Дальше живут драконы 2

Майор зло усмехнулся

– Ну, как видите, сейчас процветанием тут не пахнет.

Что есть то есть.

– Главный в стране здесь японский посол. Императора нет, но есть регентский совет – туда японцы попытались собрать всех, кто прояпонски настроен, но получилось плохо. Этим ребятам не привыкать бороться с колониальными оккупантами, они сопротивлялись китайской колонизации тысячу лет и в итоге выиграли. Они просто говорят да, а сами ничего не делают. Они себе на уме, японцы еще хлебнут с ними лиха. Нгаи – другого слова нет.

– Якудза тут есть?

– А как же? Есть и якудза. Везде, куда приходит Япония, там появляются якудза.

– Чем они занимаются?

– Пытаются поставить под контроль импортно-экспортные потоки, обложить данью местный бизнес. Получается плохо.

– Почему?

– Они пытались нанимать бывших военных и полицейских – их полно тут сейчас без дела болтается. Но столкнулись с тем, что местным плевать на их кодекс чести. Японцы же люди порядка. Иерархии. Но что может их бандит, пусть даже авторитетный, против человека который прошел войну?

– Да…

– Местные просто открывают огонь по поводу и без. Пистолет на рынке на старые деньги стоит пару сотен пиастров не больше

– А наркотики?

– Есть и наркотики. Сейчас они везде

– Треугольник?

– Нет, с треугольником они скорее конкуренты. Треугольник пытался поставить местные рынки под контроль, но не смог.

Воронцов примерно знал расклад – узнал его в Гонконге. Но подтверждение все равно было нужно.

– Значит, местные наркобароны независимы от Треугольника, так?

– Все верно. Товар растет не здесь, он растет в горах у племен. Сами племена его и охраняют, опий-сырец спускают вниз и меняют или продают за деньги. Затем он обрабатывается в городах и через порты идет на отправку. Якудза тоже покупают, но немного. Через них проходит не больше чем четвертая часть товара.

– Кто контролирует племена?

– Никто, как и тогда. Их лояльность нельзя купить, но можно взять напрокат. Ничего не изменилось.

– А правительство?

– Они понимают, что племена лучше оставить в покое.

Воронцов помолчал несколько секунд

– Мне нужно встретиться с кем-то из боссов. С кем-то, кто обеспечит контакт с племенами.

Бурят или кто там еще с горестным видом покачал головой

– Да вы с ума сошли, любезный. Это ж похитители людей.

– У меня нет другого выбора.

…

– У вас кстати тоже.

Сайгон, Кохинхина. 14 июня 1979 года. Отель «Мажестик»

В Сайгоне сохранились более-менее приличные отели, Воронцов заселился в «Мажестик». Старое место, отель был основан в 1925 году, до самого падения Сайгона его контролировали и им управляли французы. Сейчас он числился как международный, но постояльцев, дающих право отелю так называться было мало. Международные авантюристы, любители острых ощущений, журналисты – всех как корова языком. Сайгон переживал скверное время – после победы мир просто забыл о нем. Не стало дураков-американцев готовых в девятый раз восстанавливать мост через реку Дак-Нге, который вскоре в десятый раз взорвут.

Не стало их – и ничего не стало.

Капитан Воронцов вспомнил старого портье – как-то раз он спросил: вам номер с видом на реку или на войну, месье?

Наступление Тет…

…

Ночь не стреляли. И эта душная темнота без огней реклам – раньше, при американцах Сайгон светился как новогодняя елка – действовала угнетающе.

Сколько раз он бывал в Сайгоне – он никогда не помнил ночи без выстрелов и взрывов. Такой как сейчас.

Ворочаясь в поту – кондиционер не работал, починить было некому и нечем, он думал: а кто в итоге выиграл в этой войне? Местные? Которые отвоевали южную часть страны, которые объединили страну, но всего лишь для того чтобы из пут европейского колониализма попасть в еще более жуткий азиатский? Японцы говорят, что это не колониализм, а сфера совместного процветания, опираясь на то, что и они и вьетнамцы азиаты и потому они не могут колонизировать друг друга. Да, но если что-то выглядит как утка, плавает как утка и крякает как утка – то это почти наверняка утка и есть.

Говорить, что люди одной расы не могут колонизировать друг друга только потому, что они одной расы – тоже самое, что говорить, что чумазый не может играть на пианино…

…

Утром – капитан сошел вниз, невыспавшийся и раздраженный, даже побриться ему не удалось. Потребовал себе континентальный, то есть плотный завтрак, которым можно при необходимости обойтись весь день. Завтрак был сносный – значит, повар еще не сбежал…

…

Сайгон Таймс была в свое время крупнейшей ежедневной газетой этой страны, крайний раз когда он тут был – она печаталась даже с цветной полосой. Сейчас конечно все было не так – дрянная «рисовая» бумага, мелкий, типично японский шрифт…

Зато у торговцев была Ла Лутте[15 - Ежедневная газета троцкистов, существовала в реальности.] причем продавали ее в открытую. Воронцов усмехнулся – они еще не знают, с кем связались…

Так как у него было журналистское прикрытие прошлый раз – он хорошо познакомился с «коллегами по цеху» и имел несколько адресов и визитных карточек, которых помнил наизусть. Иначе было нельзя – если японские жандармы схватят его и найдут у него карточки местных, то для местных это добром не кончится. Вопрос был в том, кто еще здесь – а кто свалил в Гонконг или Манилу на подходящей джонке. Он бы свалил – азиатская деспотия намного страшнее любого колониализма.

…

На месте был Тран Ван Тау – он выяснил это, когда следил за редакцией, ее новый адрес был прописан в выходных данных газеты. Старина Тау… лучший криминальный репортер Сайгона… а это многое значит. Он совался в те места, куда не осмеливался сунуться ни местный ни американец, лично знал многих из главарей, хорошо разбирался в местной политике. В свое время – ему довелось первому сделать снимок мертвых Дьемов[16 - Братья Дьемы – пали жертвами государственного переворота, их должны были отвезти в аэропорт и отправить из страны, они сдались под гарантии американцев – но по пути их расстреляли. Это долгая и мрачная история, причем часть американцев, в основном в госдепе и посольстве – резко осудила такой поворот событий, а посол в знак протеста подал в отставку.].

Да, он не сбежал. Бывают люди, которые так срастаются с местом, в котором живут, что становятся его частью, его историей, его легендой. Тау был легендой Сайгона и должен был здесь оставаться чтобы продолжать ею быть. Даже если его схватят и казнят – это будет всего лишь часть легенды.

Воронцов дождался, пока Тау выйдет из редакции. Пока он поймает рикшу – типичный, местный, мотоциклетный рикша, спереди сидение на двух пассажиров, сейчас все больше рикш велосипедных. Присвистнул.