, капитан. Закончите здесь и – туда.

Отойдя в сторону, Парамонов шепнул майору:

– Точно такая же была обнаружена под столом. Видимо, он здесь их и срезал. Лужа, ночь, трава… Вот он и подумал: кто их тут искать станет?

– Интересно: кто – он? А, капитан?.. – усмехнулся Жемчужный. – Главный вопрос…

5. ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК

На ступеньках лесенки, спускавшейся с веранды, сидели двое – мужчина и девушка. Услышав скрип калитки, девушка привстала и, узнав Парамонова, побежала навстречу.

Парамонов представил ей Жемчужного.

– А где же Юрий Константинович? – удивилась она, обернувшись. – Он только что здесь сидел.

– Кто это Юрий Константинович? – спросил майор.

– Уже допрос? – откликнулась Валя.

– Пока вопрос.

– Сизов. Наш общий друг. И вообще – очень хороший человек. Да-да, – подчеркнула она, обращаясь к Парамонову.

И по тону ее реплики, и по снисходительной усмешке Парамонова Жемчужный понял, что это какое-то продолжение их спора.

– Разрешите осмотреть сад, – попросил он.

– Пожалуйста.

Он двинулся в ельник у забора, пересек лужайку, обратив внимание на примятую местами высокую и густую траву.

– Валентина Васильевна! – позвал он. – А кто это здесь ходил?

– За деревьями? Это я грибы собирала.

– Когда?

– Сегодня утром.

– А вот эта примятость – вроде тропинки?

– Не знаю, – задумалась Валя. – Сюда обычно никто не ходит. Может, кто-нибудь из гостей…

Жемчужный вышел за калитку, медленно пошел вдоль забора, свернул за угол и сразу же остановился: в частом штакетнике две планки были оторваны, держались каждая на одном гвозде. Отодвинь и – пролезай. Жемчужный присел на корточки. На поперечине – прясле, как их называют, – остались кусочки рыжей глины. Он потрогал их пальцами: еще мягкие на ощупь, видно, кто-то недавно перелезал, задел подошвами…

– Валя, скажите, – Жемчужный выпрямился, – кто-нибудь пользуется этим лазом?

– Да нет, пожалуй, – Валя пожала плечами. – Насколько я знаю, никто. Разве мальчишки? Да им в саду и поживиться-то нечем…

– Проверяете свою версию о сером в перчатках? – не без усмешки спросил Парамонов.

– Все может быть, – отрезал Жемчужный. – Одно несомненно: недавно кто-то здесь пропутешествовал, вон – глина еще не засохла.

– Чужой?

– Валя утверждает, что свои ходят через калитку.

– Это не улика.

– Глина на заборе? Нет, конечно. Но на мысль наводит.

– На какую?

– Как раз о чужом…

– Я все хотел спросить вас, Валечка, – догнал отходившую от калитки Валю Жемчужный. – Скажите, зачем вы приходили к нам в управление?

– Мне показалось, что вы Сизова подозреваете. Но он действительно не играл с профессором в тот вечер в шахматы. Ему нельзя не верить. Он очень правдивый и честный человек. А Коля его почему-то особенно упорно допрашивал.

Она запнулась и умолкла. «Решительность Парамонова придется чуть охладить», – подумал майор и сказал вслух:

– Мы никого пока не подозреваем, Валечка, но допрашиваем всех, кто имеет прямое или косвенное отношение к профессору. Ряд вопросов к Сизову у меня, правда, еще есть…

– Между прочим, он сам хочет с вами поговорить… Может быть, выпьем чаю?

– С удовольствием. Вот и зовите его сюда. Вместе и поговорим.

Майор совсем не хотел чаю, но именно такой разговор ему был нужен – непринужденный, неофициальный.

Сизов оказался некрасивым, угловатым человеком лет тридцати пяти, с умными, насмешливыми глазами.

– Допрос за чашкой чаю? – спросил он, оглядывая накрытый стол и вазочки с вареньем, только что принесенные Валей.

– Юрий Константинович… – вмешалась Валя. – Не надо…

– Знаете, что самое трудное в следствии? – подчеркнуто спросил Жемчужный. – Создать атмосферу доверия, преодолеть внутреннее сопротивление собеседника. Вот вы внутренне сопротивляетесь. А почему? Не верите, ждете всяческих подвохов, сбивающих вопросов. А у меня единственное желание – послушать вас! Может, вы скажете какую-либо мелочь, которая откроет перед нами завесу…

– Какие уж тут мелочи, – перебил его Сизов: внутреннее напряжение его еще не угасло. – Давным-давно все переговорили.

– А телефонный разговор? – вдруг вспомнила Валя.