Время одуванчиков

– Отвечай, что, сказать нечего?

– Сильный, это тот, кто все выдержит? – неуверенно сказал Игорь

– Не-а. Ни черта не так.

…

– Все выдержать – этого мало. Так и тупой может. Сильный – это тот человек, не прогибается ни перед кем. Ни перед женой. Ни перед друзьями. Ни перед врагами. Но научиться не прогибаться перед друзьями – еще важнее, чем стоять перед врагами. Улавливаешь?

…

– Ты пошел в ночной клуб, или куда там. Кто-то принес траву или колеса или чего еще там. Пошло по кругу. Сильный человек скажет – не, пацаны, я в футбол играю. Он не боится показаться слабым или некомпанейским там – потому что он сильный, ему все равно, кто и что будет про него думать. Для него есть важное по жизни – футбол, и от этого он исходит.

…

– А слабый возьмет и затянется или глотнет. Сразу там, или уговорят. Потому что он слабый. Потом его так же жена будет пользовать. Подай, принеси, выкопай картошку родителям, где зарплата. И так далее. Человек становится подкаблуком. И везде его номер будет шестой – в обществе, в коллективе. Везде. Что понял из сказанного?

Пацан смотрел в пол

– Все понял? Еще хоть раз поймаем на наркотиках, будешь мяч во дворе пинать. Пока жена домой не позовет. Иди.

…

Головня был одним из тех людей, с которыми можно было поговорить по душам. Не по всем вопросам, конечно.

Но по многим…

– Как думаете, понял?

Головня отпил из своей банки – у нас тут пиво было. Безалкогольное, его можно. Он бросил курить пару лет назад. В почти шестьдесят. Это я ему как то сказал: вы говорите пацанам про здоровый образ жизни, а сами курите – это как? Он задумался – а потом бросил.

– Понял. Почти наверняка – понял.

Головня еще отпил

– Вам бы тренером работать.

– Это почему?

– Есть у вас талант. Педагогический…

– У меня?!

– У вас, у вас. Я бы так не смог сказать. Убедительно.

Я невесело усмехнулся

– Виктор Павлович, я только пару часов назад разбирался с женой. Бывшей. Которая бухая кому-то голову проломила гантелей. И которая на меня срет. Жидко и с удовольствием, при любом удобном случае. Я ей сейчас высказал – как думаете, до нее хоть на миллиметр дошло сказанное? О чем вы?

Я смотрел на противоположную сторону поля – там строители устанавливали мачты освещения. Строить надо быстро, иначе воровать начнут. А жить еще быстрее надо.

Стемнело совсем.

Далекое прошлое. 1990 год. Белогорск, Россия.

Побледневшие листья окна

Зарастают прозрачной водой

У воды нет ни смерти, ни дна

Я прощаюсь с тобой

Горсть тепла после долгой зимы

Донесём.

Пять минут до утра

Доживём.

Наше море вины

Поглощает время-дыра

Это всё, что останется после меня

Это всё, что возьму я с собой

Это всё, что останется после меня

Это всё, что возьму я с собой

ДДТ Это всё.

В тот год – еще никто и ничего не предвещал. Страна – казалось, стояла еще прочно, подобно замшелому камню под ударами волн. Сколько не бей – ничего ему не будет…

О чем думается, когда тебе …надцать? О дурном, наверное, хотя… дурное ли это. Где взять денег на сигареты или «огнетушитель» – бутылку дешевого пойла. Как затащить в постель свою первую девчонку. О том, что скоро в армию – идти. Ну и школу как то надо заканчивать, и думать, как поступать.

В тот год – почему то были популярны темы насчет СПИДа. Количество заболевших в СССР исчислялось еще десятками, даже не сотнями – но журнал «Здоровье» расходившийся миллионными тиражами написал про СПИД – и пошло – поехало. Бабы теперь отказывались давать без резинки, а достать резинку было не так то просто – дефицит. На рынке из-под полы торговали календариками с голыми бабами – называлось это «АнтиСПИД».

Иметь такой календарик хотели все пацаны.

Еще – все смотрели Спрут по телеку и Кашпировского. Последний – через телек лечил болезни и заряжал воду. Когда вещал Кашпировский – а он вещал на первом канале – все садились перед телеком, ставили на табуретку банки с водой и крема – заряжать.

Политика… да как то тогда не до политики было. Народ был вообще не политизирован. И не верил, что политика может что-то изменить. Все это казалось говорильней, очень далекой от насущных нужд. То что политики могут страну развалить – об этом и думать не думали.

Ну и пытались хоть чем-то отоварить деньги в условиях стремительно разрастающегося дефицита. Уже начали бастовать шахтеры, чтобы заткнуть недовольство – власть бросала туда все свободные ресурсы, пока было что бросать.